Кто-то сказал насчет гаммы мужских требований: «Мужчина, который любит женщину очень сильно, просит ее выйти за него замуж – то есть изменить свое имя, бросить свою работу, рожать и воспитывать его детей, ждать его, когда он приходит с работы, переезжать с ним в другой город, когда он меняет работу. Трудно представить себе, чего бы он потребовал от женщины, которую не любит». Может, того же, а может, вдобавок предложил бы записать квартиру, дачу и гараж на свое имя. Или сварить ему куриный суп с лапшой, чтобы сравнить с «Дошираком» или с маменькиными кулинарными изысками. На сей счет никакие «предварительные прогнозы» (ужасно мы это выражение любим – оно отлично стимулирует работу мысли: например, бывают ли заключительные – или посттравматические – прогнозы?) не помогут. Индивидуальность не стиснешь абстрактной формулой.
Но тенденции – дело другое. Вот и у нас на Руси есть древняя, как культура кривых радимичей (или что-то в этом роде), тенденция: мужская половина нации облегчает долю женской половины тем, что делит супружеские обязанности на количество увлечений в жизни супруга. Любит одну, женится на другой, а живет с третьей. Еще некоторым удается на эту тему мемуары писать и денежку зарабатывать. В общем, золото, а не стратегия.
Какое издание ни откроешь: «Толик (Болек, Лелек, Вахмурка и Кржимилек) страдал. Его идеалом женщины была Валя (Галя, Аля, Ляля, Наталя), но она не умела прясть. И хотя он одевался в лучших бутиках Европы, неполноценная женственность избранницы язвила его сердце. Ибо женщины в его семье с 1613 года умели прясть – и оставили это занятие лишь в 1913 году, под гнетом надвигающегося большевизма. Теперь же он, последний выс… отпрыск древнего рода, мечтал возродить родовую трудовую повинность урожденных Родотыльских». Потом, конечно, последний Родотыльский женится на передовой пряхе, а любовницы возьмет знатную ткачиху, а тосковать и страдать будет по неумелой, но вожделенной Вале (Гале, Але, Ляле, Натале). Публика будет рыдать и плакать. А отрыдав и отплакав, крепко призадумается: каких особливых, незаурядных натур рождает земля русская! Надо их инициативу поддержать, пока нафиг не упала! А Валя (Галя, Аля, Ляля, Наталя) сама, дура, виновата – освоила бы прялку, да и получила бы своего… Тылородова. Или как его там.
В принципе, бабы во все времена судачат на эту: на таких женятся, а таких любят. Надо быть такой или эдакой. Критерии, конечно, меняются – но слишком поздно. Уже и сознание переменилось, и даже идеология новая сформировалась, а какая-нибудь наделенная (бог весть за какие такие заслуги!) авторитетом тетенька все талдычит: главное для девушки – походить на героиню русской классики! А то, что в русской классике были и Настасья Филипповна (изменница и кокотка), и Катерина Кабанова (изменница и истеричка), и Наташа Ростова (изменница и дуреха), и Анна Каренина (изменница и тормоз) – это что, поголовью мужей большое счастье принесло? И если к намерению Наташеньки Ростовой полетать из окна (притом, что в головы трудных подростков и не такие фантазии приходят!) прибавить суицидальные наклонности Анюты Карениной и Катюши Кабановой, а также сложные душевные метания Настасьюшки, не тем будь помянута – конечный образ введет в затруднение самого герра Зигмунда Фрейда, который начинал свою карьеру с создания действенной методики для лечения невротичек.
Впрочем, как бы то ни было, большинству девушек все едино – что Ростова, что Каренина. Они равно походят на Дашеньку Жигалову из чеховской «Свадьбы»: «Они хочут свою образованность показать и всегда говорят о непонятном». Им лишь бы замуж за хорошего человека. В крайнем случае, сойдет и Эпаминонд Максимович Апломбов, который еще и дня нет, как женился, а уж замучил своими разговорами и жену, и тещу. Со временем такая вот Дашенька начнет напоминать свою маменьку – или акушерку Змеюкину, жестокое созданье. Впрочем, ее Эпаминонду в любом случае захочется смыться. Хотя бы на время. А обрюзгшая и подувядшая Дашенька отправится по Большой Страдательной дороге в край Бабьей Тоски, где и обретет покой – ведь все самое неприятное уже произошло? Значит, об этом и волноваться не стоит. Зато можно всласть поговорить, поплакать, пожаловаться такой же Дашеньке. Или еще какой всезнающей особе, которая досконально и наперечет знает всякие органы, через которые пролегает путь к сердцу мужчины. И некоторые даже может назвать.
Словом, чудная перспектива: сиди да мотай на ус (хоть в фигуральном, хоть в буквальном смысле), что ты в общении с супругом упустила. И так – лет тридцать-сорок, пока не придешь в препорцию и не примешься наставлять уму-разуму очередное поколение Дашенек.
В чем суть наставлений? В банальностях. В пересказе старых мифов, в перепевах старых песен – насчет природной полигамности мужского пола, в частности. Кого из нас не убеждали с завидной регулярностью, что творческой личности якобы требуется бурная эмоциональная жизнь – в качестве допинга и релаксанта. Дескать, воображение питается тем, что талант ощущает во время романа. Поэтому романы должны быть! А чем поддерживается эта пайка любви? Ни за что не поверите. Беспомощностью творческой личности! Среди людей этого типа много чувствительных и зависимых натур. Романтически настроенная аудитория считает это признаком таланта. А если выразиться точнее, то именно это и считает талантом.
Любому человеку, даже самому закрытому и независимому, свойственно откликаться на прессинг окружения. И гений так же подвластен конъюнктуре, как и обычный человек. А тот, кто изображает гения – вдвое, впятеро, вдесятеро более конъюктурен по сравнению с обычным человеком. Почему? Да потому, что имитация поведения а-ля гений – чистая игра на публику. Значит, надо определить, в какие глупости верит аудитория.
Один из самых легких путей завоевать признание – разумеется, не работа, а отдых а-ля гений: эль шкандаль при посторонних, мамзели с гарниром и «творческий» путь, устланный осколками разбитых сердец. Упомянутым путем можно пройти довольно изрядное расстояние и стать дутым авторитетом, чиновником от культуры, от науки, от искусства или еще от чего подвернется. Но, как говорила Лебедь Гвидону Салтановичу, «Зачем далеко? Знай, близка судьба твоя» вместо созидательной деятельности – развлекательная; вместо профессиональных достижений – грамотки в рамочках; вместо жизни – сырье для ЖЗЛ. Ну, а вместо близких людей – мученики и комплексатики.
Кстати, существование мнимого таланта мало отличается от образа жизни таланта реального. Их вообще трудно различить – обычно этим занимаются далекие потомки. И неизменно решают задачу по принципу «Кто не забыт, тому и горн в руки, барабан на шею, вымпелом по кумполу!»
Но как быть женщине, которая собирается посвятить всю себя гению, но не уверена в получателе? Связываться с подобным ваятелем нетленки — рискованное дело. И этот риск оправдывается только одним соображением – любовью. Если что-то пойдет не так, то и корить себя будет незачем: любовь – по крайней мере, как воспоминание – останется. А соображения прагматические – типа «Муж станет номинантом-лауреатом, а я – женой знаменитости» — таят в себе много ловушек. И много допущений, способных серьезно изломать и личность, и жизнь.
Обнаружив неприятную вещь – наличие постельных товарок — многие принимаются уговаривать себя: «Все бабы, которые вьются вокруг него – так, пена на море! Схлынут вместе с отливом. А вот я – самый важный человек в его жизни. Я всегда рядом, я – его опора…» – и далее по кругу, по замкнутому кругу. Терпят его деспотизм – дескать, гению требуется периодически повышать самооценку. Стараются совместить в себе побольше качеств, которые могут ему понадобиться – и постепенно впадают в перфекционизм. Чтобы внешность – как у звезды Голливуда (я, естественно, не имею в виду Денни де Вито), чтобы чистота в доме – как в операционной (разумеется, до операции), чтобы стол на каждый день – как в ресторане «Максим» (или в каком другом, лишь бы он любил именно эту кухню).
Бесполезно. Можно стать незаменимой – как кухарка, экономка, психоаналитик и мамочка. Потомки, естественно, признают заслуги супруги в деле создания шедевров. И этак снисходительно покивают: вклад в работу великого-незабвенного внесла, пусть и мизерный; хотя ошибок в личной жизни допущено немало, но она все ему простила; понять, естественно, не сподобилась – куда ей! – зато претерпела и не пикнула. Похоже на похлопывание по щечке и на поглаживание по головке: умница, умница девочка! Ну хорошо, хорошо. Держи конфетку.
Разве ж все это окупается ярлычком «жена такого-то»? Жизнь – не дар, и не наказание, и не испытание. Жизнь – материал, из которого нужно сделать что-то. Поэтому глупо вручать другому человеку этот материал — на, мол, друг сердечный, побалуйся на досуге.
Но, сосуществуя с талантом, можно стать кандидатами на бессмертие на пару, утверждают некоторые. А я могу такой кандидатке назвать все, что ей для этой цели потребуется. Пусть приготовится.
Море терпения. Океан смирения. Бездна чуткости. И все равно можно промашку дать и остаться на бобах: муженек оставит тебя ради новых женщин, идей, поворотов судьбы. И в качестве награды за свои мучения ты удостоишься двух слов петитом в википедии: «Такой-то – то-то и се-то, родился тогда-то, умер тогда-то, первым браком женат на, вторым на, третьим на… Дети – Маня, Ваня, Саня, Таня. Точная очередность жен и принадлежность детей не установлена». Словом, невеликая компенсация для той, кто жизнью пожертвовала. И вдобавок не слишком преуспела на личном фронте.
Кстати, а можно ли здесь преуспеть – с гением, не гением, неважно? Гаранты большого женского счастья – они есть или их нет?
Мораль, как правило, дает четкие ответы – но, к сожалению, не на поставленные вопросы. Вместо этого у вопрошающих стараются вызвать комплекс вины: надо было повести себя по-умному, так или эдак, вот тогда бы все сложилось ко всеобщему удовольствию. А ты, дескать, всю дорогу поступала неправильно. И получай, что заслужила!
