Миз Энн Дуглас на минуточку вернулась в Синий салун и огласила список вопросов от имени Интернационального Союза писателей, воскресшего из мертвых (я бы даже сказала, мертворожденных), после чего изложила ряд ответов от имени себя. На месте вопрошающих (по воле автора заманухи выглядящих кромешными идиотами) я бы ограничилась той информацией, что очередные наследники О.Бендера, внуки лейтенанта Шмидта собирают вступительные взносы не для себя, а перечисляют прямиком на Продюсерский центр некоего Гриценко. С чем и поздравляю всех, кто влез в очередную пирамиду — в этот раз банановую литературную.
Однако цитату, имеющую отношение к теме моего поста, все же приведу.
Вопрос 41. Зачем нужны литературные курсы при Интернациональном Союзе писателей? Ведь писать научить нельзя?
Можно. Более того, нам совершенно непонятно, откуда возникло такое заблуждение, если необходимость обучения тех же художников или музыкантов ни у кого не вызывает сомнений.
При этом какие-то задатки, конечно, всё равно необходимы. Но не нужно делать упор только на них.
И если у вас есть первоначальный дар, его необходимо развивать, и курсы вам в этом помогут.
Из первых рук вам дадут квинтэссенцию всей сокровенной информации о литературе. Наши мастера и педагоги – известные писатели. Им пришлось потратить годы, чтобы понять все, что они знают о профессии. Вам они это отдадут рафинировано – только то, что нужно.
Кроме практических занятий мастерством, у вас будут лекции по теории литературы.
И, что также крайне важно, вам расскажут об издательской конъюнктуре, о том, как на самом деле обстоят дела в литературе, к чему нужно быть готовым, как грамотно себя позиционировать, на что не стоит надеяться, а к чему, наоборот, следует стремиться.
Иными словами, окончив наши курсы, вы уже не задали бы ни одного из перечисленных здесь вопросов, а спокойно занимались созиданием себя в профессии.
Попробуем отвлечься от отвратительного языка, которым написан данный текст, ошибок стилистических и орфографическим («отдадут рафинироваНо» — что это выражение вообще значит?), неисполнимых обещаний («вам расскажут об издательской конъюнктуре, о том, как на самом деле обстоят дела в литературе» — да ну? что ж они раньше-то молчали, такие храбрые?) и скрытых угроз («окончив наши курсы, вы уже не задали бы ни одного из перечисленных здесь вопросов» — что, так поглупели бы?). И попробуем узнать: каким образом все эти «известные писатели» собираются учить «служению искусству» собравшихся в комментах двоечников?
Проблема, как я не раз писала, не только в малограмотности будущих звезд, даже, не побоюсь этого слова, звездей литературы. Проблема в том, что существует фараонова пирамида уровней писательского мастерства и все они выше нулевого. Причем тот, на котором находятся комментаторы пресловутой клятвы Горациев внуков лейтенанта Шмидта — не нулевой, а отрицательный. Однако стоит мне поработать капитаном Очевидность, упомянув об этом, как на упоминание слетаются Упитанные Феи, для коих требование профессионального подхода к профессии литератора есть нена́висть к деточкам и снобизм.
На что надеются подобные «защитники и наставники молодежи»? На фишечки. На мелкие психологические крючки, вызывающие у публики мимолетное любопытство, но никак не полноценный интерес. Сто лет назад надеялись на стилевые изыски, но сегодня… хладен пепел.
Шантрамора пишет мне: «Вы с miss_the_beast и Крис часто материтесь говорите о «фишечках»… Я тут нашла эссе Вирджинии Вулф (она, оказывается, была еще и критиком) и она пишет о том же, о чем и ты — сто лет назад были похожие проблемы, только меньше идиотов владело думало, что владеет грамотой и творчески самовыражалось.
«Если вам приходится кормить такого монстра, как британская публика, вы будет стараться пощекотать его утратившее чувствительность нёбо новыми блюдами; приходится придавать привычным продуктам новые, интересные формы – потому что на самом деле, мы не можем сказать ничего нового, что не попадало бы в одну из привычных категорий. Так что мы ограничиваемся использованием новых каналов коммуникации, мы пытаемся быть новыми, оставшись старыми; мы оживляем мистерии и имитируем архаичные диалекты; мы облачаемся в роскошно расшитые ризы цветистых стилей; мы сбрасываем одежды и развлекаемся нагими.
Словом, нет конца нашим методам, и вероятно, в этот самый момент некий изобретательный молодой человек пытается состряпать очередную новинку, которая так же быстро приестся, как и все прочие до нее».
Прочитав коммент френдессы, я вспоминаю, что давно собиралась написать пост по эссе Вирджинии Вульф «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал». Что ж, время пришло. Пора изложить планомерно, в чем заключаются насущные задачи писателя и критика. Под тегом «дао писателя и критика» я помещу не только статьи, вызвавшие бурление телесных жидкостей в некоторых бывших знакомцах, но и поучительные шо пипец посты для начинающего писателя. Поскольку пытки логикой и орфографией по соответствующему тегу МТА не выдерживают.
Итак, сапиенти сат, а МТА — методичку!
Чтобы понять, о чем пойдет речь в первом посте на эту тему, придется начинающему писателю прорваться через пару длинных и полных смысла цитат. В них Вирджиния Вульф описывает один из самых распространенных приемов МТА — эксплуатацию в произведениях своего небогатого личного опыта. Прием опасный, но у некоторых авторов приживается и дает свои плоды.
«Писатели, сосредоточенные на себе и ограниченные собою, обладают одним преимуществом, которого лишены те, кто мыслят шире и больше думают о человечестве. Их впечатления, заключенные в узких границах, компактны и очень личны. Все, что выходит из-под их пера, несет на себе отчетливую печать их индивидуальности. От других писателей они почти ничего не перенимают, а что все же позаимствуют, навсегда остается инородным вкраплением. И Гарди, и Шарлотта Бронте, создавая свой собственный стиль, шли от высокопарного, цветистого журнализма. Проза обоих, в целом, неповоротлива и громоздка. Но благодаря настойчивому труду и несгибаемой воле, благодаря умению всякую мысль додумать до такого конца, когда она уже сама подчиняет себе слова, они оба научились писать такой прозой, которая является слепком их умственной жизни и при этом обладает какой-то отдельной, самостоятельной живостью, силой и красотой«.
Итак, рассмотрим, что дает писателю автобиографичность — или, в крайнем случае, квази-автобиографичность.
Крис как раз задает правильные вопросы в своем коротком посте: «Что такое «отождествление себя с героем»? Если это примерка на себя ситуации, в которой оказался герой, дабы лучше понять его чувства (или свои) — это гуд. Но может ли это называться отождествлением? Ведь тождественность — это равенство, полное совпадение. Как тогда назвать эту примерку?»
Примерка эта — не что иное, как прием «я в предполагаемых обстоятельствах». Театровед и киновед назвали бы его первичным, ученическим уровнем понимания персонажа. На этой ниве любую творческую натуру ждет туева куча работы по части самопознания. Не самосочинения, о котором еще Достоевский писал, а жестокого и болезненного самоанализа.
Для начала придется усвоить: ответов на вопрос «Что бы я сделал в предлагаемых обстоятельствах?» всегда прилетает несколько. Ответят за себя бёрновские Ребенок (эмоциональная сторона, эгоист и бунтарь), Родитель (персонификация отца, матери или другой значимой фигуры, резонер), Взрослый (рацио, теоретик, настроенный на получение объективной информации). Ответит каждый психологический радикал, наличествующий в подсознании (а их может быть три или четыре, каждый со своей системой ценностей и стратегией поведения). Ответят по отдельности сознание и подсознание, Персона и Тень, Оно, Я и Сверх-Я. Наконец, ответит Я-идеальное и Я-фантастическое, то есть образец, к которому личность стремится, и выдуманный образ себя, к которому реальная личность никогда не приблизится, как ни старайся. Словом, ответов будет много, а некоторые окажутся диаметрально противоположными.
И вся эта разноголосица возникнет в рамках одной личности. Придется рассмотреть каждый вариант, понять, к какой стороне личности (если не сказать субличности) он относится. Писатель должен свыкнуться с тем, что некоторые стороны его доселе целостной натуры (или кажущейся таковой) окажутся пугающими и принять их будет сложно. Ответы потребуют самокопания, глубокой разведки себя — и что вы будете делать, начинающие авторы?
Я скажу, что. Эмоционально незрелые личности отдадутся во власть Ребенка, Ид и архаического поведения, то есть переживаний и реакций собственного детства. Кто-то удовлетворится ответами Сверх-Я, Я-идеального, а то и Я-фантастического, Родителя и прочих моралистов, оправдывая социальные ожидания. Циники выберут подход, открывающий путь к успеху. После чего начинающий автор попытается свести разнообразие ответов к одному-единственному, шаблонному, конформистскому и неискреннему.
Но именно писатель и не должен этого делать. Ему нужно не «самый правильный» ответ угадать, это вам не ЕГЭ. Литератор должен представить, кто стоит за каждым ответом. Писателю необходимо увидеть великое множество граней, из которых состоит его собственная индивидуальность. И при этом не прикрываться ни толерантностью, ни стремлением угодить, ни желанием, чтобы мамочка им гордилась.
Вот такая первая задачка в писательском задачнике. Не правда ли, простенькая?
Еще одно предупреждение от Вирджинии Вульф (да, я неоднократно писала то же самое, но кто меня слушал? может, хоть Вирджинии Вульф испугаетесь?): «Нас всех тошнит от зрелища мелких, банальных индивидуальностей, разлагающихся в вечности напечатанных книг. Авторы подобных сочинений наверняка отличные ребята, с которыми было бы приятно побеседовать за кружкой пива. Но литература строга; бесполезно быть очаровательным, добродетельным, или даже эрудированным и гениальным в придачу, если, кажется, повторяет она вновь и вновь, не выполняется первое условие – уметь писать«.
Итак, мало найти ответы — как минимум дюжину ответов на вышеупомянутый вопрос в собственной голове, рассмотреть, к какому ответу что привязано, мало. Нужно выразить все эти мысли так, чтобы не показаться банальным и мелким. Поверьте, любой человек носит внутри космос — молодой, старый, здоровый, больной, физик, лирик, гений, бездарь… Другое дело, что познание и выражение этого космоса зависит от среднего звена, от его величества Эго. Супер-Эго, ленивая тварь, может повторять трескучие фразы за телеведущими и политиканами, Ид хрюкать и пукать, так что вся надежда на Эго. Его и будем дрессировать на роль Метатрона.
