Веселье, как я погляжу, продолжается. «Награда нашла гертруду», — смеялся френд, демонстрируя мне реакцию счастливых моим вниманием «гертруд». Путающих, по великой образованности своей, диссертацию с жежешным постом — тоже многабукафф, разве под силу малограмотной восточной коровнице прочитать, а тем более различить пост, статью, диссертацию, монографию, хрестоматию? Это ж эвон скока читать надо! Публично раздеться и встать в проститутскую «линейку» куда проще.
Я, кстати, видела это жалкое зрелище на Тверской в начале 90-х, идучи поздним вечером из гостей: в переулках Тверской девки выстраивались в шеренги, фары светили им в живот, а у капота стояли «хозяева» — сутенеры, мамки, выбирающие клиенты. И заставляли девок поворачиваться, демонстрировать товар лицом и задом. Похоже на литературные игрища, а? Как фото индивидуалок — на фото начписек, то есть начписок.
Разумеется, мерзких ханжей, включая осторожно вопрошающих: это что, дресс-код такой? — надо оглушить визгом (а восточные женщины в визге понимают!) и ошеломить фотосессией в стиле «фото бобрика совершенно бесплатно». Если по ссылке на ганиевские признания в любви ко мне (данке шен, милочка, но мне оно без надобности) дано эротически-творческое «фото бобрика» семилетней давности (когда очаровательницы были не в пример свежее, еще не столь… потасканы) и относительно робкое (какие-никакие тряпки на «поэтках» имеются), то позже по мере понимания мизерности своего «творческого потенциала» (в кавычках потому, что к некоторым Фиговым листикам термин вообще неприменим), некая Семенова, кажется, решила: фотки наше всё. Фото без трусов, но в каске.
А шопаделать, коли пишешь такие стихи:
«Моим грудям
Нежданно моросящие,
Из скрипок и зеркал
Зевают груди спящие» (Это по крайней мере болезненная ассоциация: моросящие и зевающе груди. Мастит, не иначе.)
«Сквозь листья ивняка
Потом, как сливы спелые
Вздыхают и дрожат –
Их сон недотерпелый
Сосками в небо вжат». (Ну вот, и не дотерпела во сне-то. Энурез, вестимо.)
«Пора их, коль не пойманы
В подпруги, тенета»… (Ваши платья, милочка, довольно слабая подпруга, но вас и она гнетет, как многих психически больных людей. В частности, вот клиническая история больных гебоидной шизофренией: «Поступки иных больных отличались крайним цинизмом и производили впечатление полнейшей моральной тупости. Они раздевались догола, не стесняясь присутствия близких. Некоторые разбрасывали кал по квартире, обнажали половые органы перед родственниками противоположного пола и требовали от них соответствующих обсуждений». Вы лечиться-то пробовали? Не молоденькая уже, дальше болезнь будет только прогрессировать.)
«Качать, как луны полные
Над небом живота.
Из их упругих луков
Стреляй, верхом скачи»… (На луках скакать, что ли? А клиент, тьфу, партнер не много ли себе позволяет — прыгать на даме, как на батуте?)
«То ль бусинами клюков
То ль дробью алычи». (Все оценили творческое склонение слова «клюква», превращенное в «клюк»? Интереса ради гуглю слово «клюк» — и нахожу в компьютерной игре: «Боевой питомец: Летающий (Неукротимый). Можно посадить в клетку. Уровень: 1» — а рядом картинка мутированного гуся с клювом теропода. Да-а-а, это вам не бусина и не дробь, это практически миномет. Из грудей.)
«А после этой рубки,
Таись и не дыши –
Залягут в тихой бухте,
Как гальки голыши». (После прилета неукротимого боевого питомца или даже стаи питомцев, естественно, клиент затаился. Ожидая следующих неприятностей — например, декламации своих стихов поэтессой-гебефреничкой.)
Не обессудьте, но такого рода поэзия, да в сочетании:
— с экстерьером толстенькой (и явно умственно недоразвитой) «бодипозитивщицы»;
— с фейсбучными друзьями, предлагающими облизать тетеньке подмышки (вспоминается «Бунт Афродиты» Лоуренса Даррелла: «…стоило немалых трудов заставить её брить подмышки; как все девушки её сословия, афинские проститутки, она верила, что обезьяньи клочья шерсти под мышками возбуждают мужчин»);
— с просьбами дать фото крупнее (клиент уже явно печатает коммент одной рукой) — всё это антураж совсем не литературной профессии, а той самой, которая сама по себе не повод ни для уважения, ни для самолюбования. Хотя к последнему маргиналы, опущенные на дно жизни, прибегают часто — срабатывают защитные механизмы психики.
И не надейтесь, что проститутский антураж в окололитературной среде вижу только я — «ат зависте». Приведу для примера мнение профессионального, известного и весьма мною уважаемого критика (мужчины, который уж точно не станет завидовать женским телесам): «Скорее всего, деффки ломят совершенно неподъемную цену — тут и Листик сойдет за Шамаханскую царицу». Зато, посмеиваются друзья, все современные критики наконец-то выучили красивое старинное слово «демимонденка».
Как бы ни пытались так называемые писательницы (а на деле члены стаи гоминидов — или работницы малого секс-бизнеса, где оплата идет «борзыми щенками») извратить реакцию нормальных людей на простенькое шоу индивидуалок, завидовать им, бедняжкам, не с чего. Самое преходящее в мире — сексуальная востребованность в узком кругу. Буквально за семь годков ты проходишь через постели «своих», всем приедаешься и приходишь в полную негодность. Что как бы подтверждает последнее фото «поэтессы» и подпись под другим фото: «Секс для бедных». А богатые куда делись?
Не иначе как к мужикам ушли. Те тоже не знают, как себя поэротичней подать. Или, наоборот, знают, но увы… «свежесть бывает только одна — первая, она же последняя». И вот уже верные Жучки начинают обзывать тебя молодящимся альфонсом. Хотя кому нужен сорокалетний альфонс — в таком возрасте самому впору обзаводиться, гм, интимными протеже. И вот снимающийся с доской, тьфу, с моделью писатель уже готов позволить и слизнякам по его лысине ползать, и грязью мазаться. Однова живем!
А кто шибко брезгливый и не готов мазаться грязью и бегать неглиже — пускай не ходит в писатели. Ибо сегодня литературный успех так и делается: йуные толанды обоих полов демонстрируют хозяевам жизни свои части тела и свой потенциал (имеющий сомнительное отношение к творчеству, весьма сомнительное). А хозяева жизни сидят и наблюдают за тем, как писательницы и критикессы (!) щиплют друг друга за задницы и валяются в ногах у «подающих надежды» авторов (также готовых в любой момент встать в удобную позу).
Вот она, литература-то, до чего доводит. Будь в чашке Петри мейнстрима хоть один действительно талантливый человек, он бы из окружающей его грязи слепил бы что-нибудь стоящее (а не то, что у итальянцев называется «фигура де ля стронца»). Например, горькую историю мнимого успеха, где бы трогательная, девственная (интеллектуально) Сонечка Мармеладова (никогда не читавшая романа Эмиля Золя и не слушавшая оперу Манфреда Гурлитта) искренне полагала себя звездой, надеждой, мастерицей пера и проч. Глядишь, крушение Сонечкиного пряничного домика под острыми зубами неделикатной и нетолератной реальности заставило бы публику расчувствоваться.
А то пока эти мелкотравчатые подделки под куртизанку по имени Нана не вызывают ничего, кроме сарказма. Как, впрочем, и их поделки, пардон за каламбур.
