Недавно критик-писатель-литературовед П. Басинский запечалился — и разумеется, внезапно: «…издательство «Современник», одно из самых крупных в СССР, в 1986 году выпустило 371 книгу общим тиражом 29,1 млн экземпляров, а в 1998 году там вышло 34 книги тиражом 261 тысяча. В «нулевые» годы издательство практически перестало существовать. Или возьмем такого гиганта книгоиздания, как «Художественная литература» — бывший «Гослитиздат». В 1986 году — 334 издания тиражом 85 млн экземпляров, в 1995-м — вообще ни одной книги, а в 1996-м — всего 38 изданий тиражом 0,5 млн. В 1992 году прекратила существование «Советская Россия» — самое крупное республиканское издательство. «Московский рабочий», орган книжной продукции МГК КПСС, в 1973 году выпустил 251 книгу тиражом 11 млн экземпляров, в 90-е перешел на издание классики и краеведения, а в начале 2000-х приказал долго жить».
Да-а-а, некоторые аффтары и критики демонстрируют поистине феерическую скорость мышления. Улитки и черепахи рядом с ними просто спринтеры, быстроногие Ахиллесы, давно, вопреки апории Зенона, догнавшие и перегнавшие черепаху. Так и хочется воскликнуть: эй, гражданин-товарищ-барин, с того блаженного времени, когда все мы обитали в «самой читающей стране», прошло два десятка лет. С тех пор господдержка и госцензура нас покинули, оставили книгоиздат плыть по воле волн бизнеса, а тот возьми да утони. Привык, понимаешь, на плоту передвигаться. Да-да, цензура идеологии тоже оказалась плотом — и куда более плавучим, нежели цензура денег. Она, как выяснилось, была не плотом, а доской, по которой литературу пустили погулять перед тем, как сбросить за борт.
Г-н Басинский, а не вы ли кипятком… кхм… усердно продвигали графомана-шахтерописца-викизнатца Самсонова, по телерепортажам, сетевым статьям и прочим «достоверным источникам» описывающего «донецко-луганскую войну»? ПО-РУССКИ последнее означает, что Донецк воюет с Луганском — но откуда же РУССКОМУ писателю и восхваляющему его творческие потуги РУССКОМУ же критику-литературоведу знать такие глупости? Отчего же вы полагаете, что это не ваша вина в утоплении современной литературы? «Вы и убили-с».
«Казалось, что советский принцип книгоиздания, когда произведение какого-то автора выходило тиражом от 50 до 100 тысяч экземпляров, правильно менять в противоположном направлении. В начале 90-х годов возник этот девиз: «Больше авторов (книг) хороших и разных». С появлением новых издательств началась новая эра книгоиздания — количество наименований книг стало расти, а тиражи падать. Сегодня обычный тираж книги серьезного писателя — 3-5 тысяч экземпляров. Некрупные издательства выпускают книги тиражом 500-1000…»
«А тираж двести экз. г-н Басинский не хочет? И сто тысяч, как в советские времена, для нацменов-назначенцев», — иронизирует френдесса. Скажут такому «радетелю»: ну-ка, прыгни! голос! — и будет прыгать, хвалить и лаять по команде. Но если лет десять назад оно было хотя бы смешно, то сейчас, как пишет прежестокий насмешник В. Лорченков…
Выходит, это г-н Басинский со товарищи колбы и подменяет. А в свободное от сего занятия время занимается статистикой. В некотором роде прогрессирует: от лжи — к наглой лжи, а от наглой лжи — к статистике.
Лорченков же: «В журнале «Новый мир» роман редактора журнала «Знамя» опубликовали
В журнале «Знамя» роман редактора журнала «Новый мир» издали
В журнале «Октябрь» повесть вышла журнала «Дружба народов» редактора
В журнале «Дружба народов» повесть вышла журнала «Октябрь» замредактора
Все они — как написано в журнале «Новый мир» — несут в себе множества смыслов заряд»…
…однако чего по дружбе не напишешь, особенно по столь полезной дружбе. И все же, по мнению некоторых лиц, это не редакторы-замредакторы толстых журналов, перекрестно опыляемые друг дружкой (в издательском смысле), а наша преступная «группа в полосатых купальниках» друг друга во всем поддерживает. Это наша разрозненная пятерка мафиозна и ужасна. «И пусть мы все по кругу съеб… сговорились, но обвинять будем вас, у вас ведь нет никаких ресурсов, а у нас всё есть!» — уверенно заявляет смена завредов. Она и вам когда-нибудь то же самое скажет, Басинские. Уж будьте-нате.
Ну а пока в своем тесном кругу молодых, смелых и честных они тихонечко себе это самое, учатся наглеть с благостным лицом. Валерия Пустовая щебечет в интервью, рекламируя свою напечатанную по блату (а как иначе-то сказать?) «исповедальную прозу» про помершую маменьку (это никем не изведанное испытание — смерть маменьки) и рождение (вот диво!) ребеночка: «Да, это мой незапланированный заход на территорию прозы, и я очень благодарна издателю Юлии Селивановой, которая взяла на себя смелость выпустить книгой этот документальный дебют, а также первым публикаторам – журналу «Дружбе народов» и лично писателю и заместителю главного редактора Александру Снегиреву». Да как же ему тебя не взять, милая? После твоего-то валяния у Снегирева в ногах (буквально, без метафор, на интервью со Снегиревым Пустовая ползает у «писателя-заместителя главреда» под ногами практически на карачках)… Опять же должна быть в человеке благодарность после твоего совета всем нам, сукам, жрать землю с гондонами, дабы понимать друга пустового сердечного, таракана запечного?
Само интервью, кстати берет Алиса Ганиева, не чуждая Валерии Пустовой ни в каком смысле (это она вторая на фото предается ползанью в ногах у полезного, НУЖНОГО товарища Снегирева). Подружки-попуганки старательно изображают полное незнание общего на всю попуганию принципа «Вали кулём, потом разберём»: «Поскольку книга мною в самом деле не задумывалась, и это, хоть и против литературы, кажется мне в ней самым ценным, я решила переживать об этом не больше, чем о том, что муж не дал мне триста рублей…» Иными словами, сырятина, лытдыбр, буквально направленный ПРОТИВ ЛИТЕРАТУРЫ, но поскольку подвернулась оказия — отчего бы не тиснуть и такую дрянь?
Ладно, мы уже поняли, что написать ничего, кроме «плодов новой искренности», а проще говоря, жежешной несуразицы Валерия Ефимовна неспособна. Почему же свой лытдыбр она сует в издательство и по блату рекламирует через существ еще глупее себя (хоть в их существование верится с трудом, но чего в мире простейших не бывает)? Воспитывает смену СЕБЕ? А то пора уже, солидный возраст, пятый десяток скоро, Валерия Ефимовна, выдавят из песочницы молодые-то… Перестанет муж давать по триста рублей — на что дитятко кормить станете? А то глядите, как некая Ольга Девш сноровисто умирает от восторга, читая ваши бесхитростные и беспощадные (к имеющим мозги и вкус) «повести печальные».
«Ода радости» написана дочерью, женой, матерью». Онажемать! Каквыможыти ее критиковать!
«Критик тоже её писал. Критик-дочь анализировала течение дочерней любви, распластанность под ней, беззащитность, но силу жить в память о ней». Распластанность критика под кем? Под мамой? Под дочерней любовью? И в память о ком: о маме, о любви или о беззащитности? Кажется Девш успешно перенимает манеру Пустовой писать «верлибр, переходящий в глоссолалию», как это называет Иваницкая. А проще говоря, нести чушь, на ходу ляпая из этого нечто верлибрическое.
«…критик-жена, то есть женщина, размышляла о встраивании себя в пару, выстраивании мужского в женском и нахождении ответного сигнала в чужеродном родного, как если б яблоко ещё несло знание, и тело примеряло ощущения в полный первый вкус…» А я что говорила? Данное существо прямо на глазах осваивает метод несения верлиброподобной чуши, из которой ни черта нельзя извлечь, зато ОБВМ пишущего сие словно прожектором в нощи горит.
«…а критик-мать метафорировала, собирая в единое сакральное бытование физиологию и метафизику, восхищение и страх, чудо и бесконечность как факт». Здесь уже заметен легкий налет высокодуховной и глубокомысленной вежляновщины, проступающий через пустовую верлиброимитацию терминами, словно плесень через гнилые обои.
Женаимать в распластанной позе под течением дочерней любви выстраивает мужское в женском и, как выразилась френдесса, «метаморфорировала-метаморфорировала, да не выметаморфорировала». Похоже, О. Девш метит во вторые Д’Артаньяны при попуганах: и стиль копирует, не стесняясь и не прикрываясь ладошками.
Сравните с тем, как хвалит лучших людей песочницы В. Пустовая: «Меня задела и исцелила — в самом деле выправила что-то старое, наболевшее — книга Анны Козловой «Рюрик»…» Так задела или исцелила? А то живо представляется влетевшая куда следует пуля, выправившая что-то старое, наболевшее, — например, в голове Валерии Ефимовны.
Или эдакое, подвежлянское: «Что касается тенденций, то я не открою новой земли, если скажу, что сейчас перспективное направление движения – синтез, сочетание разноприродного, разнофактурного, выход за то, что кажется границей». Какое новое, неожиданное направление! Открою ВАМ новые земли, дорогая смена Вежлян с Юзефовичами: это направление известно на протяжении всей истории мировой культуры. Оно культурно называется эклектикой, господа маловысокообразованные болтологи.
«В недавних своих произведениях Виктор Пелевин сочетает дамский роман с притчей о невместимости откровения, Анна Козлова соединяет подростковую бунтарскую прозу, роуд-муви и психотерапию, Алексей Сальников слепляет филологический трактат о пользе поэзии с бытописательством, реалист Роман Сенчин пробует себя в фантастике, а по Дмитрию Данилову, вдруг вышедшему в ведущие драматурги, ставят оперу», — изумляется бывший штатный панегирист издательства «Эксмо», явно не намеренный оставлять своего занятия и при каждом случае споро перечисляющий «поднимающиеся бренды». О, сколь новый маркетинговый ход!
Не следящий ни за каким «актуальным литературным процессом» дилетант — и тот может заявить:
а) Пелевин частенько совмещает откровения с бульварными жанрами, это, можно сказать, его фирменная фишка — и делает он это с начала 90-х, ненамного дольше, чем вы живете на свете, мадам критикесса.
б) Козлова что, раньше Керуака писать начала? У «классика роад-муви» подобных книг предостаточно, фактически ВСЕ его книги таковы — только Керуак пишет талантливо, в отличие от внучки более чем среднего писателя Вильяма Козлова, не унаследовавшей даже дедовской бойкости пера.
в) Сальников «слепляет» (о эти пустовые метафоры и гиперболы! о их сомнительный второй смысл!) то, что может, из того, что было — причем из того, что у него было, есть и будет, филологический трактат получается, как из говна пуля. Хотя почему «если»?
г) Сенчин не только с фантастикой — он с любой литературой несочетаем, оттого товарища вашего и понесло в фантастику: в данной сфере требования именно литературного плана давно уже опустились на дно Марианской впадины и пытаются пробить дно земной толщи;
