Война с Небесной воительницей пошли осматривать мальчика. Мумиэль, так звали Небесную воительницу, после осмотра мальчика вышла к всадникам и сказала. — Муми-тролль сменил пол и стал Муми-элью. И до любимых героев нашего детства дотянулся проклятый Сталин фикер!
— Машуар-колюс! — последнее заклятье серии, склеивающее челюсти.
— Консьянсус! — словно в ответ на его торжество, мальчишка выкрикнул завершающее слово контр-заклятья.
— Дюлибило! — Гарри, с ходу пустив в ход высшую магию, применил одно из своих любимых светлых заклятий.
— Ойюусос малус, — малоизвестное заклятье, от которого хоть и нетрудно защититься, но контр-заклятье требует движения, которое совсем не согласуется с тем, что только что завершил Лорд. — Попробую угадать контрзаклятья. На «машуар-колюс», склеивающее челюсти, очевидно, «зубом-цокус», на «консенсус консьянсус» — «конфликтус», а на «дебилило», то бишь «дюлибило» уж и не знаю. «Поумнеус сам дебилус» точно не справится. А «сос малус» вообще, мне кажется, не заклинание, а оскорбление. Сапиенти сат, как говорится.
Поневоле вспоминается роман Иара Эльтерруса «Серые пустоши жизни», каковой примерно так же начинается с кучи неизвестных и некрасивых имен, придуманных графоманом без слуха и вкуса.
И стал он во главе воинства Света, и сокрушил врага в землях Фаллингара, Тронхорда, Мерилората, Мерхарбры и Конгфидана… дряхлый Эбиэйзер… ведьма Раххрия из Харнгирата… Нарга — старая карга из Хорга… Оссолхир… Мырхр… Орсарр из Храдуна… Лорхиер… леди Эмилла, ведьма низших материй, Магистр Желаний, невероятно красивая и стервозная дамочка, прославившаяся своими дикими секс-оргиями; Занахра, дочь аллорнов из Принявших Учение, малоулыбчивая садистка, Магистр Боли… прекрасная Семилле, Магистр Радости, которой еще недавно восхищался Эльнор, пока не понял, что она подразумевает под словом «радость»… — Вот он, маркер записного графомана: тот пока всех не перечислит, не уймется. Ведь графоман не просто создает образ, он дает читателю исчерпывающую инструкцию по восприятию сеттинга и всех его неписей.
Это настоящий писатель постепенно раскрывает перед публикой образ созданного им мира. Графоман хватает читателя, сволочь скользкую, притискивает к стене и инструктирует, инструктирует, инструктирует. «Поймав соседа за полу, душу трагедией в углу».
Пожалуй, продолжу рассказ о бессмысленной детализации в следующем посте. Объемная тема, что и говорить.
