Обещала продолжить обсуждение шкалы «от фикерского щастья до горького горя мейнстрима». Но тут пришла ко мне упырица Одинокова и попыталась напугать тем, что напишет про лесбиянок. Напугала до жути — вдруг напишет? И так же хреново, как про стрим-порно.
Хотя про лесбиянок, как в прошлом посте сказано, уже писала Асеанна Михеева, похожая на Одинокову и трудной женской судьбой, и глубоким незнанием матчасти. Это они, аффтары-обличители «сексуальных язв», боятся темы гомосексуальных отношений, гомосексуальных субкультур и гомосексуального мышления (им кажется, что оно какое-то особенное). Притом, что ничего такого давным-давно не боятся даже детишки, пишущие и читающие фикерские поделки, в том же прошлом посте приведенные как типичное чтиво современной молодежи. (Почему-то упырическая номинантка не осилила мой пост — как, впрочем, и ее духовная подруга. И тоже не поняла, «прачёэта», вот и попыталась пугать меня своими будущими лесбийскими пописульками. Может, тетенькам скооперироваться? Писать для простых женщин с простым умом и еще более простым вкусом.)
Сама я к молодежи не отношусь уже лет тридцать, но тоже гейских-лесбийских мотивов в искусстве не боюсь. Меня если что и удручает, то главным образом убожество стиля и дикарские представления типа «бабы лесбиянками становятся, когда не могут найти себе мужика». А-ага. В английских комик-шоу подобные воззрения — популярная тема для шуток в духе черного нетолерантного юмора.
Смешно мыслят многодетные натуралки, не обремененные ни талантом, ни успехом, ни средствами: чтобы напугать «толпы бесявого народу», надо писать про извращения. Таким «пугалкам» не понять, что вопрос исключительно в том, как писать, а уж будет в книге гомосексуальная пара или не будет ее — вопрос второстепенный. Сама я не делаю различий между гетеросексуальной парой и гомосексуальной — везде есть место любви и романтике, везде есть место извращениям и использованию человека человеком. Писать надо о них, а не о том, какое отверстие задействовано в половом акте и какие девиации могут напугать левенталей — а уж те примутся пугать публику, надеясь, что публика сплошь состоит из наивных чукотских мальчиков и девочек.
А еще смешнее совпадение: вчера с утра пошла на переговоры к заказчикам книги о «бьюти-продакшн». Модели да стилисты кругом, лиц с традиционной ориентацией не больше половины от присутствующих, геев среди модельеров, сами понимаете, большинство, они лучше понимают в красоте, особенно в женской и женственной. Заказчицы сказали забавную фразу по поводу «лучшего друга» девушек из своего окружения: «Они все ездят с Лешей на яхте, мужья-то бизнес делают. Мужья не боятся, а выйти с Лешей в ресторан, пойти по магазинам — это красиво!» Леша, разумеется, голубее неба, но он и правда лапочка, ухоженный, понятливый, внимательный и стилист. Как не любить такого Лешу? Все и любят — как эстетический объект. И никто его не боится, включая мужей, натуральных, словно греческий йогурт.
Сколько я пишу для модных домов? Лет двадцать? И двадцать лет наблюдаю личностей, похожих странностями мышления на упырицу с ролевухой из предыдущего поста. Есть в модной тусовке и такие. В основном это пожилые тетки, «женыиматери», с одинаковой фобией: ой, надо в моем журнале (в их журнале) написать, что геи уводят мужчин у женщин! а вы не напишете статью, что геи обделяют нас, бабонек, соблазняя наших мужей? Щас. Бегу и падаю. Ужасно беспокоят голубые Леши, которые у меня уведут кого-нибудь. (Нет, заказчика — могут. Отвлекут, заманят, переключат на свои проекты. Это они запросто, паршивцы.) Двадцать лет «в поле» отучили даже удивляться тому, как нервные тетеньки, узревшие гейскую субкультуру, ужасаются одинаково, пишут гомогенно, компашкой играют в бёрновскую психологическую игру «Какой ужас!» и верят, что все они глубоко оригинальные личности. Никакфсе.
Впрочем, одно отличие есть, главным образом у пишущих товарищей: у одних «пугателей общественности» в центре повествования гнездится обличение социальных язв, у других — сказка про сногсшибательный секас, несовместимый с жизнью повседневностью. Первое — как бы мейнстрим, второе — фикерские легенды о кнопке счастья в заднице. И то, и другое прелестно своей поистине подростковой прелестью, свежестью и наивностью.
Некогда (лет сто тому назад? нет, раньше, определенно раньше) можно было предаваться рефлексиям на тему «Герой влюбился в лицо своего пола, осознал свою ненормальность и затосковал навеки». Полвека назад — «Герой сошелся с лицом своего пола и был изгнан из общества». Двадцать лет назад — «Герой идентифицировал себя как гомосексуалиста и понеслась». Сейчас, наверное, можно придумать и нечто поинтереснее? Ну раз уж вы считаете себя представителем мейнстрима, то есть оригиналом, идущим впереди планеты всей косного валового потока. Но нет, эпоха сексуального просвещения всё тянется и тянется. То у нас внезапно открываются глаза на Тему: порка, сессии, флоггеры, кэтсьюты, распорки и пирсинг под названием «Принц Альберт». То уролагния, которая настает у аффтаров сразу после описания группового секса с гастарбайтерами. То бедные детишечки, которым некуда себя деть, начинают (сколько лет-то тому начинанию?) открывать для себя стрим с порноблогами.
Ладно, ладно, из всего вышеперечисленного можно сделать зеркало эпохи, в конце концов сами по себе явления имеют место быть. Однако надо же продолжить лобовое, натуралистическое описание перверсии чем-то художественным и перейти к раскрытию глубинного, ткскзть, смысла фабулы. Ты описываешь геев/лесбиянок/асексуалов, автор. И? Зачем ты их описываешь? Какую цель ты перед ними ставишь? Напугать общественность? Не выйдет, общественность у нас тертая, а в столице так и вовсе мытая-катаная. Найти в нетрадиционно ориентированной среде нечто экзотическое, отличное от жизни простых российских/не российских обывателей? Получится развесистая клюква, можешь даже не начинать. Чтобы в этой среде что-то найти, надо в этой среде регулярно бывать, а у тебя дети, долги, рутина, да ты и не Саша Бло.
Пелевинский персонаж Саша Бло — единственное, что мне запомнилось из романа «Generation П»: «Автора статьи звали Саша Бло. Если судить по тексту, это было холодное и утомленное существо неопределенного пола, писавшее в перерывах между оргиями, чтобы донести свое мнение до десятка-другого таких же падших сверхчеловеков. Тон Саша Бло брал такой, что делалось ясно: де Сад и Захер-Мазох не годятся в его круг даже швейцарами, а Чарли Мэнсон в лучшем случае сможет держать подсвечники. Словом, его статья была совершенным по форме яблоком порока, червивым, вне всяких сомнений, лично древним змеем.
Но Татарский крутился в бизнесе уже давно. Во-первых, он знал, что все эти яблоки годятся разве для того, чтобы выманивать подмосковных пэтэушников из райского сада детства. Во-вторых, он сомневался в существовании культовых порнофильмов, — он готов был поверить в это только по предъявлении живых участников культа. В-третьих, и главное, он хорошо знал самого этого Сашу Бло.
Это был немолодой, толстый, лысый и печальный отец троих детей. Звали его Эдик. Отрабатывая квартирную аренду, он писал сразу под тремя или четырьмя псевдонимами в несколько журналов и на любые темы <...> …на Москву было, наверно, сотни две-три таких Эдиков, универсалов, придушенных бытовым чадом и обремененных детьми. Их жизнь проходила не среди кокаиновых линий, оргий и споров о Берроузе с Уорхоллом, как можно было бы заключить из их сочинений, а среди пеленок и неизбывных московских тараканов. В них не было ни снобской заносчивости, ни змеящейся похоти, ни холодного дендизма, ни наклонностей к люциферизму, ни даже реальной готовности хоть раз проглотить марку кислоты — несмотря на ежедневное употребление слова «кислотный». Но у них были проблемы с пищеварением, деньгами и жильем, а внешне они напоминали не Гэри Олдмена, как хотелось верить после знакомства с их творчеством, а скорее Дэнни де Вито».
Или его, Дэнни де Вито, женскую версию. Но в Сети ведь можно попытаться представить себя эдаким Боззи, пресыщенным знатоком всех пороков и извращений, а то и Уайльдом, способным писать о пороках человеческих так, что духовные скрепы и семейные ценности нервно курят в сортире. Последнее, правда, сложнее — это левентали в охотку хавают любые парафилии, а пипл устал, давно устал. Ему бы к парафилиям глубинных смыслов, и побольше, побольше.
Переношу ситуацию на себя. Предположим, приспичило бы мне написать про ту же модную, глянцевую, гламурную тусовку с ее бьюти-страстями. Знаете, там бывают поистине шекспировские истории: жил-был выдающийся стилист с харизмой и невероятным чутьем, добившийся большого успеха, вышедший благодаря своим талантам на самый верх иерархической лестницы в тусовке, получивший от своего рода деятельности всё, что можно получить, и упершийся высоким лбом в потолок возможностей. А что потом? А потом этот уникум запил, занюхал, задепрессировал — «и мы его похоронили». Человека разрушили те же качества, благодаря которым он шел вверх по головам и всего достиг (а это очень страшно — достичь всего). Деструдо и мортидо, заложенные в состав любого оглушительного успеха, не дают успешному деятелю прожить сколько-нибудь долгую и счастливую жизнь. Реальная, между прочим, история.
Итак, вздумай я писать о подобном герое, я бы засела в описываемой среде, точно гвоздь в просмоленной доске, обросли бы мои заготовки деталями, наблюдениями, именами и названиями. Работа большая, тяжелая и, что уж греха таить, скучная. Собирать материал не слишком увлекательное занятие, причем неважно, собираешь ли ты материал по военной истории или по творческой-околотворческой богеме. Сплетен-баек-страшилок недостаточно, нужно собрать своего рода статистику, выявить закономерности, установить причинно-следственные связи. Такова уж подготовительная работа для создания полноценного романа.
Хочет этим заниматься «пугатель общественности»? Да ни в жись. Он верит, будто все люди, а не только критики-хвалитики, купятся на пустые фразы про сатирика, от которого читателя, прости Господи, «триггерит». Вот и пишет либо «роман о гейском горе», либо сказку про чудодейственную стимуляцию простаты. А реальность протекает у него меж пальцев и умирает.
