Давно обещала френдам обзор БДСМ-фанфикшена. А тут вдобавок одна из заказчиц, смущенно хихикая, подарила нам с БМ эпический труд Эрики Джеймс «Пятьдесят оттенков серого» и поинтересовалась, каким образом, по нашему мнению, сей опус ухитрился побить все рекорды продаж: 15 миллионов экземпляров за три месяца. Мы, не открывая книгу, хором ответили: прекрасный пиар, феномен популярности фанфикшена и «Сумерки», мать их, «Сумерки»! Хотя меня всегда поражают невиданные взлеты популярности ОЧЕНЬ средних вещей, после которых так и тянет взвыть: публикадура! читательбыдло!
Не стоит поддаваться этой тяге, она нездоровая. Франшиза существует во все времена и никогда не выносила на своем гребне шедевров. Просто некоторые средние вещи периодически попадают в фокус человеческого любопытства. То человечеству нравится представлять себе завоевание голактеки, то пассеизм навевает мечты о мире магии, то становятся чрезвычайно интересны садомазо-отношения. Любопытство масс — оно словно торнадо: если можете предупредить его появление за полчаса — вы бог! А в случае с книжной тематикой приходится предвидеть всплеск любопытства минимум за полгода до выхода опуса. Словом, лотерея бестселлеров такая лотерея… Играть в которую лично мне всегда было лень.
Если мне что интересно, то я найду научную литературу по теме, даром, что ли, столько лет учили. Найду и буду штудировать, пока не разберусь. А некоторым хочется всего и сразу. То есть доходчиво, эмоционально, чтобы при чтении затягивало, но не особенно в суть вдавалось. Как говорил сэр Эндрю Эгюйчик в ответ на вопрос шута, спеть ли им с сэром Тоби песню любовную или назидательную: «Любовную-любовную, мне назиданий не надо!»
И тут на волне народного интереса всплывает нечто вроде пресловутых «Пятидесяти оттенков»: и как бы про БДСМ (девайсы налицо и на другие части тела), и написаны «легко», «для женщин» (то бишь сладенько и глуповато), и автор «из народа» (фикрайтер родимый) — чего еще желать? Ах да, забыла про «Сумерки». Сумерки разума, в которых огнем горит один-единственный вопрос: можно ли трахаться с вампирами?
Строго говоря, еще в средневековье было подмечено: трахаться можно с кем и с чем угодно, если сильно приспичило или если тебя это возбуждает. Переступи через законы божеские и человеческие — и скатертью тебе кровать. Конечно, искусство и общественное мнение не обойдут твои пристрастия стороной, не надейся, но коли искусство берет в качестве объекта ксенофилию (или ксенофобию — одного без другого не бывает), то это сабж не хуже прочих. Я не склонна биться в праведной истерике на тему «Оно же труп! Как его можно трахать?» Спросите женщину, работающую на двух работах и имеющую пьющего мужа, как она ухитрилась родить от него детей — и узнаете о некрофилии больше, чем написали Райс, Майер и Гамильтон вместе взятые.
Однако чего я никогда не понимала, так это манеры фикрайтера взять героев любимого произведения, поместить их в альтернативную вселенную (так называемый жанр АУ), дать им другую работу, семью, характер, условия жизни, систему ценностей, оставив лишь внешность и имя (и то не всегда) — и пытаться написать заведомый плагиат с не своими, но узнаваемыми героями. Не проще ли было назвать их оригинальными именами и попытаться создать свое? Потом-то я поняла: увы, нет. Если вещь пишется в утилитарно-фапательных целях, нейминг очень важен. Иначе читатель не увидит излюбленный объект мастурбации и отбросит ориджинал, пробормотав жестокое «фтопку».
Фандом — это чернозем, а самостоятельное творчество — пустыня. На почве фандомных пристрастий взойдет и полудохлая рассада, в пустыне погибнет и выносливая опунция.
Страшно таланту жить на свете, господа! Вот и ищет он, бедненький, обходных путей. Конечно, фандом тоже может сделать козью морду: беллабыникада! Хоть в фанфикшене требования к литературным достоинствам текста сильно снижены, зато там периодически случаются холивары на тему «Канон — не канон» — разбирается по косточкам соответствие первоисточнику, и так искаженному до того, что опус приходится предварять дисклеймером. То бишь извинением автора за все враки, содержащиеся в произведении.
Итак, прекрасный наш автор родил плагиат, в котором если что и заимствовано, то имена и некоторые детали внешности чужих персонажей. В надежде, что фаны прочтут и вдохновятся — не будем уточнять, на что.
Но уж никак не на эротические фантазии.
Потому что «Пятьдесят оттенков серого», который усиленно подается как скандальный роман, где, если верить The New Zealand Herald, присутствуют «невероятно отвратительные описания», куда скромней школьного романа «пралюбоффь». И уж конечно, скромней большинства фанфиков в сети. А заодно и написан куда более неуклюжим, скудным, унылым языком. Не думала, что придется признавать за фанфиками некие достоинства, но светила фандомов, имеющие вес в этой сомнительной сфере, пишут лучше. И не тянут резину по пять глав, прежде чем соски главгероини отвердеют.
Ибо не всякий фан способен пять глав кряду читать о том, сколь прекрасен главгерой, который не только охренеть какой бизнесмен, но и в людях разбирается охренеть.
– Вы очень молоды и тем не менее уже владеете собственной империей. Чему вы обязаны своим успехом?
Он сочувственно улыбается, но выглядит немного разочарованным.
– Бизнес – это люди, мисс Стил, и я очень хорошо умею в них разбираться. Я знаю, что их интересует, чему они радуются, что их вдохновляет и как их стимулировать. У меня работают превосходные специалисты, и я хорошо им плачу.
При этом ГГ упорно талдычет про таинственность героини, проще которой может быть только канарейка с ушибом мозга. И это видно в каждом ее… э-э-э… щебетании.
Мы с Хосе хорошие друзья, хотя я догадываюсь, что ему хотелось бы большего. Он милый и остроумный, но для меня он как брат. Кэтрин часто смеется надо мной, говоря, что у меня просто отсутствует ген, отвечающий за потребность в бойфренде, а на самом деле мне просто не встретился такой человек, который… ну, который бы мне понравился. Хотя где-то в глубине души я мечтаю о дрожащих коленях, сердце, выпрыгивающем из груди, головокружении и бессонных ночах. — Что ж, метаться в непонятках нормально. Для девочки лет тринадцати. Ну пятнадцати. К шестнадцати все, как правило, понимают, встретился им такой, который, ну — или не встретился.
Сей Грей (который изначально был фикоподобием Эдварда Каллена) всю дорогу (до шестой главы!) старательно не понимает, отчего мисс Стил (сами-понимаете-кто) при нем впадает в ступор, что-то там скрывает, подавляет и недоговаривает. Ему двадцать семь, он финансовый анператор, а ведет себя как пятнадцатилетний ботаник. Нецелованный. Ну нельзя в зрелом мужском возрасте не замечать, что девушка по тебе обмирает — даже если ты не увешан девушками, словно елка шишками.
Между тем беллосвонная Анестейша Стил переживает наитипичнейшие стадии влюбленности в одноклассника. Тут вам и сны…
Ночью я плохо сплю, все время ворочаюсь с боку на бок. Мне снятся туманные серые глаза, комбинезоны, длинные ноги, тонкие пальцы и темные, неизученные места. — Нет, автор не уточнял, неизученные ли это места мисс Стил, мистера Грея или планеты «у целом».
Мне снятся серые глаза, кофейные листочки на молочной пене, и я снова бегу по темным комнатам, озаряемым жуткими вспышками молний, и не знаю, от кого я бегу или к кому… — Она даже во сне упорно старается казаться целкой — перед собственным подсознанием, очевидно.
…и умиление каким-то жестам, запахам, привычкам.
Он так близко, что я могу к нему прикоснуться, чувствую его запах. О господи… запах тела и геля для душа – пьянящий коктейль, гораздо сильней, чем маргарита, теперь я это знаю на собственном опыте… Жидкое мыло пахнет Кристианом. Обалденный запах! — Вот тут бы так называемому скандальному роману и вдариться в скандальность, хоть единым словом обозначив, как он пахнет, сей вожделенный Грей! Ан нет, наша Ана сворачивается в трей со скоростью поджаренной улитки.
Грей закидывает в рот маленький кусочек маффина и медленно жует, не сводя с меня взгляда… Я отпиваю глоток чая, и Грей кладет в рот еще кусочек маффина. — Вот интересно, у него что, рот на маффин не натягивался? Среднестатистический маффин размером с небольшое яблоко, даже отъявленные жеманницы кусают от него без стеснения, а этот что — НАСТОЛЬКО хорошая девочка?
Грей смотрит мне прямо в глаза, и я выдерживаю его тревожный, прожигающий насквозь взгляд. Это длится целую вечность, но в конце концов я перестаю замечать что-либо, кроме его прекрасного рта. Боже мой! В двадцать один год я в первый раз по-настоящему захотела, чтобы меня поцеловали. Я хочу чувствовать его губы на своих губах. — Узнав, что героине двадцать один и она наконец-то захотела, я могу только посоветовать: дорогая Э. Л. Джеймс! Я понимаю, что вам пятьдесят и вы очень переживаете за современную молодежь, потонувшую в разврате! Но постарайтесь так не палиться со своим ханжеством. Особенно в скандальном эротическом романе.
Ну а потом начинаются своеобычные танцы-шманцы: ах, беги от меня, я тебя погублю, я негодяй, нет мне прощения, я буду гореть в аду! В двадцать лично я уже понимала, за каким чертом кавалер строит из себя негодяя-разнегодяя.
– Анастейша, держись от меня подальше. Я не тот, кто тебе нужен, – шепчет Грей.
Что? С чего вдруг? Ведь это мне решать, а не ему. Я хмурюсь, не в силах поверить.
– Дыши, Анастейша, дыши. Я сейчас поставлю тебя на ноги и отпущу, – говорит он негромко и слегка отодвигает меня от себя.
И одновременно играет в строгого папочку.
– Если бы ты была моей, тебе бы еще неделю было больно сидеть, после того что ты вчера устроила. Пила на голодный желудок, напилась пьяная, чуть не влипла в историю… – Грей закрывает глаза, на его красивом лице ясно проявляется отвращение, и он слегка содрогается. Затем открывает глаза и строго смотрит на меня. – Страшно подумать, что могло с тобой случиться.
Естественно, очень быстро канарейка сама залезает в клетку и сама же дверцу за собой прикрывает.
Кристиан Грей – единственный мужчина, который заставляет мое сердце ускоренно биться, а кровь – бежать по жилам. Хоть мне и не все в нем нравится: он очень замкнутый и противоречивый. Он то отталкивает меня, то присылает книги за четырнадцать тысяч долларов, да еще потом преследует, как будто я какая-нибудь знаменитость, а он – настырный поклонник. И при всем при том я провела ночь в его номере и чувствую себя в полной безопасности. Под его защитой.
За вычетом купецкого жеста вроде подарка за бешеные тыщи долларов все стандартно до схематизма. И так — напоминаю — пять глав, здоровенный кусок пустопорожнего девичьего чириканья — ни образности, ни мыслей, «ни баб, ни музыки, ни денег» (с).
Но слава яйцам Грея! К шестой главе у них случается поцелуй! А у Грея — эрекция! Мне сразу захотелось обмыть это дело.
