Образ Великого Среднего, созданного Максимом Далиным в его рассказе «Квест», вызвал у нас с Фишдоттир долгую дискуссию в личке — как правило, я там веду философские споры. Да, я умею спорить и даже дискутировать! Если есть о чем и есть с кем.
С позволения оппонента публикую нашу переписку.
Фишдоттир: Есть писатели или поэты, которые с полпинка выражают чаянья великого среднего — попадают в яблочко или от неописуемой чуйки, или будучи сами ровно тем, чьи взгляды транслируют. Гениев среди них нет, хотя молва их в гении выносит мгновенно. Невероятно любопытно наблюдать это почти обожествление, следующее за точным попаданием в коллективное бессознательное. Самый простой пример — Есенин.
Я: Бессознательное — не среднее, тут ты путаешь. Среднее как раз к бессознательному отношения не имеет, боится его. Это комплекс конформистских установок, по которым в определенный период времени живет ширнармасса. И потому публика радостно приветствует тех, кто слегка расцвечивает ее существование как бы креативным началом. Облагораживает массу, ничего в ней не меняя и не ставя ее с Ид лицом к лицу.
Фишдоттир: Насчет бессознательного ты права — не принято уравнивать среднее и бессознательное. Не принято считать, что архетипы и среднее по популяции конформное поведение чем-то связаны, а насчет идей как раз принято считать, что это некоторый очищенный продукт. Но ты знаешь, мне все время хочется взглянуть шире, ведь содержимое коллективного бессознательного должно видоизменяться в зависимости от того, какие изменения происходят в социуме. Так если социум, прости за грубость, до мышей доебался, что будет в коллективном бессознательном? Мыши же. Если сверхценной становитс идея конформности — то туда она и отправляется. У меня есть подозрение, что нынешнее положение вещей с размытием архетипов и десакрализацией идей — следствие как раз этого процесса.
Я: А мне кажется, что Оно — это огромная территория, по которой менталитет шарится из века в век, помаленьку мигрируя и возвращаясь, как копытные по Серенгети.
Вот суди сама: доебались мы до мышей. Пришли на территорию мышей и там ебем их во все дыры, аж треск стоит. Потом социуму надоели мыши, он захотел масштабности. Или у него случилась под боком хаотизация региона, война, кровь, потери людские, не до мышей. Он переходит к новой, а вернее, старой системе ценностей: жизнь, безопасность, еда и кров. Мыши похуй.
Как-то так меняется Оно, не меняясь по сути, только тасуя участки, актуальные в подсознании человека, более близкие сознанию.
Фишдоттир: Мне скорее кажется, что в Оно есть все, что мы обсуждаем — и мыши, и слоны, и война, и мир, и прирамида базовых ценностей, и еще черт знает что, чего мы еще не видели. И оно время от времени эдак лениво поворачивается с боку набок. Революция — реакция — стагнация — революция — и так далее, ничего для бессознательного нового. Взяли героев, поменяли местами с антигероями, у одних отросли крылья, у других, совершенно не внезапно — хвост. Но есть такая штука, как фактор ускорения времени, и может быть, из-за него туда проник тот самый никто, которого звать никак, он же среднее. Обыватель создал архетип обывателя и внедрил его в иконостас. И стопку идей о том, что посредственность — эталон пришпилил сбоку. Успел по-быстрому. Раньше бы века потребовались. При этом, разумеется, никакой это не новый участок, это совершенно закономерная изнанка вечности.
Я: То есть ты полагаешь, что у Великого Среднего не было раньше никакой архетипической фигуры? Или не было более ли менее четко определимой фигуры?
А если поискать? Я вот думаю, кто из античных богов мог бы подойти на эту роль. Эпиметей, «думающий после», муж Пандоры?
Фишдоттир: Вкратце: да, я полагаю, что у великого среднего (не хочу писать с большой буквы, много чести) не было раньше отдельного архетипа.
И самое главное — я полагаю, что появление этой архетипической фигуры размывает и разрушает коллективное бессознательное. И культура отражает этот процесс.
Я: Но ведь конформисты были во все времена. И как же им было формировать установки на конформное поведение вообще без архетипа?
Фишдоттир: На мой взгляд получается, что разбросанные по разным теневым сторонам архетипов характеристики консолидировались в целое. Вообще без архетипа, конечно не могли, и все характеристики слабости, разумеется, уже прописаны. Но прописаны в бинарной структуре — как обратная сторона силы. А у этой заразы нет обратной стороны. Оно даже не слабое в привычном понимании этого слова, оно не-сильное.
Я: Понятно. Это типа списка: «достоинства, для которых ничего не нужно делать»: не пью, не курю, не матерюсь, не изменяю… Отказ вместо выбора и страх вместо совести.
Фишдоттир: Да, черты те самые, и я готова поискать следы в мифологии.
Подозреваю, что архетип воспринимается нами либо со знаком плюс, либо со знаком минус, либо в качестве носителя и того, и другого одновременно.
Прежде черты неопределенности, которыми обладает эта фигура были только у одного понятия, у непознанного. Но непознанное тоже вызывает или предвкушение (как все верхние миры), или страх (как всепожирающая бездна). А эта тварь не жрет, пожирая при этом. Не в смысле, что не в коня, а в смысле, что оно потребляет, как кадавр у Стругацких, но не перерабатывает продукт ни во что, даже не уничтожает. При этом явственно контаминирует все, к чему прикоснется, но не уничтожает, скорее прячет (засекаем, где-то близко фигура навроде Чумы и ей подобные, но не оно, где-то близко отводящее глаза колдовство, он не оно).
Мне проще от юнгианских фигур к мифологии, чем от мифологии к обобщению, я плохо помню мифологические фигуры второго-третьего ряда, имена еще кое-как, а характеристики уже фиговенько, так что я от более обобщенных символов плясать буду. У этого среднего нет мужских или женских черт, он не анимус и не анима, у него есть некоторое количество черт детских (слабая или отсутствующая воля, потребление, а не созидание, я-центризм — чистый Ид, сделаем тоже заметку), но не весь набор, только часть (и нет нескольких важнейших — любопытства, как двигателя познания, направленности на развитие и игры, как формы существования). У него нет проявлений ни самости (отсутствует структура и ценности), ни тени (эти две по идее должны противопоставляться друг другу), ни персоны (социальные роли размыты). Ни дьявольского, ни божественного (отсутствует главный признак — воля. Тут тоже замечаем себе, кто у нас там есть с отсутствием воли?). Нет ни одного ролевого признака — потому что у него нет экзистенциального квеста. Оно не герой и не маг, не мудрец и не дурак — путь и способ прохождения пути для этой фигуры вообще не существуют. Он не является изнанкой ни одного существующего архетипа, потому что не несет черт, противоположных чему-то, оно вообще вне бинарной системы. Не сила, но и не слабость, не разум, но и не чувства. Даже не созидание, но и не разрушение. Опять же, делаем галку, кто не может ни создать, ни разрушить?
Тем не менее, оно существует и проявляет себя. Почему я говорю о фигуре обывателя, возведенной в архетип? Потому что социум взялся не просто нормализировать вот эти негеройские и незлодейские черты, а возводить их на пьедестал. С попутным обесцениванием всего прежнего пантеона. Но к вывернутым ценностям коллективное бессознательное привычно, а вот к отсутствию ценностей, являющемуся ценностью — нет.
То есть, выделились несколько характеристик, которые мы и можем поискать в прежних архетипических фигурах: отсутствие положительного или отрицательного, контаминация среды, негативная сторона детского архетипа, отсутсвие воли, отсутсвие созидательного или разрушительного начала, кто у нас там есть в мифологическом, образном и архетипическом ряду? Побежденный Уран или Кронос (свергнутый отец), король-рыбак, король Лир со своим безумием и бессилием, волшебное дитя, как фигура приложения заботы, ребенок ужасной матери, как олицетворение слабости и страха, Велунд в рабстве, Гефест, от которого отказалась Гера, улады? Сходу больше не помню, давай продолжать список.
Я: Я все-таки голосую за Эпиметея. Суди сама: принял от Зевса девушку, не послушал совета своего брата-провидца Прометея не принимать от Зевса никаких даров. И не по любви, а из боязни мести со стороны Олимпийца Эпиметей женился на Пандоре. А та, открыв ларец, подаренный ей Зевсом, выпустила на свет все людские беды, в нем заключенные. Трус, дурак и инфантил, принесший миру все беды. По мифу Протагора, Эпиметей делил между животными разные способности, но ничего не оставил человеку. Ну и себе заодно ничего не оставил.
Ты предлагаешь архетип поверженного героя, это второе его лицо — мученик, раб, страстотерпец. Он слишком темпераментен и слишком страдает, чтобы его в великие средние записывать. А муж Пандоры… Кто он? Что он? Совершил ли он что-нибудь? Стал ли кем? Просто наблюдал за тем, как его жена наградила будущее мистическим сифилисом.
Фишдоттир: Эпиметей — хорошая кандидатура. Действительно, трус, воли нет, мозг не включал никогда.
Поверженные герои мне в голову просто первыми из списка лезут, все-таки это самые характерные образцы бессилия. А Эпиметей как раз ближе к тому, что надо, бессилие изначальное, а не приобретенное. Но вот, что меня смущает — Эпиметей все же часть обычной бинарной системы, антипод брата своего Прометея. Глуп, где тот умен, слаб, где тот силен, безволен, где тот имеет волю. Если огрубить — сделал выбор в отношении животного начала, а не человеческого. Здравствуй, Ид, в общем. Но Ид — тоже в системе, и его характерная черта — наличие желаний. А у того среднего, о котором мы желаний нет так же, как и воли.
Но ок, возьмем эту мифическую фигуру, давай посмотрим, что должно произойти, чтобы она вышла на передний план?
Я: Человеческое, не божественное среднее все равно, так или иначе, окажется частью уже существующей системы. Эпиметей, он же великий средний не бог, как прочие архетипы, он же не созидатель своих участков «вселенской работы», не покровитель ничему хорошему, хоть пахоте, хоть деторождению, хоть черной мести. Он просто паразит: пришел на готовенькое, взял что дали, про последствия не подумал, лишь бы сию минуту было хорошо.
И сама идея среднего предполагает существование обширной выборки, иначе относительно кого он будет средним? Только относительно окружающих его. И не олимпийцев, прямо скажем, а тех, кого олимпийцы и в расчет не берут — жалких смертных. Чтобы стать с такими вровень, нужно выбиться в герои. Значит, это своего рода «архетип второго порядка». Порождение ширнармасс.
Чтобы оно вышло на передний план, нужно выработать и одобрить тактику ничегонеделанья, совмещенную с ожиданием даров. Пришел в мир, сиди, жди, когда тебя облагодетельствуют. Хоть Пандорой, хоть сразу Чумой. Не выбирай и не сопротивляйся, хуже будет.
