Помню, как-то от меня потребовалась нелегкая задача: описать натуру замкнутую, но притворяющуюся открытой, из тех, кто не умеет говорить «нет». А поскольку без этого умения жить невозможно, то прямой отказ этот человек подменяет ловкими увертками. То бишь светским враньем про занятость, про дефицит времени, про форс-мажоры и прочей полуправдой, четвертьправдой и полной неправдой, без которой мы, интроверты, жизни не мыслим. И совершенствуемся во вранье всю жизнь, прекрасно понимая: разоблачение приведет к скандалу и разрыву верней, чем отказы по мелочи — нет, мы не можем встретиться, нет, мы не будем дружбу крепить канатом стальным, нет, мы не будем разговаривать по душам. Ну и что, что с кем-то я это делаю. А с тобой не буду — и баста.
Ведь категорический отказ от встречи, общения, дружбы и постели всегда воспринимается как объявление войны — или, что еще хуже, как призыв усилить прессинг. Даже здесь, в вирте, нежелание продолжать знакомство никогда не заканчивается на том, что ты пишешь: оставьте меня, пожалуйста, в покое, вы мне не нравитесь, всего хорошего. Наоборот, большинство людей явно переоценивает твое желание ощущать, как они сношают твою ногу. И усиливают напор, нажим и поверхность склеивания. То есть клеят тебя всеми имеющимися в их распоряжении средствами.
Похоже, некоторые люди переводятся в положение «on», обнаружив, что на один их шаг к тебе приходится два твоих шага от них. Они ведутся на сопротивление, как гончие на лисий хвост. Или на запах запрещенного им бекона.
Нужна ли гончей дичь? Глупый вопрос. Разумеется, нет. И разумеется, нужна. Только не в том смысле, в каком этот комок мертвого мяса нужен человеку. Гончую покормят на псарне, она не будет жрать непроверенную зверюшку, со шкуркой, потрохами и природными паразитами. А вот загнать добычу гончая должна — это единственный способ доказать свою породу, утвердить свой статус. Опять же инстинкт довлеет, с ним не поспоришь.
Собачку понять можно, ну а люди-то зачем так себя ведут? Охотничий инстинкт проснулся, как у Шарика из Простоквашино? Пусть фоторужье себе купят. Как Шарик. Или другую какую снасть для отлова и отстрела несчастных животных. Ах, отлову-отстрелу-фотографии учиться надо? Расходовать деньги на прибамбасы и лицензии? А в вирте, значит, охота дикая, без лицензии и егерей, где тебе охота, там ты и охотишься? Почему тогда охотники так злятся, обнаружив, что сами стали дичью, потому как вперлись они в темный-претемный лес, где водятся не одни только белые кролики? Если уж ворвался в их, не-кроликов, личное пространство, ступил на их охотничью территорию — не обессудь, если тебя съедят. Или поднадкусают.
Некоторые вещи получаются (или не получаются) оттого, что у тебя с человеком разные системы ценностей и разные представления о личном пространстве.
Я постоянно сталкиваюсь с верой молодых (или инфантильных) в то, что ИХ ценности, ИХ представления — самые универсальные. А значит, можно с ними прийти куда угодно и везде прийтись ко двору. Увы, но они обречены, мои маленькие наивные друзья. И недруги, впрочем, тоже. Обречены на непонимание или, что еще хуже, на понимание — на понимание глубокое, до донышка, когда после одной-единственной реплики собеседник узнает, чего от тебя ждать. И всё, что он про тебя узнает, ему решительно мимо кассы. Поэтому на контакт он не пойдет, сколько ни трахай ему ногу. Или мозг.
Предположим, вирт не предполагает таких вещей, как личное пространство. Ну не положено здесь человеку личного пространства, если он не пишет под замок, не закрыл комменты, не использовал еще какие-нибудь противотанковые ежи на подступах к своему блокпосту. Но тогда, следовательно, вирт не запрещает вести стрельбу по приближающемуся прогулочным шагом противнику. Ну и что, что противник не верит в надписи на предупреждающих табличках и в колючую проволоку. Я тоже не верю в то, что мне будет лучше, если он меня завоюет и покорит.
Кстати, мое неверие основано на нехилом опыте. Сколько ни вела я здесь свободных дискуссий, восхваляемых сильно толерантными любителями холиваров, мне ни разу не стало интересно. Ну не нашлось для меня в вирте интересных диспутантов (их и в реале-то раз-два-обчелся). И неизменно приходилось отбиваться от кого-то, поставившего своей целью опрокинуть мои аргументы любым бла-бла-бла, зачастую откровенно нечистоплотным и манипуляторским. При этом противоположная сторона, будучи загнана в угол, начинала изображать «Я в домике» и предлагать остаться всем при своем мнении, скулить, что не надо было ей, гончей, ввязываться в погоню — уж больно дичь оказалась зубастая. Зато будь я зайкой, всё бы у нас сложилось к ее, гончей, удовольствию. Нет, на мое, дичи, удовольствие собачке, разумеется, плевать. Поэтому давай, говорила мне очередная сучка собачка, ты сейчас уберешь зубки, а я отступлю потихонечку на прежние позиции и попробую вдругорядь тебя ущучить, м?
Не-а. Дичь, как известно, удовольствия от того, что ее затравили и гонят на флажки, не испытывает. Хотя собаки отчего-то убеждены, что с ними охуеть как весело играть в «Давай я тебя поймаю и задушу». И крайне удивляются, обнаружив, что в эту игру могут играть двое.
Также восхищает вера каждой гончей в возможность контактов любого рода между нею и кем угодно. Она не в силах представить, что люди могут испытать к ней, гончей, моментальную, сильную и, главное, совершенно оправданную антипатию. В связи с чем, естественно, отплохособакят и выгонят за порог. Не знаю, может, тех гончих в реале все обожают, но что-то сомневаюсь. Предметы всеобщего обожания, как правило, ведут себя намного осторожнее. И себя никому не навязывают, наоборот, прощупывают почву долго-долго, опасаясь фиксации на своей привлекательной особе.
Как я. Ну да, я — предмет обожания как есть, о чем и сообщаю внаглую, без уверток. И потому скорее обороняю себя, чем навязываю. Хоть мне и нравится, когда меня любят и хвалят (как и всем людям на свете). Тем не менее, мне известно, чем оборачивается иное доброе чувство. У всякого белого облачка может оказаться подмоченная изнанка. Оттого и предпочитаю начинать знакомство с нейтрального, светского, тупого и бездушного ни к чему не обязывающего общения. Мне это кажется правильным. Ну как эмоциональный контакт перед тем, как рухнуть в койку. Понимаю, существуют любители безэмоционального секса, да только я к ним не отношусь. А следовательно, до фулл контакта буду знакомиться по-своему, как мне нравится. И тем не менее кто-то постоянно норовит поразить меня с первой фразы аж до самых до печенок. По большей части негативно. Наверное, рассчитывает: шок заставит меня пересмотреть принципы, которым лет двадцать.
Мда. Идеи пикапа, я вижу, окончательно повредили мозги тем, у кого они и так были… нездоровы. «Понижение ЧСВ пелотки», излюбленный прием юного сексоцентриста, люди взрослые (если верить паспорту) переносят на общение, предположительно интеллектуальное и предположительно на равных. Особенно забавно, когда это делают психологи, не просто читавшие Берна, но и раздраконившие немало его идей в собственных опусах. Уж казалось бы, эти-то должны знать, что такое «пристройка сверху» и что она означает скрытую агрессию?
Несмотря на изобилие психологической литературы в сети и в книжных, люди ухитряются игнорировать элементарные вещи. Сопротивление прессингу, например, или интроверсию. И, повторяю, запредельной безграмотностью в деле налаживания контактов отличаются как раз те, кто эти книжки пишет — психологи-недоучки, решающие свои проблемы за счет окружения и, полагаю, за счет пациентов. Вот уж кто даже не гончие, а дворняги, вообразившие себя по крайней мере риджбеками, «львиными собаками». И сколько ни смейся сеть над «психолухами», они сбиваются в стаи и бегают за всяким, кто попадает в поле их зрения. Включая и тех, кто ведет зачистку СВОЕЙ территории от шавок. Да еще агитируют: делай как я!
Так и хочется спросить: и что? Меня тоже начнут осмеивать за топорные попытки манипуляции? Тоже станут сбрасывать, когда я, пыхтя, начну пристраиваться сверху ко всем подряд? Тоже будут морщиться в ответ на мои малограмотные рассуждения в духе «Я вас, блядей, насквозь вижу»? И меня тоже ожидает скорый вылет в бан и долгий баттхерт после? Спасибо, что-то не хочется.
Не знаю, откуда берется иррациональная вера в то, что после неудачного первого впечатления все еще можно поправить. Ведь первые мгновения бесценны: человек раскрывает себя с той стороны, которая кажется ему самой сильной или самой выигрышной, контролирует его поведение или показывает роль его мечты — то социальное положение, кое он мечтает занять. Со временем или прямо сейчас, в разговоре с тобой. Именно в эти минуты срабатывает интуиция, формируя симпатию и антипатию — чувства на удивление стойкие, пусть и необъяснимые. От них-то и зависит развитие отношений. Можно облить человека кофе или уронить ему на ногу том Энциклопедии Британика — и все равно стать его другом. А вот после того, как ты попытался влезть человеку на голову и обоссать его в порядке самоутверждения, вряд ли вы станете друзьями. Разве что человек этот окажется густопсовым извращенцем, любителем золотого дождя от незнакомцев. Но, вообще-то, такие экстремалы подчинения встречаются редко. Гораздо реже, чем хотелось бы экстремалам доминирования.
Поэтому в первые моменты знакомства нужно не ЧСВ «пелотке» снижать, а показать, что ты человек. Не пикапер, не гончая, не шавка, раззадоренная дефицитом внимания. Неужто это так трудно?
