Любит наш народ аристократию, особенно западную. Чем более западную, тем сильнее любит. Чтобы уж наверняка ничегошеньки в ее быте и бытии не понимать, а хвалить за все подряд, не разбирая, есть ли у предмета обожания предмет похвал, нет ли… Вот и в описанном Гаем Орловским средневековье благородство было присуще всем аристократам подряд (включая тех, кто быстренько определил героя, вольного человека, в сервы, то есть в рабы), а чистота сквозила во всем, включая обильно унавоженные крестьянские дворы. Так и стояла куполом — от навоза до самых небес, не продохнуть.
Деревья ушли за спину, мы выехали на простор. Я даже откинулся в седле. Изумрудно-зеленый мир, иссиня-синий (какой? иссиня-синий? это что-то новенькое среди определений цвета) и оранжевый всех оттенков раскинулся во всей первозданной красе: необъятный и сверкающий. Чистый, нетронутый. Такого я никогда не видел в родной Москве, когда пару раз выезжал «на природу» с собутыльниками, и впечатление осталось препоганейшее. — На какую такую природу выезжал этот любитель сверхвыводов? В Коломенское? В дачные поселки, основательно засранные если не дачниками, то гостями дачников? Он хоть раз был на какой-нибудь Камчатке, на Ильмене, на Алтае? Он в курсе, что в России одних только заповедников больше ста и нетронутую природу искать следует там, а не в мегаполисе?
Однако что же везут эти чистые люди через чисто поле?
— Мощи святого Тертуллиана!
Я запнулся. Насколько я слышал краем уха, Тертуллиан — один из отцов церкви. Один из тех, кто создавал само христианство. Только неграмотные старушки полагают, что Иисус что-то сделал для религии, на самом же деле он изрек пару прекрасных и совершенно нелепых и нежизненных сентенций вроде того, что подставь щеку ударившему или возлюби врага, он не оставил ни одного пророчества или хотя бы строчки из «своего» учения, это все сделали его именем энергичные ребята, которых и назвали отцами церкви. Одним из этих горячих и умных деятелей был Тертуллиан… — …ни разу не святой. Потому что не был канонизирован и даже довольно неохотно упоминался средневековыми богословами из-за ухода к монтанистам. Какие уж там «мощи святого»! В средневековье Тертуллиановы мощи если бы и нашли, то лишь поглубже прикопали бы.
Слаб товарищ эскапист в познаниях, зело слаб. Не пошли ему на пользу информационные просторы интернета, порождения диавола. А создателю его Г.Орловскому неведомы элементарные вещи, причем невежество свое он, как все графоманы, компенсирует безосновательной верой в себя. Да уж, такого учить — только портить.
— Эх ты… Ладно, вот если бы меня и Ланзерота убили, ты бы убежал?
Да, хотел было ответить я, конечно, это ж нормально, но посмотрел в его честное солдатское лицо, ответил, как отвечали когда-то дикари, но уже не отвечают в мое просвещенное время:
— Как вы можете! Это оскорбление!
Бернард смотрел с ласковой насмешкой.
— Вот-вот, даже оскорбление… Сам видишь, что когда бы нас убили, ты бы продолжал драться. Может быть, даже злее. Ну, меня жалко, ха-ха, чувство праведной мести… Потому что ты — свободный человек. Тебя держит с нами долг, честь, привязанность, чувство дружбы. А они держат человека и тогда, когда все остальное рухнуло. Понял? — Это серв-то свободный человек? Беглый серв, которого принял под покровительство новый хозяин? Аффтар в курсе, что серв принадлежал хозяину со всеми потрохами вплоть до отказа от личного имущества?
Итак, бьется новоиспеченный серв в верноподданническом припадке, попутно пытаясь причаститься местным духовным ценностям.
Молитв я не знал, да их сейчас даже попы не знают. — Здрассьте наше вам! Молитвы читались на латыни, христианство в иномирье было католического образца. Много ли католических священников видал попаданец, чтоб этак о них судить? Не говоря уж о том, что видать — мало, надо самому знать латынь, чтобы оценить, насколько в ней силен пастор.
Но хотя бы «Отче наш» этот, прости господи, Гай когда-нибудь слышал? Про «хлеб насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши»? Вполне практичное требование. А без «Отченаша», хоть бы и на латыни, думаю, не обошлось. Но им, аффтарам, все едино… Им бы лишь бы еще раз показать, какой падший, падший человечишко наш современник.
…прислушивался к Бернарду, старый рубака ближе всех, старался запомнить на всякий случай. Вообще-то, никто из этих воинов не просит сокрушить врагов впереди или расчистить дорогу — молитва смахивает скорее на обряд самовнушения, ибо каждый просит укрепить его дух, дать силы для бестрепетности, не дать устрашиться Зла. Есть бог или нет, но после такого обряда аутосуггестии любой атеист ощутит себя сильнее. Да, такая молитва не унижает, это, скорее, психиатрия, а не молитва. — О том, что молитвы были на неизвестной главгерою латыни, Орловский ненароком забыл.
Или пожертвовал своим же собственным утверждением, дабы удариться в пафосную, уж не обессудьте, херню.
Зло настолько укрепилось и укоренилось… что господу пришлось прислать своего сына, отдать на заклание… принести в жертву!.. И вот только с того дня началось наступление… но ты должен понимать, что когда Зло властвовало тысячи и тысячи лет, то очистить мир за один день никому не под силу. Даже сыну божьему! Ты должен понимать и укрепиться сердцем, что он только указал путь, как жить и бороться в мире, где Зло разрослось, укрепилось, пустило корни, а действовать нам самим… — О, а вот и зло с большой буквы «зю» припожаловало.
Ну-ка, ну-ка, что у нас здесь в качестве Зла? Вау! Некто, соблазняющий ГГ «жить умом». Рациональное мышление в экологически чистых дребенях вообще не в чести. И это еще мягко сказано.
— В тебе нет бога, — прошептал священник. Он всматривался в меня с ужасом, худые плечи зябко вздрогнули. — В твоем сердце пустота, страшная пустота… Ты — страшен.
Я взмолился:
— Я знаю!.. Если бы я не знал! У меня стогерцовый ящик с дэвэдэ-приводом, антенна берет двести каналов, выделенка на сто пятьдесят килобайт в секунду, двести гигабайт музыки… но церковной там нет… почему-то. — Ни Паваротти, ни Вивальди? Как же это вы так, батенька? А под какую же музыку вы безнравственных Алин соблазняли, неужто под Сукачева?
— Но как? — спросил он почти шепотом. В глазах стоял ужас. — Как можно жить без бога в душе… или без дьявола?
Я развел руками. Не объяснять же, что в моем мире целая страна, а то и все человечество живет в такой же страшной пустоте. Оттягиваемся, балдеем, прикалываемся, расслабляемся изо всех сил, только бы не знать, не задумываться, не заглядывать в будущее дальше, чем день получки. — Гм-гм. Ты за все-то человечество не говори, аффтар, ты и за себя-то всё больше врешь, как сивый мерин.
За ночь я продрог, даже Бернард не догадался, что меня стоило бы укрыть двумя одеялами. Он полагает, что я всего лишь деревенский увалень, но я гораздо хуже — размагниченный послеперестроечный интеллигент, во всем разочарованный, ничего не умеющий, привыкший регулярно получать похлебку в жестяной мисочке, изнеженный, который даже летом спит под теплым одеялом… — Кажется, все 90-е, в течение которых народ изучал науку выживания на собственной шкуре, аффтар провалялся в коме. И даже не в алкогольной.
— У Зла и Тьмы не было той силы, а то и вовсе не было, пока не явились люди. А вот теперь в землях, где Зло у власти, где разум и воля служат Тьме, это… Понимаешь, только теперь у людей появились настоящие враги! Да такие, что уже вопрос: выживут ли вообще.
— Почему?
— Тьма наступает, — ответил Бернард торжественно в этот момент он показался мне похожим на священника. — Все эти годы, столетия она только отступала, понимаешь? Люди были чисты, отважны, благородны. — Зима близко, едрить. Как же одинаковы эскаписты, мечтающие о бинарном черно-белом мире! Они и не догадываются, что в таких мирах их самих за небольшие отличия от местного населения «казнят милосердно, без пролития крови», то есть сожгут на костре.
И подайте уже сюда эту неоднократно упомянутую тьму. А то полкниги — все намеками да полунамеками… Тьму в студию!
Ноздри затрепетали, я чувствовал аромат жареного мяса и внезапно увидел перед собой накрытые столы, что ломились под тяжестью полных блюд с жареными поросятами, гусями, лебедями, я видел горы жареных куропаток и перепелок.
Невероятно толстые молодые женщины, совершенно голые, медленно танцевали на лугу при свете звезд… Я засмотрелся на женщину с крупной грудью. Очень походит на Алину — та же чувственная фигура, такая же развитая грудь, только Алина не только читала всякие кама-сутры, но и проработала разные учебники по сексу, а эта вряд ли знает что-то сложнее собачьего варианта, да и все эти жареные мясы — огромный соблазн разве что для умирающего от голода или же для средневекового дяди, а вот как насчет перчика, аджички, чили? У нас туристы на рыбалке жрут вкуснее, чем здешние короли. Ни бананов, ни йогурта… Нет, для меня это не соблазн! — Еще один образец аффтарского скудоумия. Короли ели так, как нам и не снилось. И об этом знают все, кто раскрыл хотя бы одну книгу — да что там, хоть один сайт! — про историческую кухню. Но не Гэ Орловский.
Как, впрочем, и не упомянутый мною недавно Мелихов, и не графоманы рангом пониже с дымом пожиже… Зачем современным пейсателям приводить действенные, работающие аргументы в пользу главной идеи своего опуса? Зачем им изучать вопрос, даже если это дело нескольких кликов мышкой? Главное нести чушь с уверенным видом, ибо наглость — второе счастье. Открою тайну всем, кто еще не настолько стар и не так безнадежен, как Мелиховы-Никитины и их подражатели: в литературе этот принцип, в отличие от политики, масс-медиа, бизнес-технологий и охмурения девок, не работает. В искусстве самоуверенность невежество не прикрывает, а раскрывает. В чем писатель уверен больше всего, то и станет мишенью в первую очередь.
Понятно, если мне попадется лидерец, я уж из него выжму все, что сможет дать, а потом велю решить теорему Ферма. Или хотя бы ответить, верна она или нет. — Минуточку, минуточку! К моменту издания этой хни теорема Ферма уже давно была доказана. В 1995 году сэром Эндрю Джоном Уайлсом.
…мои родители, пережив период советского атеизма, самозабвенно собирали гороскопы, называли себя козлами и водолеями, плевали через левое плечо, соблюдали счастливые и несчастливые дни, слушали по ящику шарлатанов-астрологов, но я как раз уже из следующего поколения, мы насмотрелись на дурь родителей и теперь верим только в Интернет и атомарное строение вселенной. — Родители себя называли козлами заслуженно, коли так и не доперли, что знак называется «Козерог».
Человек должен жить умом, понимаешь? В этом и есть его предначертание. Или, скажем иначе, Высшая Цель. Только животные бросаются бездумно на помощь своему собрату, но человек выше животного, на него возложено намного больше, и он просто обязан сперва подумать: а так ли уж прав мой собрат? — Опять аффтар обосрался ошибочка вышла. Зоологии аффтар тоже не знает. Иначе бы помнил, что животные не больно-то бросаются собрату на помощь. Только самки защищают свое потомство — и то не все и не всегда.
