Подруга недавно высказалась (как мне кажется, в состоянии мистического отчаяния): Я вот лично знаю одну деву, которая за свой счет записала уже четыре альбома. У нее тихий-тихий писклявый голосок, которым она пытается петь постоянно. Мне частенько хочется ей сказать: «Не надо, ну очень большое пожалуйста — не надо! Я прекрасно отношусь к тебе, пока ты пребываешь отдельно от гитары! Но прислушиваться к тому, как ты, жалобно пища, похабишь чужие песни или тоненьким воем тянешь вирши собственного сочинения «любовь-кровь-смех-грех-вина-белена» — это выше моих сил!» И не могу пока этого сказать. Она самовыражается таким образом и ее в этом народ поддерживает.
А на мой грубый быдлячий взгляд по этому поводу есть подходящее выражение: «Не можешь срать — не мучай жопу!»
Зачем, задави меня дрезина, тебе именно петь! Или декламировать стихи!
Причем именно таких музыкально укушенных я встречала больше, чем мне хотелось бы. Мне вот даже занятно было — для того, чтобы объявить себя пейсателем или музыкантом и начать доставать народ своими излияниями не надо ничего, кроме желания самовыразиться, так?
А если я в душе не певун, а хирург? Я ведь тоже имею право самовыразиться!
Могу попробовать художественно вырезать аппендицит через ухо (для оригинальности) или сделать творческую, авторскую трепанацию черепа… Чем я хуже, я что — не люди?!
А я, со своей стороны, только и могла, что неполиткорректно заметить: большинству людей самовыражать нечего.
Они живут для того, чтобы завести семью, произвести на свет и вырастить детей, желательно здоровых и счастливых. От того, насколько довольными жизнью и психически полноценными будут их потомки, зависит облик мира — но отнюдь не в той степени, в какой амбициозным гражданам хочется. Им хочется кардинально изменить мир, а получается только мелко дрыгнуться в общем броуновском движении.
Для людей, так и не повзрослевших, это нестерпимо. Они хотят, мечтают, грезят, как их посетит вдохновение, дзен и инсайт (все втроем) — и принесут на блюдечке небывалый, невиданный замысел, который сделает своего автора знаменитым прям с утра, еще до чистки зубов. Мысль о том, что замысел придется воплотить и протолкнуть для продажи, мечтателя не посещает. Рациональная мысль не греза, ей неохотно открывают дверь, а коли протырилась без приглашения, то стараются не замечать. Потопчется и уйдет, надоеда. Хотя именно ее, мысль эту, стоило бы приветить и рассмотреть со всех сторон. Она, конечно, не так красива, как воображаемые триумфы, зато может предложить что-нибудь для воплощения грезы в жизнь. Ну хотя бы на четверть.
На деле породить идейку — не очень сложное дело. Кругом довольно много людей все время что-то порождает, более и менее любопытное: сюжеты, концепции, проекты… Вот только осуществлять это предлагают кому-то другому. Отдают воплощение мечт на аутсорс. Как писатель (а тем паче как книггер), я не раз и не два сталкивалась с тем, что автор идеи всегда недоволен исполнителем: у него, видать, какие-то ошметки воплощения в голове бурбулируют, не совпадая с тем, что за него придумал верный раб. А вот нефиг было поручать другому. Есть замысел — работай. Но без халтуры, а то знаем мы вас, недогениев: весь расчет на голливудский внезапно успешный финал. Есть у Голливуда такой дивный, позитивный прием, когда предсказуемое фиаско оборачивается неожиданным успехом. Человек, которому обстоятельства сулили быть раскатанным в блинчик, силой сокрушительного обаяния своего ускользает из хватки судьбы, точно намыленный. Не спорю, бывают везунки, бывают. Но и им везет не все время, а лишь периодически. Поэтому на успех всегда приходится работать. О чем даже мне хочется забыть. И не вспоминать, никада-преникада.
Ведь пришедшая в голову идея — это удовольствие. И купание в овациях — удовольствие. А между ними — такая пропасть рутины, что преодоление ее способно отравить и триумф, и получение гонорара, и заслуженный отдых. Вот откуда она берется, посттриумфальная депрессия.
Все накрывает тень воспоминаний о том, как ты продирался через собственные лень и неумение, как тупил и ныл в момент кризиса, не находя сочувствия ни в ком, включая и тех, кто искренне желал тебе успеха. Плюс понимание, что ни сочувствие, ни ободрение, ни тем более понукания в твоей задаче не подспорье. Ты с нею один на один, болей за тебя хоть все хомяки вселенной.
Словом, процесс воплощения мечты способен так исказить мотивацию, побудившую тебя взяться за работу, что и мечтать перестаешь. Начинаешь планировать и оценивать: это я могу, а то — еще нет. Или вообще не могу, никак, никогда.
И боевые песТни со словами:
«Он не помнит слова «да» и слова «нет»,
Он не помнит ни чинов, ни имен
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон» (с)
— уже не вдохновляют. Потому что умирать молодым нет никакого настроения, а хочется побольше освоить, чтобы успеть, успеть и успеть.
Ведь это молодые живут не спеша, им кажется, будто впереди — вечность. Так же, как самовыразителям кажется, будто их идея гениальна. А нам, избавившимся от эйфории инфантилов, ничего такого не кажется, мы не жертвы вдохновения, музой укушенные, мы ездовая скотина, на которой музы и вдохновение грузы возят — от подножья на вершину. А потом порожняком вниз (это считается отдыхом), новая кладь на спину — и обратно наверх.
Естественно, в наш караван никто особенно не жаждет вливаться. Все надеются либо проехаться на наших спинах, либо долететь на реактивном моменте от творческого прихода. Некоторым после укуса музы глючится, что они умеют летать. А некоторые всю жизнь пребывают в надежде, что они могут нагаллюнить чего-нибудь действительно стоящего. И у них даже имеется премиленькая целевая аудиторийка, готовая повторять, как светло, позитивно и распрекрасно все, что они выглючивают. И совсем-совсем профессионально, прям хоть сейчас на рынок. Мировой.
Конечно, в стране, где культивируется не профессионализм, а везуха, подобные чаяния представляются весьма глубокими. И попробуй при очередном ни шатко ни валко халтурящем мечтателе сказать, что творчество — это работа, нестабильная и нелегкая, чреватая кризисами и депрессиями… Получите нотацию или истерику. Все ж мечтают о бесперебойном, плодотворном, приятном и оргазмогонорароносном сотрудничестве с ведущими компаниями. А в компаниях мечтают о безотказной скотине, которая будет везти, сколько на нее ни навали, пока не сдохнет. Очень забавно бывает сравнивать их аргументы насчет того, что такое творчество.
Что ж, дорогие самовыразители, всё, что я могу сказать: надежда умирает последней — но и она умирает.
