В последнее время невооруженным глазом наблюдаю, как у людей примативность повышается. Нет, не примИтивность, а примАтивность. Она оказывает свое воздействие, например, на то, сколь человек трепетно относится к атрибутам иерархического характера, жадно копит регалии всякие, сертификатики, лицензийки, грамотки, бумажоночки, бумажулечки. Значение термина «примативность» сходно со значением слова «инстинктивность». А термин происходит от слова «примат», то есть «преобладание». Итак, примативность — это степень выраженности инстинктивных моделей поведения по отношению к рассудочным. Чем более человек примативен, тем его инстинкты мощней, тем сильнее они довлеют над рассудком.
Нет, образец примативности – это не поросший густым волосом дебил, чьи запахи говорят о своем хозяине больше и отчетливей, нежели речь. А личность с низкой примативностью – не лощеный интеллектуал, эдакий доктор Джекил, удавивший своего внутреннего Хайда и переваривший труп.
Вдобавок на примативность не всегда влияет профессия, социальная среда, образование… Человек может быть глуп, как пробка, он может работать дворником-слесарем-швеей-мотористкой — но те немногие корявые мысли, что сиротливо болтаются в его полупустой башке, имеют на него большее влияние, нежели здоровые животные инстинкты. Таким образом, формально данный индивид низкопримативен, невзирая на глупость и невежество — и даже инстинкты не исправляют ошибок, которые он допускает столь обдуманно. Зато ученый с полным набором степеней и регалий, ведя исследование, может действовать инстинктивно, опровергая все доводы логики — и придти к успеху. Который, конечно же, постарается обосновать логически, иначе коллеги его на обсуждении порвут. Действуя, как им кажется, рационально — а на деле подчиняясь стайному инстинкту.
Современная наука не больно-то любит обсуждать тему инстинктов: составить единую классификацию или дать устраивающее всех определение инстинкта пока не удалось, поэтому обсуждение нередко зиждется на разных понятийных аппаратах. Даже количество инстинктов не подсчитано: поначалу предполагалось, что их пять – десять, сейчас число дошло до нескольких сотен.
К инстинктам относят и элементарные реакции, например, привычку инстинктивно сжиматься в мгновения опасности, управление мышцами тела, контроль дыхания — и более сложные внутренние механизмы, такие, как инстинкт продолжения рода, инстинкт материнства, лидерский инстинкт. Эти весьма сложные, хоть и не осознаваемые процессы психики придают вес так называемым вечным ценностям. Ну а разум может послать их фтопку отринуть их как нечто пещерное и мешающее жить в свое удовольствие:
— инстинкт продолжения рода, заключающийся в тяге людей производить на свет потомство — и речь не о сексе, а именно о желании иметь детей;
— стадный (стайный) инстинкт, заключающийся в желании принадлежать какой-то группе (стае), где человек чувствует себя в безопасности — он же определяет положение человека в обществе, его место в иерархии людей;
— инстинкт самосохранения (выживания), заключающийся в стремлении выжить любой ценой в случае опасности, причем другая форма проявления – бессознательное стремление помочь другому человеку, то бишь милосердие;
— лидерский инстинкт, подталкивающий индивида занять как можно более высокое положение в обществе (в своей сфере, профессии, окружении), поскольку так можно заполучить лакомые куски, много лакомых кусков, но и у этого инстинкта имеется другая форма проявления – намерение защитить слабых, взять на себя ответственность за их жизнь и благополучие.
Сами понимаете, это даже не укороченный список, а лишь упоминание отдельных инстинктов, проявления которых мы видим постоянно. Однако у всех инстинктов общая цель: они помогают человеку выживать в опасном мире и адаптироваться в незнакомой обстановке. Человек абсолютно рациональный с его отсутствием страха божьего инстинкта самосохранения попрется выяснять, что за подозрительная хрень ворочает в темном углу, явно доедая предыдущего любопытствующего. Тут-то рациональному человеку канун да ладан, как и показывают нам скверные, но оттого не менее правдивые ужастики. Если хочешь быть здоров, не ходи куда не надо…
Чем выше уровень тревожности, тем примативность выше. Боясь за свою высокую должность, чиновник включает инстинктивные механизмы обеспечения безопасности и норовит окружить себя «безопасными» людьми — так впадают в протекционизм и фаворитизм. Или юзер, зашедший в незнакомый блог, только что не на голову влезает хозяину здешних мест — срабатывает лидерский инстинкт. Ну а после того, как незваный гость получит в морду отпор, у того наступает обострение стадного инстинкта, поэтому в следующий раз «лидер» наведается уже с дружками — вместе безопасней.
Как видите, ни в одном из перечисленных случаев ни жизни, ни здоровью напуганного индивида ничего не угрожает, его пугает опасность именно социального плана. Мы гораздо реже оказываемся перед лицом опасности физической, нежели перед лицом опасности социальной. Нас в любой момент могут унизить (максимум — лишить жилья-работы-зарплаты), но на жизнь нашу действительность покушается нечасто. И все-таки мы опасаемся тех, кто выше нас в социальном плане. Так же и в животном мире за невнимание к иерархическому положению противника можно и в рог, и в клык огрести. Итак, лидерский и стайный инстинкты отлично работают не только в дикой природе, но и в социуме.
Именно на этих инстинктах мы, люди, стараемся въехать на вершину успеха. А для начала — совместить рациональное поведение с инстинктивным, увеличив долю примативности. Для чего и отслеживаем знаки, которые указывают на доминирующее положение особи. Отсюда и бездумный, почти животный интерес к рейтингам, соцкапам, лайкам, жетонам и прочим собачьим биркам. Это осмысленное, разумное поведение подолгу взвешивает, дает данная конкретная бирочка право на доминирование или не дает. Зато лидерский и стадный инстинкты стараются выиграть время, а заодно найти отмычку для успешного решения любых проблем в любых условиях. Поэтому инстинкты требуют тупо прибирать к рукам всё без разбору — авось да пригодится.
Плюшкинизму потакают и компьютерные игры, в которых умелый игрок (точнее, его персонификация) прет на себе горы плюшек, собранных по ходу игры. МТА, не имеющие понятия, чем литература отличается от стрелялки, снабжают своих персонажей безразмерными клатчами (о спасибо, спасибо тебе, Джоан Роллинг, сами-то они вовек не додумались бы) и неиссякаемыми источниками магической выпечки добра и пользы. Притом, что опытный пешедрал знает, как тщательно приходится отбирать содержимое рюкзака и какими проблемами может обернуться во время перехода сорванная спина, стертые ноги или опухшие суставы. Да и звери не настолько глупы, чтобы не знать: всеядность не полезна для здоровья. Животное, поедающее ядовитый корм, вместо набора веса из-за расстройства желудка в весе теряет — а значит, может не перезимовать. Причем по собственной дурости.
Как видите, даже зверью приходится жить не только инстинктами, но и накопленным опытом. Поэтому чрезвычайно забавно наблюдать за людьми, когда те пытаются достичь успеха, апеллируя исключительно к инстинктам. Эдакий альфа неживотного мира в недикой природе. И проблем у него поболе, чем у альфы, утверждающего свое положение в стае, существенно поболе. Всё оттого, что окружающие могут не принять правил, которые претендент на доминирование пытается им навязать. Уж больно много игр людьми придумано — не только кулачные бои, но и шашки, не говоря уж про сквош и покер. Противник может окинуть глазами играющие бицепсы недоальфы и достать колоду: партейку? На раздевание. Не боишься, дружок? И ведь спровоцирует, и ведь разденет до костей, зараза, никакая мускулатура не поможет. Особенно дутая.
Что бы ни говорили в наши дни про всемогущие инстинкты, интуицию, серендипность и инсайт, а рациональному мышлению они не замена. Без логики и опыта примативность и вправду может обернуться примитивностью.
