Время от времени вспоминается мне забытый литературный жанр – переписка. Не окончательно забытый, если припомнить шаровский роман в эсэмэсках голбешников, но и не популярный нынче, для снобов жанр. Хотя в свое время был он крайне полезен – и для познания мира, и для общения. Писать письма умели даже Войска Донского отставные урядники из дворян Василии Семи-Булатовы. А что еще делать в деревне Блины-Съедены, с полным погребом солений и наливок, с полнокровной и полнотелой дщерью на руках? Только заманивать ученого соседа на веселую беседу.
И хотя суть и цель беседы не изменились ни на йоту, все так же разнообразны и не всегда чисты – полноценно беседовать мы, кажется, разучились. Я столько раз писала, что юзер нонешний и поздороваться не в силах по-человечески, что устала от самой темы.
Но когда с утра пораньше журнал открываешь, а там:
а) юзер по имени Умникопитек из Монголии с километровой цитатой из Свифта и еще одной – из Оруэлла – без всяких объяснений, шо це таке: еще детали объяснять, пфуй, много вам чести будет;
б) виденная мною уже три (три!) раза копипаста про мизерикорд в теме про мизерикордию, плюс апология собственной зашибенности: «Все инфузории, а я эксперт»;
в) юный толанд с ником Моргот Эльдар счаз разъяснит мне, писателю с десятками книг, о легком пути создания речевых характеристик путем утрамбовывания десятка морготовых знакомцев в требуемый образ.
Куда там семи-булатовскому «приежжайте с машинками и книгами». Банишь по трое в день, а письма все идут, а умникопитеки с морготэльдарами все танцуют, словно Шариков на докладе Преображенского…
А мы еще спрашиваем: откуда на полках книжных весь этот эльфятник с манерами королев выпускного и приблатненные орки, будто откинувшиеся с зоны? Да отсюда, из морготэльдарника. Вечно эти морготэльдарнутые умникопитеки оказываются по одну или по другую сторону от достоверности. Одни от описательности отцепиться не могут, подмахивая всем, кто желает счесть молодых авторов инфузориями-туфельками, с убогими страстишками и знакомцами. Другие не замечают, что сверхвывод про инфузорию касается в первую очередь их самих, когда они в моем блоге под занесенным банхаммером изображают бар-просветителей среди темного крестьянства.
Отчего бы этим двоим не насладиться друг другом, повторяя себе: ну я-то не столь примитивен, я-то умный! А-ага.
Однако заметьте: ходят эти малые со своим неебическим опытом и завышенной самооценкой ко мне, старой колоде, которая пишет по старинке, предпочитая создавать, а не компилировать, вкладывать в образ идеи, а не описания. Я к ним – ни ногой. Мне неинтересно проходить то, что я уже прошла и признала путь тупиковым. О чем и пишу для тех, кто способен понимать речь, а не только капать слюной на воображаемую картинку.
Создание литературного образа – не компиляция из говорения, жестов и волосишек. Рассказ про одежку-походку-жесты-бедра-в-кожаных-штанах как первостепенная задача текста – верный признак неумелого и/или бездарного аффтара, пытающегося добрать красотенью то, что не получается показать через речь, через поступки. А порой – через противоречивость дел и суждений. У писателя другая задача: показать суть героя, а не его внешний облик. Более того, есть авторы, чьи герои, даже изменивши облик, остаются собой, не превращаясь в избранных на всю голову по мере роста сисек.
Хоть я и не люблю бёрновских игр в духе «Нынешняя молодежь такая тупая!», однако сколько же кругом эльдарчиков, путающих литературу с вербализацией картинки! Будут вам в картинке и волосики, и плащики, и бюстики, и бедрышки, и «одним мановением руки эльф-лучник послал стрелу в долгий смертельный полет» – ага, а вдругорядь лучник полчаса вокруг тетивы коноебился и прострелил себе ногу! И сколько же объяснять приходится: не надо ни беллетризировать геймлей, ни вербализировать картинку. Вы не сценарий для аниме пишете, с аниме – не ко мне, я не сценарист, это вообще другая специальность.
Кстати, если все-таки норовите писать сценарии, должны учитывать, есть ли в вашем опусе что играть. А волосики с бюстиками таки пролетают: всю эту фигню обеспечат гримеры – и только от оформления спектакля зависит, будет у вашего ГГ хаер до попы или борода до пупа.
Описательность, которая попросту вываливается из заявления, что «легче всего наделять персонажи «собственной» речью, в прорисовке характеров есть более сложные вещи: внешность, жесты» никому не нужна, кроме, миль пардон, фикодрочеров. Вот им крайне важно, какие у персонажа стати, а еще лучше аффтару поставить к опусу арт и фотку, пикспам и гифку. Вот тогда под публикой сгорит стул!
Но что особенно смешно, эльдарчики, вы даже не понимаете, что значит сказанное вами, насколько обнажает оно ваше невежество и неумелость. С этим непониманием двойственной природы речи: одно человек говорит в открытую, другое подразумевает, – вы пытаетесь убедить меня, будто ваши книги не пустышка? Будто вы не лабаете писево про внешность и жесты, пристегивая к картиночкам трепотню своих знакомых (среди коих некоторые сойдут и за графьев – вононоче!). Милые мои, чтобы понять, какого рода эта графиня (некоторые аристократы похожи на старых собак больше, чем старые собаки – на самих себя), вы должны отрешиться от дристаного аниме с волосенками и ушками. Вы должны задуматься над тем, кто ваш герой и зачем он тут шлёндрает со своей зашибенской внешностью и эффектными жестами.
А вы даже себя понять не в силах: пришли ли вы научиться чему-то у меня или хотите доказать себе, что тут и учиться-то нечему, дура старая несет что-то, многабукафф, я ниасилил. Иначе не лезли бы с инфантильными глупостями, с цитатками, с копипастами, с надоевшим «авотуменя». Устраивает компилированная речь и тщательно прописанная внешность? Вперед и с песней! Издательство «Вафля» ждет вас.
Ну а я продолжу пост беседой между мной и Далиным – в качестве иллюстрации. На темы, кои интересуют писателей (в том числе и молодых писателей), а не морготоэльдаропитеков. Речь пойдет о том, сколько своих черт и проявлений, сколько своего личного опыта автор вкладывает в персонажа. Я припоминала «Личного демона» как пример того, что героиня, даже одного со мною пола – моя противоположность, следовательно, ее опыт никак быть моим не может. Но оказалось, не все так однозначно.
* * *
Я
Моя героиня – женщина, которая жила обычной женской жизнью. А я, мягко говоря, жила так, что обычная жизнь мне только снилась. И я раскладываю по предметному стеклу персонаж, который, даже если и построен из меня, то из той меня, которой никогда не было. Это моя другая вселенная, мое попаданчество, мой эскапистский опыт. Катя не я: она мать, дочь и жена, которой я никогда не была. Она любви ищет, страдает от одиночества, не может себя реализовать, потому что у нее никогда никакого «себя» не было, она – жизнь, отданная семье. У меня есть все, чего нет у нее – и нет ничего, что у нее было. Мы антиподы. Так что и я ищу в ней не себя, а Другого, влезаю в этого Другого без фонарика, маячка и страховки.
Но и она внутри меня, она внутри любой женщины, она – тот набор глупостей и слабостей, от которого современная женщина открещивается, которого стремится избежать любой ценой, изображая из себя то Прекрасную Шлюху, то Чертову Стерву, то Магиццкую Фею. Вот она, самая страшная ксенофобия – себя бояться, как Другого.
Поэтому Катя страдает от того, что мне по барабану, ее радуют вещи, мне неинтересные, она переживает кризис среднего возраста, которого я и не заметила. Она винит себя, наконец, за то, что бросила детей, хотя не бросала она их, а наоборот, отпустить не может, липучка несчастная. Мне задавали вопрос: зачем я пишу о серой бабе? С комплиментом скрытым: могла бы написать о себе. Ты ж вся ну такая крутая!
А именно этого и не надо – чтоб Катя была крутая. Она обычная должна быть, как все, рядовая снаружи, уникальная внутри. Чтоб звезд и чудовищ в препорции, как во всякой человеческой душе. И не нужны ей ни пустыни, ни пещеры, ни спорт, ни наука, чтобы увидел читатель: эта женщина – поразительная. Человек – поразителен. Он – космос.
Я стараюсь, чтобы Катя была, при всей парадоксальности происходящего с нею, достоверной. И себя в нее не добавляю. Я если где и присутствую в этой книге, то разве что в Люцифере-Мореходе, старом кобеле, помнящем смутно, что была же и у него когда-то любовь с потрясающей телкой, хотелось бы вернуть хоть часть. Я тоже помню, что было в моей жизни нечто потрясающего, правда, вернуть уже ничего нельзя. Ну так мы с Мореходом пойдем другим путем – первый раз, что ли? Но и Люцифер – всего лишь Плохой Мальчик, к которым таких Кать всегда тянет со страшной силой, предмет ее фантазий, весь в ухмылках и с адским блеском в глазах. Чистый секс.
Вдруг подумала: а наверное, многие решат, что книга моя исповедальна. Первый раз в голову пришло, представляешь?
Далин
А тебе ещё никто не говорил, что ты пишешь с себя?! Удивительно… А мне говорили… Что я Дольфа с себя писал – каждый пятый говорит, а казалось бы…
Правда, мне казалось, что в потрошении подсознания участвует куда большая часть писательской личности, чем в собирании информации извне. Я решил, что ты собираешь информацию изнутри, обрабатываешь и перестраиваешь. Но уж до очевидной разницы между твоей и Катиной биографией я допёр.
Слишком ты много говорила о важности твоего подсознания для работы. Отчасти поэтому я воспринял вещь… как, скажем, Судьбу, издание второе, переработанное и дополненное. Попаданчество? Пожалуй.
Я тоже всё личное выстригаю, с корнем, напрочь. Мне оно мешает, собственный опыт – мешает, собственный взгляд – мешает, я перед началом работы делаю себя пустой страницей, иначе ничего не выйдет. Но – видишь, никогда погружаюсь до такой степени, чтобы увидеть то самое предметное стекло.
Мне довольно тяжело представить такую глубину погружения совсем без личного.
Я
Ты интереснее. Дольф образ – и не такой многослойный, как живая личность.
Ты все понял лучше многих: судьба, издание второе, переработанное и пугающее. И Катя во многом есть отражение автора. Но отражение такое, у которого все наоборот. «Не повредит ли тебе зеркальное молоко?» Я ведь вполне могла прожить жизнь, как Катя: глупый ранний брак, но гражданский, а не официально зарегистрированный, или затяжная любовная связь, отданные мужу-негодяю лучшие годы, мучительный разрыв за пару лет до прихода в жужу – и вот, сходство биографий налицо.
Подсознание – такая штука, которая у нас на всех одна. Коллективное Оно, с одними и теми же образами, но под разными обозначениями. Поэтому можно отрезать себя, ампутировать – и все же использовать по полной программе. Так научный метод работает: если отрезать лягушке башку, ее ноги еще прекрасно можно использовать для опытов. Извини за черный юмор.
Далин
Хе, образ, говоришь? Не такой многослойный, говоришь? А мерисья, сооружённая аффтором на коленке, как собственный идеал – это как?
