Предупреждаю: в посте имеются спойлеры очередного произведения как бы Роулинг как бы про Гарри Поттера. Все, кто мечтает прочесть сей шедевр двух неизвестных миру фикеров в переводе даже слишком хорошо известной миру М.Спивак — остерегитесь читать эту статью. Кто не спрятался, я не виновата. Понеслась!
Всё чаще авторы, чье творчество породило целый фандом, наглядевшись на мириады фиков и артов разной степени малохудожественности, смиряются с навязанной им необходимостью сотрудничать с фансервисом. Издатель из успешного писателя душу вынет, пытаясь впутать того в так называемые издательские проекты. Суть их проста: мэтр продается за тугую копеечку и ставит свое имя на обложку, не интересуясь, что под ней, а под ней, как правило, находится блеклый эпигонский текст, не имеющий к прославленному имени никакого отношения.
И вспомнились мне многочисленные самооправдания фикоперов, что они-де пишут бесплатно, от любви-с к героям и создателю тех героев, а вы, злобный зоил, не любили, вам не понять. Не рассмотреть ли последствия той любви — хоть на примере обожаемой фанатами Роулинг?
Двое мастеровитых и пронырливых молодцев, каким-то образом просквозив в доверенные лица, сплавили издателю откровенно плохонький фанфик из тех, что тысячами валяются по сайтам с подобной продукцией. Золотое трио намба ту — Альбус-Скорпиус-Роза, представители Поттеров, Малфоев и Уизли соответственно — отправляются в глубь времен, дабы исправить ошибки, не дать погибнуть Седрику Диггори, а может, и еще кого спасти доведется, гоп до кучи. В результате пространственно-временной континуум крючит так, что вселенная чуть жива, Снейп то воскресает, то гибнет, откуда-то выползает великовозрастная дочурка Волдеморта, герои шляются по всем измерениям, упомянутым в теории струн, струны издают какофонию, а Гарри Поттер внезапно (еще до начала пространственно-временных парадоксов) превращается в Люциуса Малфоя и всю дорогу занимается исключительно тем, что запрещает своему отпрыску дружить с неподходящим ему чистокровным отродьем.
В голове у любого, читавшего «Поттериану», мне кажется, сам собою всплывет вопрос и даже несколько: за что боролись? за смену знака? за то, чтобы подвергнуть остракизму чистокровок в отместку за их отношение к грязнокровкам? Но даже это можно было бы принять (особенно после стапицот фанфиков в жанре «постХогвартс» и «постВолдеморт», где описывается страшненькая тоталитарная система с «Дамбигадом» во главе), кабы не другой вопрос: а почему это считается книгой Роулинг и продается за деньги? Эвон сколько такого добра лежит штабелями на фикбуке и фанфиксми, на Зеленом форуме и на АОЗ. Некоторые бесплатные сиквелы-приквелы существенно получше будут, и обоснуи там отнюдь не все вымерли. Отчего издатель считает возможным продавать откровенную халтуру, украшенную именем Джоан Роулинг, точно брус прогорклого масла — розочкой из свежего?
Надо признать, что эту схему облапошивания потребителя придумал не наш и не западный издатель (он вообще мало что придумывает сам). Издатель лишь позаимствовал систему, применявшуюся пятьсот лет назад: есть произведения кисти гения, есть произведения мастерской гения, где так же могут работать гении (как Рафаэль в мастерской Перуджино), но еще не развернувшие крылья и не отправившиеся в свободный полет. Поэтому их обязанность — выписывать игру мышц на лошадиных или херувимских задницах, пока мастер работает над более важными фрагментами картины, вроде лиц святых, героев и пророков. Чем более загружен, богат, устал от жизни мастер, тем меньше его лессировок в произведении, тем больше работы у учеников, тем меньше в очередном Рафаэле самого Рафаэля, тем больше какого-нибудь Джулио Романо (и хорошо, если этот Романо талантливый малый, а не пустой подражатель).
Считать ли данную схему мошенничеством? И да, и нет. Титаны и гении тоже не ставили на полотнах, созданных в их мастерских, штампа «Сделано мастерами, идентичными натуральному». Но и не обещали заказчику, что мэтр сам, собственными белыми (как вариант — артритными) ручками выпишет каждую деталь. Так же и здесь: на обложке помимо золотом тисненого имени Роулинг стоят две никому не известных фамилии. Как говорится, умному достаточно, чтобы понять: данный сиквел — не что иное, как фанфик, легитимированный родоначальницей фандома. Всё, можно ругать «маму Ро» за жадность и беспринципность или просто не читать это нечто.
От недостаточно умных Роулинг придется вытерпеть излияния про чувства: юные геи и девочки/тетеньки, уверенные, что в душе они юные геи, непременно расскажут самой успешной писательнице всех времен и народов, до какой степени она ничего не понимает в собственных персонажах, сообщат, что между Альбусом и Скорпиусом было нечто большее, чем дружба («a romance that blazes through the first 95 percent of your script«), пожалуются, как их страшно ранило, когда Скорпиус пригласил Розу на свидание, процитируют текст с такой и сякой страницы, где кто-то глядел кому-то вслед больными глазами…
Я, признаюсь, в кои веки согласна с дурачками и дурочками, поучающими Роулинг: нельзя переделать фик, столь явно завязанный на зарождающейся (а то и воплотившейся) любви двух героев одного пола, бесхитростно поменяв пол одному из персонажей или перекрасив влюбленность под крепкую мужскую дружбу. Все эти «намеки-полунамеки» никуда из ткани повествования не деваются, а если авторы (которые ни разу не Роулинг, не надо лохматить публику) со вкусом описывают паппи-айз влюбленных мальчишек, то соотнести щенячьи глазки с трагедией запретной… дружбы никак не получится. Особенно в наши дни, когда и то, что описывается как дружба, охотно принимается за любовь девушками и тетеньками с яойными наклонностями.
Впрочем, это уже другая тема. А мы вернемся к разговору о жизни и ее подделках: в разнице между ними и заключается разница между мэтром и его эпигонами. Если бы Роулинг сама написала продолжение «Поттерианы», вряд ли бы она стала погружать персонажей в уже рассказанное, дабы исправить неисправимое. Это расхожий прием детишек, мечтающих устроить любимым героям тотальный хеппи-энд и спасение всех погибших в оригинальном произведении. То, что фикеры называют «Снейп уполз». Я тоже в детстве мечтала оказаться в кругу каких-то любимых персонажей и сделать так, чтобы никто из дорогих моему сердцу героев (господи, как же их звали-то?) не погиб, а «наши» победили.
Признаюсь также, что в детстве и мне мечталось о романе с любимым героем в условиях описываемого сеттинга. В ходе какового романа мы с героем не столько разврату бы предавались (а то я много понимала про разврат в свои одиннадцать-двенадцать — без фикбука-то!), сколько вещам куда более ужасным (спасению целого мира, а нет, так всяких эндемичных народов или хотя бы своей команды, тупой, как пробка, в силу незнания всех будущих проблем и ловушек — а я-то про них уже читала! значит, всех спасу). Детские мечты не забылись по сей день, и я вполне в состоянии сравнить их с мечтами нынешних… деточек, разменявших третий, а то и четвертый десяток.
В головах у неоромантиков третьего тысячелетия царит бардак из куколок, аниме, манги, диснеевских мультиков, а теперь еще и фикбучного обмена квазисексуальным опытом. Отсюда и неебически прекрасные, пахнущие эфирными маслами мужские тела с гладкой (везде, кроме теменной, височной и затылочной части черепа) кожей, прелестные стопятидесятилетние юноши и норматив на десять оргазмов за ночь любви (ни одного сухого, мужики!). Но оставим аспект, неизменно вызывающий у сексуально опытной части населения веселый раскатистый смех. Обратимся к другим сторонам описываемой жизни, идентичной натуральной. Сами знаете, что эта надпись на этикетках ни черта не значит. Химический привкус на языке скажет вам о той натуральности даже больше, чем сам язык — когда преодолеет ступор и сможет сдвинуться с места.
Напомню фразу из фильма «Город ангелов»: «А ты задумывался, каково это — ощутить чье-то прикосновение?» — вот, наверное, вопрос для настоящего писателя. Человек этой профессии — один из тех, кому приходится задумываться над очевидным. Собственно, ценность писателя в том и состоит, чтобы он задумывался над вещами, мимо которых обычный человек проходит, не повернув головы кочан. Литератор раскрывает их суть всем, кто над сутью не задумывался, а просто вот так — брал свое там, где видел свое, и пользовался, будто электронным гаджетом, не вникая в принцип действия удивительной штуки, попавшейся в руки.
К сожалению, в наши дни большинство МТА занято поисками не сути, а фишек, пытаясь привлечь внимание сначала ридеров, потом издателей, потом публики. Становится в порядке вещей требовать от писателя даже не той девственности, о которой Мастер спрашивал Бездомного: «Ну вы, конечно, человек девственный, — тут гость опять извинился, — но тот, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал! Первые же речи этого профессора рассеяли всякие мои сомнения. Его нельзя не узнать, мой друг! Впрочем, вы… вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?» — а полнейшего незнания практически всего, что может преподнести персонажу жизнь. И если кто-то пытается плыть против течения, призывать аффтара к размышлению над объектом его писанины, что, как правило, раздается в ответ? Вскукареки про заговор маститых писателей, которые заставляют потенциальных конкурентов редактировать собственное писево. Или жалобный писк про зависть, под влиянием коей образованные гнобят необразованных.
Притом, что за первым уровнем бессмыслицы порой ничего больше нет, никакой информации к размышлению. Нет ни-че-го, что бы можно было очистить от грамматических блох и направить в созидательное русло. А попытайся тот же аффтар поразмыслить, что такое ощутить прикосновение — человека или божества, чувства или идеи, к чему ведет это прикосновение — глядишь, и за его паршивым кривописанием, и за его невежеством было бы на что посмотреть. Но нет, куда проще ругать склубившихся в масонскую ложу писателей (эти склубятся, им дай волю… а протрезвеют — и не вспомнят, с кем клубились-то), завистливых критиков и тупую публику, нежели думать, думать над каждой фразой, над каждым описываемым ощущением, над каждым событием, попавшим в книгу.
Привлекая таким образом внимание не ридеров-издателей, а ноосферы. Чтобы не искать способа пролезть в информационное поле, цепляясь за связи и жадность издательской братии, словно паук за паутину, чтобы не суетиться в углу, надеясь, что кто-то попадется в сеть и, прочитав откровенно жалкую поделку, останется доволен. Возможно, таких довольных будет не один десяток — на любую продукцию находится свой потребитель. Но плюнуть в вечность — вы уверены, что именно этого вы для себя, как для писателя, и хотели? Деньги-то вы проедите, а позор останется. Это он и есть, ваш успех?
