M.К.Первухин. Из воспоминаний о Чехове
В связи с Днем журналистики, который, как известно, празднуется 5 мая, пришли на ум далеко не радостные воспоминания М.К.Первухина о его встречах с Чеховым в Ялте. Мемуары редактора Первухина содержат много весьма печальных прогнозов, касающихся не только газетного дела, но и писательского. Через сто лет сказанное классиком коснулось и журналистики, и литературы. На памяти Чехова и Первухина процесс «коммерциализации и стерилизации» журналистики шел вовсю, ну а на нашей памяти, полагаю, приведет к смерти литераторских профессий — не только профессии писателя, но и профессии журналиста. К смерти бесславной и анонимной, в забвении и нищете, буквально под забором.
Что говорил об этом Чехов столетие назад?
«Во-первых, в чьих руках огромное большинство газет сейчас? Вы скажете: в руках газетных работников! Неправда! Иллюзия! Газета — в руках издателей. А кто эти издатели? В одном месте — гоголевская помещица Коробочка, так боявшаяся продешевить мертвые души при продаже Чичикову, тупая, безграмотная, алчная, для которой текст газеты совершенно безразличен, важны — объявления. Она готова всю газету сплошь занять объявлениями, а текст и совсем выбросить. Еще и лучше: из-за текста цензурные неприятности могут выйти, а из-за объявлений — никогда. И за объявления — ей деньги платят…
В другом месте в газете хозяйничает бывший кабацкий сиделец, который всех своих сотрудников на «ты» называет и при случае чуть ли не затрещинами кормит. И пичкает газету шантажными вещами. И из попавших, по несчастию, к нему, в его острог, мелких газетных работников, развращая их, вырабатывает целую шайку газетных бандитов.
В третьем… Ах, да что и говорить?!
А личный состав сотрудников газетных? Вы — только начинаете работать. Вы покуда не окунулись с головою в это дело! Вот — не дай бог! — окунетесь, приглядитесь, — и вам самому страшно сделается: какой чудовищный процент людей в газетном деле — это просто люди, которым буквально деваться некуда. Газета — последнее прибежище. Хоть с моста да в воду или — в редакцию.
Их, этих загнанных жизнью в газету людей, винить нельзя, — жертвы жизни.
Но делу-то от этого не легче.
Вот разве на то можно надеяться, что придет-таки пора, когда повременная печать получит хоть минимум свободы и станет под защитою законов. Ну, тогда, конечно, — если доживете, — увидите: перемрут, как мухи осенью, почти все те издания, которые существуют теперь, — и уйдет из газетной работы три четверти тех людей, которые теперь присосались к ней…
— А потом что будет, Антон Павлович?
Чехов раздраженно махнул рукою:
— А, черт… Рубль силу заберет! По-американски!»
Показать бы им обоим, как рубль силу заберет по-американски в любимой и уважаемой ими литературе… Тут, думаю, у них бы руки опустились, и остаток жизни эти преданные своему делу люди прожили бы в неизлечимой депрессии.
Поскольку я помню и журналистику 1980-х (аккурат тогда я писала заметки, подрабатывая внешкором, отправляясь за информацией «в народ» и не зная, каково это — выдумывать статью «из головы», не имея ни малейшего представления о матчасти, как это делается сейчас), и 1990-х (я уже вела литколонки и давала статьи об азах «психпросвета» то там, то сям, по-прежнему не понимая, что писать надо не что думаешь, а за что заплатили).
Сколько журналистских баек хранит моя память, какими идиотскими заказами был усеян мой путь, какими скандалами в редакциях богата моя биография! В списке тех, у кого я брала интервью, Василий Аксенов, Мария Арбатова, Рене Герра, Дарья Донцова, Марина и Сергей Дяченко, Анна и Сергей Литвиновы, Александра Маринина, Генри Лайон Олди (или оба Олди? как правильно сказать-то?), Людмила Улицкая, Александр Эрнст… Список длинный, никакой памяти не хватит. Однако мои статьи стали задвигать в конец списка, когда обнаружили, что я даже у Марии Арбатовой спрашиваю не то, что нужно. Нужно было про мужей, любовников, андрофобию и хромоту — а я всё про взгляды на жизнь, политическую деятельность и творческие планы. Мне искренне не верилось, что публике интересней Арбатова-любовница, нежели Арбатова-общественный деятель. Мне самой-то сто раз пофиг, с кем она спит, на ноосферу это не влияет.
А базарные шибаи думали иначе. Думали-думал и додумались. Бумажная печать исчезает — про то, с кем спит знаменитость, можно и в Сети прочесть, да еще в самых разных-несуразных вариантах. Серьезную прессу, которую стоит хранить в подшивках как исторический источник, шибаи перемололи своими железными челюстями, делающими из всего полезного и достойного жеваный пипифакс.
Ну хорошо, будем считать, что я плохой журналист, раз уж не даются мне вопросы, кто с кем спит и почему котируется в интимном плане, невзирая на дефекты внешности. Такие вопросы, кстати, задают либо суки-телеведущие в ток-шоу, когда клиент слегонца расслабился и вряд ли сможет держать удар — либо идиотки-блондинки, которых после такого нахальства сразу выставляют вон. Без интервью. А газетенке дают по шапке, требуя уволить именно эту тупую песду за подходцы, ответ на которые стоит денег, причем немалых. Бывает, что интервьюируемая знаменитость договаривается с главредом об оплате того, что бландинго пыталось получить на хапок. На второе интервью идет журналист поприличней, а девачко остается куковать без гонорара, без премии и с предупреждением. Только бландинго не понимает, в каком качестве ее выпускали на знаменитость. У меня другой цвет волос и я прекрасно понимаю, когда меня используют втемную. Значит, я плохой журналист.
Невзирая на то, что мне везде говорили (в основном завреды — они меня любили, пока главреды меня тихо ненавидели): ах, как это красиво, умно́ и интересно, мы бы ставили и ставили ваши статьи, но публика дура, ей подавай семейных тайн и интимных драм. Хотя насчет того, что дура именно публика, я бы поспорила.
Когда наступил год эдак 2005-й, нехорошим повеяло буквально отовсюду. В журналах нам с БМ предлагали писать про кабалу́. Именно так редакционное чмо называло кабба́лу — и не видело разницы, совсем. Кабала, каббала, какая к хренам разница? Ты пиши, не умничай, твое дело маленькое! Ничего не напоминает? Перечитайте большую цитату в начале поста. Ну а на вопрос, что про каббалу писать, в каком русле статья — общеобразовательная, религиеведческая, статистика прироста паствы, психологическая? — чмо внезапно сообщило: оно видело красную ниточку на запястье у многих знаменитостей, это кабала, про нее надо написать. А еще надо написать про красивые ногти, чмо и это видело, очень хорошая тема для статьи, актуальная. Кабала тоже актуальная, а ниточка красная, не перепутайте. Пиздец…
Другой случай. Беру интервью у Александра Олейникова (режиссер, итить! продюсер! член Академии российского телевидения) — и чувствую, как он прямо ждет от меня бландинговых заходов из Марьиной рощи: и кого ж вы на данный момент ебете, уважаемый? Спрашиваю вместо этого, как он предпочитает отдыхать и расслабляться после нагрузок. После чего этот… член выдает: «Я расслабленный! Я очень расслабленный!» Пришлось ответить, что расслабленными на Руси называют парализованных на любую часть тела, включая мозг, развернуться и уйти на хрен. Без интервью. Не играть же с этой акулой Академии хрен пойми кого в поиск Той Самой Темы.
Да-а, подумала я, хлопая очередной дверью очередной редакции (кажется, это был «ТВ-парк»), еще десяток лет — и мы останемся без профессионалов. С домохозяйками, чиновниками и боярскими детишками-женками. Я оказалась права: десятка лет хватило, чтобы развалить систему к едреням. Куда ни глянь — везде глянец, кабала и ногти. Новостные статейки в Сети не держат даже таблоидного уровня занимательности. По Сети плавают однообразные боженорынские откровения про нищасное деццтво и выросшую из того деццтва деловую хватку, перетекая в псевдопсихологические квазитренинги, помогающие минусам перековаться на плюсы, периодически сливаясь в турбулентных завихрениях с заказными провокациями митингов, демонстраций, терактов и бытового насилия. В сущности, читать современную прессу незачем, разве что понадобится уточнить, как пишется очередная Мара Багдасарян, дабы помянуть ее в посте. За аналитическими статьями проще сходить в блоги авторов.
Но что особенно забавно, я до сих пор встречаю куски своих старых статей и книг пятнадцатилетней давности на разных сайтах в качестве оригинального контента. Увы, воздействовать на вороватых сукиных детей невозможно: данные на сайтах контакты никуда не ведут, телефоны молчат, а один сайт и вовсе перевел мой текст на украинский, когда я потребовала поставить под якобы оригинальным контентом мою фамилию. Дескать, уж на хохляцком вы его точно не распознаете! Дилетанты и идиоты, идиоты и дилетанты. Именно они, свято верящие, что профессионалы и умные люди — это фейк, способны угробить любое производство, творчество, исследование.
И даже такое нехитрое дело, как привлечение внимания праздных толп к какому-либо событию, нынешним писакам недоступно. Схему «реагирования» все мы видим, как облупленную. Сначала телевидение показывает репортаж, вбросив что надо в вентилятор, потом интернет размазывает вброшенное по сотням новостных сайтов, не особо вдаваясь в детали, абы вызвать волну гнева народного. По следам этого самого гнева уже можно писать и писать, анализируя происшествие и реакцию на него. Мы и пишем. Каждый в своем блоге. А пресса тем временем дает заметочки «без комментариев» — и без всякого анализа. Если это журналистика, то я и БМ, как минимум, Дороти Дикс в двух лицах.
