Есть такая болезнь — венустрафобия. Боязнь красивых женщин. Время от времени я натыкаюсь на возмущенные мужские реплики типа «Ну и врали же эти психологи!», касающиеся венустрафобии. Как ни странно, насчет интимофобии, или вагинофобии, или эротофобии мужчины возмущаются гораздо реже. А казалось бы: намеки на боязнь секса должны вызвать натуральную бурю протеста в мужской душе!
На самом деле мужчины признают — неохотно или глумливо, но признают — закономерность сексуальных проблем. А вот проблемы ДОсексуальные…
Робость, охватывающая мужчину при виде женщины очень красивой (очень агрессивной, очень властной, очень умной, очень профессиональной — короче, очень способной утереть тебе нос) — это, вообще-то, никакая не фобия. А нормальная предварительная оценка расстановки сил. Я вот не мужчина, а точно так же опасаюсь женщин, сознательно или подсознательно выражающих намерение утереть мне нос. Как ни странно, мужчина, выражающий подобное намерение, вызывает у меня не робость, а вспышку раздражения. Подозреваю, что робость перед представительницами женского пола — это память об училках и родственницах, канифоливших нам мозги в детстве. Когда-то они имели над нами власть, и мы помним, что власть эта была тягостной.
Но речь все-таки не о робости, а о фобии. Мужской. Мужчины декларируют свою готовность лихо закрутить флирт с красоткой — буквально с любой и буквально в любой обстановке. А на деле? А на деле не все так просто.
Я не раз замечала, что красивые женщины дольше менее красивых подруг остаются незамужними и нелюбимыми. Что они чаще страдают от мужской агрессии. Что за ними ухаживают в каком-то особом стиле, как бы изначально предъявляя претензии: че думаешь, раз красивая такая, так можешь выпендриваться? Да я таких, как ты, на палочке вертел! И пошла писать губерния. А сколько красивых женщин вызывают у своего мужского окружения страх: лучше с ней не связываться, еще влипнешь в большую любовь, начнешь цветы носить, серенады петь, нервничать, что у нее не ты один, что есть и другие… носящие и поющие.
Лично знавала красавиц, выходивших замуж за первого, кто начал всерьез ухаживать. И не в 18 лет, как можно предположить, а в 28. Почему так долго ждала? Да уж не принца дожидалась! Не принца, а храбреца. Который не будет мучительно оценивать, кто он Гекубе и кто ему Гекуба, и поведет себя по-мужски. По-мужски, а не по-скотски.
Красавицы (да и красавцы тоже) — чаще всего объект не столько ухаживаний, сколько охоты. Их воспринимают как добычу, как трофей. И норовят не отношения с ними строить, а голову отрезать и на стенку повесить.
Венустрафобия не подразумевает выбегания вон из помещения при виде чьей-то красы адовой. Она подразумевает искажение реакции. Когда человек общается не просто с другим человеком, а с собственным страхом, возникшим при виде этого другого. Со страхом отказа. Отвержения. Унижения. Атихиофобия — боязнь неудачи — примешивает свой привычный вкус к вкусу венустрафобии. Боязнь облома заставляет прибегать к прекраснейшему из средств против страха — к гневу. В результате человек превращается в берсерка, мечтающего откусить врагу башку. И преисполняется радостного азарта предстоящей битвы. Смена негативных ощущений на позитивные в режиме он-лайн.
Так что и возмущенные реплики (касающиеся не только психологов-«фантазеров», но и собственно красоток) — показатель фобии. Скрытой. Попытка перевести стрелки с отметки «страх» на отметку «гнев». И начинается: ах ты ж… да я ж тебя… су-у-у-ука-а-а! Достаточно почитать, в каком тоне пишут журналисты и не-журналисты о моделях и кинозвездах, чья жизнь в том и состоит, чтоб быть красивыми и сексуальными. Располнела — кайф! Постарела — злорадство! Развелась — упоение! Рыдает в кадре — счастье!!!
Может, какая-нибудь гексакосиойгексеконтагексафобия (боязнь числа 666) и есть не слишком обоснованная выдумка психологов, но венустрафобия — это чистая правда. И довольно распространенное явление.
Забавная штука — человеческая психика…
