Согласно традиции перед экскурсией — еще одно селфи автора в самом выгодном свете: верховая езда, юность и романтизм. Как говорится, лорду Фаунтлерою купили пони. На самом деле это попытка подобрать фотографию к тематике поста. Рыцарской тематике!
Сегодня я расскажу об элементе архитектурного декора, который особенно люблю — об одинокой и гордой фигуре рыцаря. Как правило, рыцарской атрибутикой украшают фасады доходных домов, как бы подчеркивая контраст между душевными качествами домовладельца и презренным металлом, коий приходится зарабатывать в поте лица, взимая домовую плату. Рыцари на фасадах, разумеется, не являют собою свидетельство благородного происхождения или не менее благородного характера домовладельца — они атрибут скандинавского модерна, где весьма популярна рыцарская тематика.
Помню, сколь восхищал меня в детстве бывший доходный дом на бывшей Хох-штрассе в бывшем Тильзите. Было это без малого пятьдесят лет назад. Дом в Советске так и называли — «Дом со скульптурой рыцаря». Хотя, конечно, стоило бы назвать его «Домом с останками рыцаря». Первый владелец, одержимый гордыней купец по фамилии Риттер (Ritter — «рыцарь» по-немецки), решил увековечить себя в камне. Желаю, говорит, видеть свое изваяние из окна. Поневоле вспомнишь барина из фильма «Формула любви», обучавшего крестьян латыни, дабы без помех воображать себя в Древнем Риме.
Короче говоря, хозяин — барин. На фасаде дома появилась большая каменная скульптура рыцаря с мечом и щитом. Однако в 1946 году в здании разместили отделы управления по Гражданским делам, тут-то гордый рыцарь лишился и меча, и щита. Потом здание отдали под общежитие. И по сей день в «Доме с рыцарем» находится общежитие Технологического колледжа города Советска. В середине 2010-х провели ремонт (потратив на него ажно 3 миллиона рублей!), но обездоленному рыцарю так и не вернули его верный меч. Ему зачем-то вручили копье! Хотя почему именно копье? Он же всегда с мечом стоял!
В Москве домов с рыцарями хватает. Вот, например, бывший доходный дом Анны Шугаевой на Садовой-Самотечной улице (вторая часть строения пристроена углом и выходит на Лихов переулок) тоже известен как «Дом с рыцарем». На самом деле недвижимостью владел ее супруг, Сергей Шугаев. Этот весьма состоятельный господин имел личное почетное гражданство, у него было аж шесть доходных домов, построенных в 1910-х годах. В одном из них квартировал Аполлинарий Васнецов. Жена Шугаева, будучи дамой, как тогда говорили, энергической, управляла некоторыми из домов самолично.
Дом с рыцарем, здание в стиле скандинавского модерна было построено в 1913 году по проекту архитектора Василия Волокитина. Если не знать, где именно расположена скульптура, ее можно и не увидеть. Рыцарь глядит на Садовую из-под крыши на высоте седьмого этажа, красиво и скорбно склонив главу и опираясь на немаленький свой двуручник.
Парой этажей ниже другой рыцарь (а может, всё тот же, но в молодые годы) и дева флиртуют, кокетливо опираясь на щит размером с павезу и, кажется, придерживая эту громадину с двух сторон бедрами, чтобы та не сверзилась на головы прохожим.
На фасаде дома Анны Шугаевой немало других признаков неоготического декора: лепные барельефы с рыцарями, девами, крылатыми львами святого Марка… С крылатыми львами, я считаю, промашечка вышла. Лев святого Марка испокон веков являлся гербовым животным и геральдическим символом Венецианской республики, а также ее военного и торгового флотов. И хотя Лев святого Марка является гербовой негеральдической фигурой, знак венецианского торгового флота на фасаде доходного дома дает явный крен от рыцарского благородства в купеческую меркантильность. Вот интересно, владелец дома понимал, что архитектор его подкалывает, или этого не понимал и архитектор?
Начало XX века стало чудовищной встряской для первопрестольной. Здесь всегда царили несколько патриархальные нравы, застройка создавалась по усадебному типу: дома окружали сады, за деревьями было не видно фасада, в переулках прятались флигели, а уж за ними — усадьбы. Словом, жизнь большой деревни, одновременно патриархальной и роскошествующей, но не как в Петербурге, напоказ, а вдали от чужих глаз. И тут грянул новый век…
На Москве (и почему кое-кто пишет это словосочетание чуть ли не в кавычках? да, именно так говорили во времена вековой давности — «на Москве»; и никого, замечу, предлог «на» не оскорблял) появились жесткие, беспощадные коммерсанты. Их главной задачей было привлечь арендаторов, притом, что конкуренция на рынке арендного жилья была чрезвычайно высокой: из большой деревни на рубеже XIX и XX столетий Москва как-то разом переросла в промышленный, культурный, а главное, коммерческий центр России. Численность жителей в первое десятилетие XX века перевалила за миллион. Город стал точно гигантский муравейник, никогда не спящий и никого не жалеющий. Таким он и остался.
Большая часть московского купечества была выходцами из старообрядческих крестьянских семей, без большого начального капитала, но с цепкостью и сметкой крестьянских детей, рвущимся в лучшую жизнь, прочь от своих корней (как бы их сегодняшнее общество осудило! а сами-то…). Возможно, всё это и послужило тщеславному желанию видеть себя если не королевского, то рыцарского звания. Оно и сподвигло купцов строить доходную неоготику, и непременно в виде замков — да не каких-нибудь, а с рыцарями.
Вот и еще один доходный дом в неоготическом стиле, выстроенный по заказу купца Филатова и записанный впоследствии на имя его жены Анны Тимофеевны — знаменитый «Дом с рыцарями» на Арбате. Построено здание было по проекту архитектора Валентина Дубовского при участии Н.А. Архипова в том же 1913 году, тоже в семь этажей. А, надо сказать, такие дома сто лет назад казались небоскребами. Среди старинной двух-трехэтажной застройки Арбата доходный дом Филатовой походил на королевский замок и долгое время был самым большим домом на Арбате. На то, мне кажется, и был расчет у соревнующихся между собою купцов, воображающих себя новыми королями… вообще всего. Жизнь, увы, их веру опровергла быстро и кроваво.
Проживать в арбатском «Доме с рыцарями» было дорого и престижно: квартиры здесь были огромные, лифты с авторской отделкой, лестницы украшали дубовые перила, в окнах красовались витражи, прислуге отводились отдельные помещения для прислуги – словом, всё для людей. Богатых людей. Возможно, поэтому, когда после революции в здании начали разгораживать «площади» и делать из них коммунальные квартиры, основная часть помещений все-таки отошла партийной верхушке, охочей до барских удобств.
Дабы не перечислять живших здесь партработников, скажу: дом стал легендой не потому, что они здесь проживали. Имена партийцев забылись, их роль в тогдашнем «высшем свете» закончилась и канула в Лету в свой час. Бессмертную (ну или достаточно долгую) славу арбатскому дому даровало нечто другое. Вот они, две рыцарские фигуры, каждая из которых, если верить московским легендам, могла служить прототипом Коровьева-Фагота в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» — но не в его шутовском обличье, а в том, в котором все увидели Фагота в финале.
«На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то своем, летя рядом с Воландом…
– Почему он так изменился? – спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
– Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, – ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, – его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!»
Возможно, именно эту печальную фигуру Михаил Афанасьевич вывел в своем романе. А может, и всех московских каменных рыцарей разом, благо их было множество. Хотя, конечно, рыцари, которых осталось перечислить, не производят столь романтического впечатления.
Тот же архитектор, В. Дубовской, за год до арбатского небоскреба построил доходный дом Эпштейна в Гусятниковом переулке, также украшенный изваянием рыцаря. В здании было всего шесть квартир — по одной на этаж, великолепные интерьеры и атмосфера роскоши, как и в других «купеческих замках». Но точно так же после Октябрьской революции дом в Гусятниковом переулке превратили в гигантскую коммуналку. Расселили жильцов лишь в 1980 году, а потом, конечно же, был проведен капитальный ремонт, после чего внутренние помещения лишились и остатков былой роскоши.
Может, поэтому бородатый (и явно далеко не молодой) рыцарь на фасаде (всё в тех же латах, которые у творений Дубовского мало различаются), поставленный прямо над входом в здание, смотрит на всех с таким недовольством? Или потому, что в бывшем доходном доме Эпштейна разместили Научно-исследовательский центр «АИУС-Агроресурсы», занимавшийся «сбором и обработкой аэрокосмической и наземной информации о состоянии чего-то там» в обстановке полной секретности?
А вот и третий дом Дубовского, построенный в 1910-1912 годах в неоклассическом стиле с элементами романской архитектуры, — доходный дом купца Якова Демента, крупного фабриканта, владевшего кожевенным заводом. В 1890-х годах на кожевенной фабрике Демента было уже две сотни рабочих, предприятие получило статус поставщика армии Его величества императора Николая II. Когда был достроен доходный дом на Полянке, семейство Демента перебралось туда из скромного особняка при заводе в Гольяново. Теперь же оно заняло бельэтаж, остальные квартиры сдавая в наем. Пять комнат жилища Дементы объединили и устроили в них зимний сад с пальмами, растениями, привезенными из экзотических стран, и певчими райскими птицами. В доме имелись два лифта (тогда еще большая редкость) и центральное отопление. Подоконники и лестницы были облицованы белым мрамором. Широко жил кожевенник Демент!
