Я не раз замечала: литераторы очень не любят, когда им говорят об ошибках. О тех самых, которые должен подчищать корректор — стилистических, орфографических и пунктуационных. Это, говорит литератор, несущественно. Это мелочи, ибо главное есть мысль авторская, а мысль летит мимо запятых на всех парах, ей не до запятых, ах оставьте меня, я чайка, я актриса. С одной стороны, прекрасно понимаю нежелание творца-чайки-актрисы отвлекаться на технические детали в тот волшебный момент, когда мысль оседлана и несет тебя за… далеко, в общем, несет. С другой стороны, сложности изучения правописания тоже понимаю. И вместе с тем не понимаю. Такое вот парадоксальное состояние.
Будучи человеком с абсолютной грамотностью (и ничего я не хвастаюсь, бебебе), не представляю себе, как люди учат язык по правилам — свой ли, чужой ли… У меня в упор не получается изучать живую речь по всем этим «жи-ши пиши». Я просто ВИЖУ ошибку в тексте, потому что миллион раз видела, как это слово пишется правильно — в старых советских изданиях. Где на весь томик набиралось три опечатки, да и те были вклеены бумажечкой под обложечку, словно читатель сам не догадается: на странице 342 вместо «ушол» следует читать «ушел». Увы, но современный читатель не догадается, хоть что ему вклеивай. Увеличение письменного текста на квадратный сантиметр мозга по России достигается в основном текстами из инета да кривыми сканами из электронных библиотек. А там, сами понимаете, черт ногу сломит или даже оторвет, и бумажные книги ненамного лучше. Старорежимный корректор ушОл, а на его место пришло такое, что лучше автору самому грамоту знать и самому себя править, отказавшись от услуг корректора, от этой кухарки за повара.
Мое отвращение к современному корректору не беспочвенно, много я видала «недописателей» и «недоредакторов», лезущих в текст не ради улучшения оного, а чтоб выслужиться и подняться на ступенечку повыше. Из техперсонала — в творческий персонал, из корректоров — в редакторы, из редакторов — в зав. редакциями. Как это сделать? Выслужиться! Содеять с текстом такое, чего и не ожидали. А потом, глядя на вытянувшееся лицо писателя, из чьего текста пропали все шутки и игры слов, тщательно выбранные цитаты сменились расхожими афоризмами, а к глаголам «для оживляжу» присуседилось множество эпитетов — они ждут нашего одобрения! И верят, что их работа способствует нам много к украшенью. Жаль, что глупые, спесивые, насквозь больные звездной болезнью авторы не видят собственной выгоды и закатывают истерики… просто от любви к истерикам.
У Довлатова есть зарисовка-воспоминание о тете-корректоре, для которой мир состоял из ошибок:
«Тетка обнаружила в моих рассказах сотни ошибок. Стилистических, орфографических и пунктуационных. Она говорила:
— Здесь написано: «…родство тишины и мороза…» Это неточно. Мороз и тишина — явления различного порядка. Следует писать: «В лесу было морозно и тихо». Без выкрутасов…
— Как это — в лесу? — удивлялся я. — Действие происходит в штрафном изоляторе.
— Ах, да, — говорила тетка…»
Вот это самое «ахда» есть сущность корректорская. Корректор не видит текста. Он его не чувствует. Ему пофигу мысль, стиль и авторское видение. В голове его кишат, тесня друг друга, орды штампов и клише. Он страдает от дефицита клише в оригинальном тексте. И если ему дать волю, он понапхает свои «морозно и тихо без выкрутасов» во все щели, спасаясь от свежих веяний, поскольку свежее веяние нередко кажется опасным и травматичным. В особенности для мозгов, привыкших к затхлой атмосфере и медленно вянущих от гипоксии.
Я высоко ценю корректоров и редакторов, не стремящихся выслужиться на моем очередном детище. К сожалению, людей, качественно делающих свою работу, а не выделывающихся на отведенном им участке, я встречаю все реже и реже.
Старорежимного корректора сдерживали рамки советского конфуцианства: писатель (то есть член Союза писателей, Человек-с-корочкой) — творец, негоже лезть в живую ткань его творения, надо знать свое место и делать свою работу. Зато современного карьериста никакие вожжи не удержат. Для него только одна вожжа и существует — та, которая ему под хвост попала. Карьерист не понимает, на что нарывается, какую месть на себя навлекает. Ибо уверен: писателей много, а он — один. Или даже Один. Да, мы уже пришли к тому рубежу, когда техперсонал нам в лицо заявляет: вас, говноедов, вон скока, а я ваш Один, «здесь все от мене зависит». (с) Опыт поколений подсказывает мне: без увесистой корочки добиться уважения техперсонала невозможно. И если у вас нет такой корочки, которой вы можете отходить врага по сусалам, учитесь. Учитесь быть независимыми от литературного аутсорсинга.
Чем полагаться на выделывающихся, лучше все уметь самому. Самому доводить текст до блеска. Самому проводить вычитку. Самому уменьшать объем. Самому встать на пути у того, кому неважно, где действие происходит — в лесу или в штрафном изоляторе.
