В немирную беседу про влияние когнитивных искажений на разум пользователя ненароком вклинилось событие, касающееся недавно вспыхнувшего обсуждения скучнейшего опуса г-на Снегирева. Аффтар сего, обладатель отжившей свое премии, в недавнем прошлом был назначен нам в гении. Кем назначен? Да всё теми же, племенем критиков-хвалитиков, пустее погорелых и погорелее пустовых. Так что остается только написать пост на сдвоенную тематику, изумляясь тому, насколько банальны нынешние инженеры душ. Ну, видимо, кое-кто считает читателей буратинами-зомби: какие души, такие и инженеры.
Перед нами более чем средний случай. Дело, право, не в Снегиреве, дело в том, что он, средненький человечек, являет нам схему современного литературного успеха… в своей песочнице. За ее пределами данный товарищ превращается в ту самую муху, которая может стать слоном исключительно в собственном воображении. Ну и в воображении ангажированных «защитников». Схема эта настолько ходульная, настолько примитивная, что поневоле заставляет задуматься: до чего дошла система надувания мыльных пузырей в искусстве, что срабатывает даже ТАКОЕ? Основанное на парочке простейших, но, казалось бы, взаимоисключающих принципов. Вернее, когнитивных искажений.
Эффект Лейк-Уобегон — человеческая тенденция распространять льстивые верования о себе и считать себя выше среднего, в коллективном сознании запросто может соединиться с эффектом повального увлечения, с конформизмом, каковой формирует боязнь выделяться из толпы, стремление верить в те вещи, в которые верят «все» (на них и пруфа давать не нужно, это же ВСЕ!). Итак, первый принцип: польстить себе хочется каждому, а ничтожеству — особенно. Второй принцип: выбиваться из общей струи не следует, льсти себе, оставаясь в струе. Не брызгай в сторону.
В результате даже ограничив мышление и поведение рамками подражательства, рядовой обыватель считает себя оригиналом. И не замечает, как повторяет за другими все подряд, словно попка. Так, следуя за ордой хвалитиков, повторяет похвалы своим коллегам-графоманам назначенный в восходящие литературные бла-бла-бла Александр Снегирев: ««Петровы в гриппе» Сальникова классные. Новинка от Анны Козловой «Рюрик» доставила подлинное удовольствие, особенно сцены, связанные с лесом. Алиса Ганиева очень остроумно выступила в романе «Оскорблённые чувства», а сейчас выпустила биографию Лили Брик. Начал читать «Памяти памяти» Марии Степановой, и мне пока очень нравится».
У бедолаги, похоже, фетиш такой — остроумие. Прикольность нынче в тренде, вот аффтары (не авторы, а именно поголовье черт-те чего, мною именуемое аффтарами) и стараются быть прикольными, пусть и при полном отсутствии чутья и стиля. Думаете, облыжно клевещу на юное, гм, дарование? Что ж, покажите мне настоящего писателя, которого не воротит от выражений вроде «остроумно выступила», да еще по отношению к роману. Вот что такое «остроумно выступила в романе», м? Стандартная похвала от одного не-писателя другому не-писателю, желающему быть в тренде. На литературу обоим, мягко говоря, плевать. А ведь подобными мелочами (если знание русского языка и понимание слов, которыми пользуешься, можно назвать мелочью — причем не для товароведа или сантехника, а для писателя) определяется, талант перед вами или так, назначенный.
Тот же фетиш — остроумие — периодически проявляется у снегиревских поклонников (и поклонниц, главою скорбных). Кто пищит: «Саша клевый, надо читать его, представляя Сашину саркастическую улыбку». Как будто от снегиревского текста и без авторской, прости Господи, улыбки не воротит; а тут еще придется принять тот факт, что аффтару от своего УГ было ВЕСЕЛО. Кто с восторгом поминает остроумно натянутых (!) оленят и кисонек… Люди дошли до того, что уже не сознают: писателем может считаться лишь тот, чьи произведения возможно читать без всяких «доп.материалов», без разглядывания его фоточек, картинок для привлечения внимания и аватарок, без чтения его профиля, без переписки в соцсетях: «А что вы имели в виду своей третьей главой и когда уже будет прода?» Осетевели люди.
Тот, кто не окончательно осетевел, в обалдении попытался осилить снегиревский текст как литературный, а не как сетевые «развязные откровения». И обнаружилось своеобычное, в общем-то, явление: главной книжонкой года опять объявлена среднестатистическая, валовая мейнстримнутая шизофазия. Читателей (а вернее, критиков, читатель «премиальные выбросы и вбросы» который год в гробу видал) ждет очередной поток сознания «самоупиванца», выданный в расчете на «образованца». Типичная макулатура, годами выпускаемая Еленой Шубиной, родной матерью для графоманов-лауреатов.
После массовой констатации сего факта обиженным Снегиревым был дан симметричный ответ злобным критикам. Новый аспект осетевения: аффтар больше не беззащитен перед зоилами. Он активно защищает себя, любимого, везде, где может, его литературный текст более не считается аргументом в споре с критиками. И первым делом аффтар возвращает удар в стиле нехитрого жирного троллинга. В ход идут и «ты сам такой», и «зависть детектед»: «Рецензии эти интересны прежде всего тем, что их авторы написали свои автопортреты. Строго говоря, любой художник что бы ни делал, всегда пишет автопортрет, но здесь это проявилось весьма ярко». И опять мы видим, сколь профессиональные у нас писатели пошли. Знатоки литераторских специализаций.
Кто бы объяснил букероносцу нашему таджикоцентричному разницу между художником и критиком? Сел бы, да самыми простыми словами сказал: Шура (или как там тебя по-настоящему), ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ критик разбирает чужое творчество, а не звездит про свое и про себя. Понятно, окружающие вас, гм, лауреатов, сабмиссивы своей доминатрисы уже доедают представление о том, что есть критика. Они превратили анализ чужого текста в демонстрацию себя, а подчас и частей тел своих, малышки с конскими мозгами. Но критик и правда не пишет своих портретов, и творцом не является, во всяком случае, пока не перестанет выступать как критик. Ву компрене, пейсатель?
Затем из лауреата и вовсе полезли какие-то «Страсти по Жучке», но в форумной аранжировке: «Страсти по поводу моей книжки закипели нешуточные, и на свободу вырвались демоны, которых авторы, как я понимаю, старались замаскировать в том числе и от самих себя». Создатель «Натянутой кисоньки» бесхитростно шагает вслед за Жучковыми, лезущими под ником Таракан Ёся за него, сердешного, аж на фейсбучные стены. (Это у тетеньки профдеформация такая: Жучка некогда служила в Лумумбарии мандельштамоведом. Служил Гаврила критикессой…)
Признайтесь, могло ли в прежние, доинтернетные времена критикам привидеться такое: профессор вуза и литературный критик (!) Анна Жучкова, периодически притворяясь тараканом по имени Ёся, до хрипоты лает на своих же коллег. Обвиняет за кагебешные провокации (провокации чего? критического отношения к модному литератору?), за антисемитизм (неужто Снегирев еврей? с какой стати?), за стремление переспать с ее подопечным, якобы наличествующее у критикесс репродуктивного возраста (славатебебоже, что не у критиков мужескаго полу — а то ведь от желающих славы МТА семейниками не отмашешься!). На фоне жучкиных безумств просто смешно заявлять о демонах, кои плодятся в душах авторов отрицательных отзывов. Просто. Смешно.
Признаться, сам по себе ответ злобным критикам — у любого автора — изрядно похож на попытку зарубить деревянным мечом если не дракона, то динозавра. Детское «Это не я!», сущий лепет подростка, пойманного на месте совершённой им пакости, вечные попытки отмазаться «согласно формальному несоответствию»: «Ладно бы мой текст, но досталось и предисловию, и автору предисловия, и обложке, и тому, чья цитата на обложке помещена, цитаты мои выдирались из контекста, дико интерпретировались, а некоторые цитаты авторы рецензий мне попросту приписали. Такое впечатление, что им в глаза попали осколки знаменитого зеркала тролля, из-за чего всё стало казаться искажённым…» Ну да, Снегиревым, писателям и лауреатам, неизвестно, что критики критикуют не их персону (весьма непрезентабельную в глазах не-жучек), а КНИГУ во всей ее сомнительной красе. Каковая книга может быть издана так же отвратительно, как и написана.
Я не я, обложка не моя, предисловие тем паче, а цитаты так ваще, взвыл аффтар. Затем была предпринята попытка (весьма беспомощная) перенести допущенные одним, ну двумя критиками ошибки в цитировании на всех критиков чохом. Демагогические потуги дилетанта: снегирька, птичку Божию, не знающую ни заботы, ни труда, не читали, корявую цитату ему подло приписали. Хотя неужели тексту Снегирева нужно что-то приписывать? ЕЩЕ что-то? В самом деле, о каком приписывании и искажении может быть речь, если весь текст «Призрачной вжеванной резины» в принципе нечитабелен? Самой мне за глаза хватило ознакомительного фрагмента, дабы отмахнуться от новинки: да пошел этот Снегирев туда же, куда его предыдущая «Вера» — на хрен к таджикам-гастарбайтерам. Так называемого стиля данной писанины достаточно, чтобы не продвинуться дальше первой страницы.
Те же Александр Кузьменков и Елена Иваницкая (главные, надо понимать, обидчики невинных птичек, так и не натянувшихся на глобус большой литературы), возможно, единственные, кто вообще прочел новоявленное ширлитмассам барахло. Ведь они даже могут рассказать, в чем состоял сюжет номинированной шизофазической бредятины. Похоже, обида на прочитавших опус до конца стала для Снегирева тем перышком, которое сломало спину верблюду. И понеслась грязевая лавина объяснений, почему вообще пишутся отрицательные отзывы. Эдакая форумная фОНнатская зОщита (ранее продемонстрированная критикессами… критичками? зОщитнЕцами, в общем), легко переносящая разговор с качеств самого опуса на качества человека, его прочитавшего (например, намеки на недотрах, ах, простите, на демонов, безумие, «триггернуло» и прочая). Без учета того момента, что прочитавших-то было много. И все они были разные люди, разного пола, возраста и половой удовлетворенности. А стошнило их почему-то одинаково и даже одновременно.
О том, как использует демагогические огульные обвинения современная критика и паракритика, литераторы и паралитики, то есть эти, «как его, чорта? в печку его!» — в следующем посте. А заодно и о том, как полезно быть больным человеком в творческом раже.
