Экстаз не замена приличному образованию

Колодезь ледяной без дна,
Где день за днем и год за годом,
Как ось земная, Сатана
Простерт от нас до антиподов.
Дмитрий Кедрин. Ад

Некоторое время назад припомнили в дискуссии с друзьями, как писал об экстазе пророков Гершом Шолем, историк религии и мистики: «…еврейские мистики не любили распространяться о заповедных сферах религиозной жизни, в том числе и о сфере переживаний, обычно определяемых как экстаз, мистическое единение с Богом и т.п. Переживания этого рода положены в основу многих, но, разумеется, не всех каббалистических сочинений. Иногда, однако, автор даже не считает нужным упомянуть это обстоятельство. Например, мне удалось доказать, что фолиант «Эшел Аврахам» рабби Мордехая Ашкенази написан под впечатлением откровений, явленных ему во сне. Но если бы до нас не дошла одна из записных книжек автора, своего рода мистический дневник, было бы невозможно прийти к такому выводу, ибо тщетно ищем мы хотя бы одну ссылку на источник его идей. Изложение носит сугубо безличный характер…
Знаменательно, что книга, снискавшая в нашей мистической литературе наибольшую известность и влияние — Зохар, не уделяет большого внимания экстазу; и в описательном, и в догматическом разделах этого объемистого труда экстаз занимает совершенно подчиненное место»
.

Замечу, что не все, как живший в XVII столетии Мордехай Ашкенази из Жолкива готовы признать, что небесные маггиды научили его по-новому читать Зогар. Многие пророки (или те, кто считается пророком) осторожны с утверждениями, что истина была им явлена во сне, в экстазе или в ином озарении. Опасная это штука — экстаз, а дмут — опасное место.

Хотя существует такой литературный средневековый жанр, как виде́ния. В нем всегда присутствует образ визионера-ясновидца, которому являются потусторонние, эсхатологические виды и сущности. Но это жанр, не похожий на еврейскую мистику, поскольку общение человека с трансцендентным миром в средневековых видениях не является самоцелью. Наоборот, чаще всего он становится средством для злободневных дидактических высказываний. Как человек, по собственному знающий, сколько может дать визионерство творческой натуре, я разделяю стремление, как их называли в старину, «прозорливцев» рассказать о своих видениях. Но в то же время не думаю, будто высшим силам есть дело до сиюминутной дидактики, на которую охотно покупается публика. Поэтому вряд ли они шлют провидцам подсказки по части исправления морали, нравственности и политической ситуации в стране.

Высшим силам время человеческой жизни не дорого, они вообще слабо понимают ценность времени. Поэтому на осознание довольно незначительных вещей уходят годы, если не десятилетия. Знаете, сколько времени занимает ожидание небольшого, в сущности, инсайта по части очередного сюжетного хода в недописанной книге? Как правило, недели. А ведь среди идей, пришедших в светлую голову автора, бывают и неудачные — так что ж, отбросить их и снова ждать? Доколе?

Неудивительно, что масслитовский конвейер обходится и без идей, и без оригинальных ходов — ждать долго, проще писать пустышки. Как говорил один товарищ, одержимый жаждой славы и обиженный на невнимание к его пописулькам: «Пока мы тут редактируем текст и пытаемся его сделать лучше, наши конкуренты (такие же бездарности — И.Ц.) десять новых романов напишут».

Ну есть же способы ускорить процесс! — скажут мне. Есть. И все мы знаем, как. Невзирая на риски вступления в дмут или в его творческие подобия адовы количества творческих особей (я бы даже сказала, личинок креатора), ускоряют процесс, мечтая «просветлиться по-быстрому», не подозревая о цене — бесплодно растраченном и безвозвратно утраченном времени своей жизни. Отсюда и эксперименты с алкоголем и веществами, довольно быстро выпивающими начинающего творца до донышка (сначала вы пьете виски, потом виски пьют вас). Это похоже на прогулочный тур по Зоне без знания ее опасных мест и без детектора того момента, когда всё станет окончательно хреново.

Да, риск благородное дело и бла-бла-бла, но я говорю не о Фолкнере, Фитцджеральде, По и Ко, чьи страшные эксперименты на себе принесли человечеству несколько незабываемых шедевров. Я говорю о людях столь скромных дарований, что их «озарения» — не более чем попытки заменить школьную зубрежку и умеренную начитанность пророческим опытом под крепким газом. Неужто, думаешь, они ищут в подобных квестах психологических поглаживаний и социальных вознаграждений? Судьба Кассандры и прочих прозорливцев ничего им не говорит? А может, они взыскуют истины или, подымай выше — Истины с большой буквы? Такие пути, сами понимаете, пролагаются под девизом «Цель оправдывает средства».

Нет, что-то не верится в бескорыстное служение Истине — люди в массе своей не принадлежат к бескорыстным служителям, да и живем мы с вами не в ту эпоху, когда служение, пусть и не бескорыстное, но хотя бы честное, поощряется общественным мнением. Декларировать социум может что угодно, однако его реальные ценности страшно далеки от идеализма. Куда дальше, чем Мордехай Ашкенази из Жолкива, живший четыре века назад, от своего недавно почившего тезки. Поиск истины — занятие для людей другого душевного склада (как, впрочем, и интеллектуального), с иной системой ценностей, чем у людей XXI века.

У системы ценностей нового века есть скверный побочный эффект — эффект Даннинга-Крюгера. А под ним, под этим эффектом, истины неважны, с большой ли они буквы, с маленькой ли… Истиной можно объявить любой шаблон, заменивший тебе мозги, если этот шаблон позволит неофиту приписаться к стае и занять высокое положение в выбранной — или выбравшей тебя — песочнице. Собственно, эффектом Даннинга-Крюгера индивида наделяет именно она, стая, стадо, песочница. Здесь не считают гением Шекспира! Здесь признанный гений — Имярек Незнамович Сенильный! Хочешь быть с нами — преклонись перед ним и топчи Шекспира. Черная месса в миниатюре, со всеми ее онерами, вплоть до целования под хвостом, только не отца лжи, а всяких там Имяреков Сенильных.

А между тем ясновидцы — существа заведомо не стайные. Конечно, пророк может быть глуповат, наивен или одержим. Но не имяреками, не жаждой вписаться в струю и пройтись в строю. Среди истинных пророков нет карьеристов, телеведущих и повелителей того-сего — слишком много они знают, чтобы дергаться по пустякам. Ясновидец если что и ценит превыше всего, то не материальные бонусы, а мутные подсказки астрала. Он готов забыть о самоисполняющихся пророчествах — почти всегда дурных, но замаскированных под хорошие.

В том-то и состоит самая большая проблема ясновидца, что интерпретация важнее озарения. «Реку Галис перейдя, Крез великое царство разрушит». Знал бы прикуп — сидел бы дома. Недаром дельфийская пифия лишь номинально считалась главным лицом прорицалища: фактически все предсказания формулировались жрецами храма, толковавшими высказывания жриц. Сам Плутарх в диалоге «Об умирании оракулов» писал: «Ведь наивно и совсем по-детски было бы думать, что сам бог входит в тела пророков и вещает оттуда, используя в качестве органов их уста и голос, как это происходило якобы в древности у чревовещателей Эвриклов, а сейчас — у так называемых Пифонов». Это говорит человек, верующий во всемогущих богов, чьи шутки и шалости со смертными, собственно, и составили не только мифологию, но и космогонию античного мира.

По мере воцарения монотеизма преграда между смертным и божественным разумами уплотнилась, превратившись в непробиваемую стену. Божественное откровение стало людям не по уму, и даже малое откровение, инсайт-сатори-серендипность, превратилось в нечто вроде аттракциона, в телешоу, где странно одетые и аляповато украшенные люди, называющие себя экстрасенсами, по фотографиям пытаются определить место захоронения трупа подробности, которые и без того известны и занесены в личное дело и медицинскую карту. Не знаю, как повели бы себя языческие боги и боженята, а я, видя, как из драгоценных крупиц моей мудрости устраивают шоу дебилов, предназначенное для идиотов, наслала бы на всю команду передачи чуму. Афинскую.

Неудивительно, что пути управляемого познания проще и прямей. «Кривые, глухие окольные тропы» инсайта могут заводить в такие дебри, из которых никто и никогда не выходил прежним. А из некоторых и вовсе не выходил. Надежды на чудо вечны, они служат человечеству утешением из века в век. Но если надеяться на чудо в том, что довольно легко достигается усилием… Чудесное имеет обидчивый характер и запросто может обидеться на такое использование себя чуть ли не в бытовых целях. К тому же надежда — предательское чувство. Оно поддерживает наши дурацкие начинания и испаряется в тяжелые минуты нашей жизни. Стоит ли делать его основой своего существования?

Однако человечество любит чудеса. За то, за что их следовало бы ненавидеть — за эфемерность и редкость явления, за двусмысленность и непредсказуемость, за бесчеловечность, словом, за принадлежность иному миру, где ценности гуманизма не имеют ни малейшего веса. Наверное, нами руководит извечное любопытство приматов.

поделиться:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • Одноклассники
  • Blogger
  • RSS
  • Блог Li.ру