Два грозовых фронта играют над столицей в догонялки: один покидается молниями и делает вид, будто ушел, тут же наступает второй и дает ответный залп. В два самолета, оказавшихся в грозовом фронте, попали молнии, у одного аж заклепки фюзеляжа расплавились. Молодцы пилоты, всё превозмогли и посадили свою побитую Зевсом железную птицу. Говорят, впервые на Москве такое за полвека, если не за целый век. В новостях одна погода, но не только наша, еще почему-то и берлинская (мама БМ на два голоса с дикторами из телевизора рассказывает, что берлинское метро смыло, словно деревню Гадюкино). Однако голоса у всех радостные, бодрые, даже азартные: во дает погодка!
Я, умница, в магазин не пошла, сижу дома, вспоминаю, как называется запах, воцаряющийся после дождя даже в безжизненных местах. Пе-три-кор — от греческих слов «petra» («камень») и «ichor» (мифическая кровь богов). И это запах совсем не земли, не бурно растущей травы, наоборот! Некоторые растения в засуху выделяют масла, а во время дождя эти масла высвобождаются в воздух вместе с химическим соединением геосмином, оно-то и пахнет… петрикором. Вот только масла эти не помогают, а мешают семенам прорастать в неподходящее время. Иначе ростки погибнут в засуху. Мы, люди-человеки, унаследовали любовь к запаху дождя от предков, для них дождливая погода была залогом выживания. Ну а мы, дети третьего тысячелетия, любим этот запах совершенно бескорыстно.
