Глаза на закуску

Недавно френдесса процитировала мне афоризм неизвестного автора: «Главная беда — это обилие низкоквалифицированных высокомотивированных граждан». Прекрасно сказано. Это беда в любой области, однако в области литературы подобное сочетание уже не беда, а катастрофа. Низкая квалификация — какая-никакая, а все-таки квалификация. Но что прикажете делать с существами, которые не могут освоить даже азы, зато плюшки специалиста им подай? Критиковать их, как они сами того требуют, мягко? Танцевать вокруг очередного непонятого недоросля, вообразившего себя гением, на цыпочках, уговаривая его раскрыть свой талант, не пренебрегая учебой? А на хрена, спрошу я откровенно, этот мнимый талант — не только миру, но и своему обладателю?

Поговорим в очередной раз за самодеятельную писанину, мечтающую с годами вырасти в профессиональную литературу. Большая ее часть, как вы знаете, написана шипперами, гетниками и слэшерами, утверждающими, что им не дают ходу из-за гомофобских настроений в обществе. Я, как автор, у которого в центре последней книги стоит именно однополая пара, да и в «Дамело» геи встречаются (просто потому, что эти персонажи соответствуют: а) нестандартной физиологии персонажей, б) мезоамериканской мифологии), соглашусь: издатель несомненно затребует «убрать пидарасов, а то не напечатаем, скрепы». И в то же время скажу: писать лучше нужно. Никакие гейские страсти не вредят опусам фикеров хуже самих фикеров.

А для уверовавших в богиню по имени Конъюнктура приведу кредо Набокова, любезно предоставленное мне yu_sinilga. Советую прочесть всем фикерам, добравшимся до этого поста.

«— Вы написали одиннадцать романов, а также множество рассказов и стихов — но в 1955 году вышла “Лолита”, и на вас обрушилась мировая слава. Ожидали ли вы, что к вам внезапно будет столько внимания?

— Честно говоря, я редко препарирую иллюзию собственной славы и успеха. Когда я писал “Лолиту” — а это заняло у меня полдюжины лет, — меньше всего я думал о том, какую известность она мне может принести. Равнодушие к нелицеприятной критике, быть может, не признак скромности, но для здоровья весьма полезное свойство. Смутно я предвидел, что продажи могут оказаться скудными и у книги будет сомнительная репутация. Допускал также возможность, что некий четвертый добрый читатель однажды присоединится к нашей маленькой компании, которая состояла из моей жены, сына и меня самого. Не исключал я и того, что все читатели на планете меня полностью поймут. Но дальше в будущее “Лолиты” я не заглядывал.

— Согласны ли вы, что сегодняшней славой вы во многом обязаны превратному пониманию вашей книги?

— Могу я несколько переиначить ваш вопрос? Продавалась бы “Лолита” на первых порах хуже, если бы публика не находилась под впечатлением, что эта книжка непристойная? Возможно. Но не следует забывать, что в “Лолите” быстро разочаровались любители порнографической литературы, которые и составляли основную аудиторию “Олимпии-пресс” — они высмеивали мою книгу и называли ее скучной. Но затем дело пошло на лад, хороших читателей становилось все больше, а плохие постепенно растаяли или вернулись обратно к «Олимпии-пресс”, где нашли чтиво себе по вкусу.

— Я полагаю, вы не придаете ни малейшего значения тому, что вас называют в ряду писателей, которые прославились как нарушители табу. Вряд ли посредством “Лолиты” вы хотели раздвинуть границы дозволенного или преследовали какую-либо еще подобную цель социального плана — или все же такое намерение было?

— Мне неинтересны табу и неинтересно их нарушать. Я пишу то, что мне нравится, и некоторым нравится то, что я пишу, — этим, в общем-то, все сказано».

Действительно, этим все сказано: автор не должен ни страшиться издательского запрета на неформат, ни намеренно эпатировать «убогих мещан» — позитивная и негативная привязки к колышку мало чем отличаются друг от друга. Творческой свободой тут не пахнет. Свободу получают смелые, а трусы… Трусы пытаются попасть в градус банальности, надыбать социальный заказ — или, наоборот, вписаться в «свежую струю», испускаемую бунтарями и эпатажниками. А есть ли разница? И первые, и вторые действуют согласно шаблонам.

Все знают, что неважно, гомо— или гетеро-персонаж перед читателем — создание его образа неизменно начинается с описания глаз и волос. Шаблон требует, чтобы это выглядело максимально… глупо. Перловка из самодеятельных аффтаров, надеюсь, вас насмешит, однако я постараюсь разъяснить младоаффторам, что за чепуху они порют. Вдруг хоть до кого-нибудь из них дойдет, невзирая на жесткую форму и отсутствие сюсюканья?

А дальше у нас густые тёмно-каштановые с золотистым отливом волосы, которые лишь немного прикрывали шею и забавная, спадающая на лоб чёлка; прямой нос, чётко очерченный красивый рот с тонкой верхней губой и немного по-детски пухлой нижней; высокие изящные скулы; твёрдый, но не квадратный подбородок. И на закуску ярко-зелёные, обрамлённые длинными чёрными ресницами глаза. — Глаза на закуску — это, конечно, прекрасно. Но основным блюдом предлагаю считать челку, каким-то удивительным образом спадающую на лоб, а не на затылок, например. Челки — они такие прихотливые! Между тем стоило написать «забавная чёлка, спадающая на лоб» — и было бы понятно, что челка забавна сама по себе, своей формой, а не тем, что спадает на лоб, а не куда-либо в другое место.

Вот, если немного присмотреться, то у Дие золотистые глаза, как Солнце, а у Нокса серебряные, почти черные, как Луна. — «Черная луна», конечно, хорошее название для сборника стихов, написанных в депрессии или для фильма, снятого от ужаса перед феминизмом. Однако реальная луна (как и серебро) довольно светлая (это светило, вы в курсе, МТА?). А нечто «серебряное, почти черное», корявые вы мои, грамотно обозначается как «цвета черненого серебра».

Чёрные глаза, прямой нос с горбинкой, треугольный подбородок, сразу видно— аристократ, и все это обрамляют белоснежные волосы. — Волосы, обрамляющие глаза, называются ресницами и бровями; волосы, обрамляющие нос и подбородок — бакенбардами и бородой. То, что называют собственно волосами, обрамляет лоб. Даже выражение «волосы обрамляли лицо» выглядит несколько корявым. Но вам же все равно, как выглядит ваш текст, не так ли, о йуные аффтары, взращенные новыми формами образования, которые правильней называть отсутствием образования?

Серые глаза на секунду растаяли, напоминая собой расплавленную платину. — Говорят, современные люди в большинстве своем визуалы. Но это странные визуалы, без толики воображения. Иначе, представив себе, как глаза тают и ручейками расплавленной платины текут по щекам, сжигая кожу, аффтар приостановил бы бег своего пера. Ну очень бойкого пера.

Выглядел он при этом далеко не привычным образом — суетливые движения, бегающий по помещению нервный взгляд… — «Бегающий взгляд» — выражение вполне литературное и распространенное. Означает быстрые движения глаз, как при сильной панике. Но «бегающий по помещению взгляд» — это своеобычный недорослевый идиотизм, попытка внести в устойчивую идиому глупую отсебятину в надежде показаться оригиналом. Или от непонимания, что такое идиома, и что с нею можно делать, а что нельзя.

Лицо его исказилось: брови свелись на переносице, а рот приоткрылся в жесте изумления. — Движения рта, как и других частей лица, называются гримасами. Жестами называются движения тела. Нехитрое, но очень важное для писателя знание насчет общеупотребительных слов получают те, кто читает, а не кидается сразу писать свое, тем более, что и писать-то вам, если разобраться, не о чем.

Игриво улыбнулся и прошептал, поглаживая скулу на лице нага. — А скулы бывают еще в каких-то местах? Если судить по фразе, у нагов скулы имеются где угодно, кроме лиц, зато данный наг не то калека, не то уникум — выросло прямо на роже черт-те что, ни к селу, ни к кублу.

— Руку, — потребовал Мастер Зелий, протягивая ладонь. Я вложила свои подрагивающие пальцы в его конечность. — Вложить пальцы в конечность — это, конечно, мощно сказано. Да и само использование слова «конечность» в художественном тексте должно быть как-то обусловлено. Если некто тянет к персонажу не руки и не ноги, а, скажем, щупальца или тентакли, хелицеры или педипальпы, словом, то, что герой не знает, как и назвать — можно назвать это конечностью. А вот руки-ноги конечностями называют, если хотят пошутить (как правило, глупо). Здесь же руку называют конечностью, пытаясь избежать тавтологии. Подумать и написать: «Я вложила свою дрожащую ладонь в его» для аффтара чересчур сложно. Аффтар, во-первых, не в курсе, что можно не повторять одно и то же слово, если поставить местоимение; во-вторых, незнаком с различием синонимов по стилю.

Гарри стоял у стены и буравил брата ненавистным тяжелым взглядом взглядом. — Любимый прием младоаффтаров — засрать текст паронимами, разницы между которыми «писателям» вовек не понять. Действительно, какая разница между «ненавистным», «ненавистническим» и «ненавидящим»? Тем паче, что интернет кишит словарями паронимов, написанными уже подросшими недорослями. Для них «ненавистный» — не только «внушающий ненависть, злобу, отвращение», как в порядочных словарях, но и, оказывается, «выражающий ненависть, исполненный ненависти» (то есть, согласно все тем же порядочным словарям, «ненавидящий»). Растят помаленьку новое поколение безграмотных графоманов, чтобы те не дай бог не стали конкурентами старшеньким.

Прежде чем переступить порог коттеджа, он повернулся в сторону любовника, окидывая того сверху донизу пронзительным чистым взглядом. Последний судорожно сглотнул. — Последний — это кто? Пронзительный чистый взгляд? Попытки избежать тавтологии порой приобретают архисмешные формы. Ну и окидывание взглядом больше похоже на оценку увиденного, нежели на чистоту и пронзительность. Не совмещаются действие и выражение взгляда, comprenez?

Тонкости в описании внешности, мимики, движений персонажей — всё это работа над образом, сродни актерской. Созданный писателем образ, если сумеет завоевать хотя бы внимание публики, не говоря уж о любви, — основа книги, ее центральный стержень. Избалованные компьютерными играми потребители даже не заметят, что аффтар наворотил в качестве сеттинга, — видали они и не такое. Но художественный образ по-прежнему остается сильным местом литературного произведения. Ведь мысли и рефлексии персонажа куда сложней передать изобразительными средствами, у вербальных средств перед ними преимущество.

поделиться:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • Одноклассники
  • Blogger
  • RSS
  • Блог Li.ру