Очередная подборка фикоперлов, невыразимых по красоте своей и благозвучию. Фикеры пытаются оправдать собственное поприще унутренними потребностями фансервиса, каковые личность не портят, а украшают, однако цитаты говорят сами за себя. Фанфикшен усердно продвигает идею, будто главное в произведении — сюжет, а уж каким языком он излагается — дело десятое. Я, со своей стороны, уверена, что в литературе все наоборот: слог формирует произведение, количество сюжетов ограничено, следовательно, для полноценного произведения надо следить за стилем изложения, следить в оба! Вот только вопрос: чем следить-то? У множества стремящихся в писатели с чувством стиля такое непотребство творится, что реакция на их опусы практически всегда одна и та же — оторопь. Оно и неудивительно, читая нечто подобное:
в тот самый момент, когда безнадежность, целуя плененное дыхание, упала крупной слезой, обжигая щеку… И его выбор хотя бы на время притупит отчаяние, не позволив безумию сломить сознание раньше, чем это сделает обреченность, когда понимание невыносимости потери окончательно разрушит его жизнь. — И эти люди запрещают мне ковыряться в подсознании употреблять ненормативную лексику в тексте? Мать. Тво. Ю.
Наряд мой состоял из белоснежной манишки с пышным жабо, сверкающего позолотой длинного пиджака серебристого цвета и таких же штанов чуть пониже колен, схваченных внизу большими бантами. Ни дать, ни взять клоун из средневековья, прямо отсюда можно на бал отправляться, мазурку отплясывать да всякие полонезы… — Серебристый цвет, сверкая позолотой на камзоле, плясал полонез на ежегодном благотворительном балу у его сиятельства вместе со своим хозяином. Хозяин камзола претендовал на звание «Гребаного клована года».
И что мы имеем? В зеркало на меня смотрел красивейший белокурый обнажённый эльф. Стоп, ушки у меня нормальные, не вытянутые. Волосы – моя гордость, густые, чуть вьющиеся. Я пепельный натуральный блондин среднего роста. Даа, лицом и телом меня бог наказал, так наказал! Зелёные большие глаза, обрамлённые пушистыми и густыми ресницами, маленький, чуть вздёрнутый аккуратный носик, пухлые губы. Сам бы себя целовал и целовал! Тьфу! Шея нежная, кожа бархатная. Ноги «от ушей», попка подтянутая, не зря же я всю жизнь танцевать хожу. Ещё раз тьфу! — И это говорит о себе мужчина без году тридцати лет. Зачем писать о зрелых мужиках, ищущих на свой филей жесткого секса, если получается все равно о пятнадцатилетней девочке, идущей на первую в своей жизни дискотеку?
Красоты и красивости премило соседствуют с безграмотностью, с которой даже беты не борются — в конце концов тот, кто бетит, тоже из фикеров.
Не уж-то мне с ромашками прийти? — Ромашки спрятались, поникли лютики при виде эдакой-то орфографии…
скрепя зубами — А также скотчем и степлером.
Может, не стоит больше прятать морду в песок? — Фейспалм песком.
обреченно смотря на него своими темными глазами из под высокого, немного выпирающего лба — Заметьте — не исподлобья, а эдак по-особому, креативненько, своими глазами из-под своего же лба. Ах, пардон, не из-под, а из под. Под из.
Один из языков пламени уже перестал быть просто куском огня. — Если вокруг столько кусков идиота, отчего бы не быть и куску огня?
Джаред смотрел на него толи с ужасом, толи с яростью, у Дженсена не было времени разбирать эмоции, он запомнил только расширившиеся зрачки родных лисьих глаз. — В каждом расширившемся родном зрачке — по Толе.
Может это закон полости так работает? — Полости абсолютно черного тела, которое у некоторых фикеров вместо мозга. Поглощает любой свет. Бесследно.
Это тот самый сволочь, который умыкнул тогда меня из приюта. — И та самая гад, о май гад.
Фикер старается быть не только велеречивым, но и оригинальным — с тем же успехом. Попытки употребления «нестандартных» слов и выражений придают тексту комизм там, где и не ждали.
мое присутствие в квартире чуяли каким-то левым копчиком — Апгрейженный двукопчиковый шпион. Взять его за задницу вдвое сложней.
Безупречно демонстрируя через мимику лица, что он абсолютно свободен и раскрыт. — А еще через какое место можно продемонстрировать, что ты раскрыт? Янепошлая, янепошлая, янепошлая, я просто любознательная.
Минимальное изменение в мимике выдавало в них индивидуальность, несмотря на почти одинаковые офисные костюмы. — Волшебная штука эта мимика. Для фикеров. Может, им пора перестать насиловать литературу и подкатить яйца к живописи?
Он не делал зарисовки обычными карандашами, потому что те имели свойство ломаться, а точить иногда и некогда было: когда мимо проходит человек, черты лица которого непременно хочется запечатлеть, не было времени браться за точилку. — О нет, живопись явно не выход — при таком-то знании матчасти.
Паладины уже сопели тихими слониками… — …и посетители зоопарка глохли один за другим.
Каждый брутальный альфа брутален по-своему. Стоить взглянуть на него, и сразу становится понятно, кто перед тобой — настоящий самец или только бета, которого природа наделила способностью к воспроизводству. — Бета — это дилдо ненастоящий самец. Силиконовый, но способный к воспроизводству других силиконовых дилд бет.
Пальцы его ног утопали в холодном белом песке, а теплый бриз трепал и без того лохматые волосы, охлаждая шею и унося капельки пота еще до того, как они успевали появиться. — И почему мне это напоминает не о ласковом ветерке, а о песчаных бурях, сдирающих кожу, как пескоструйкой?
ты каждый день питаешься вволю и ходишь в шелках — Похоже на рай для постельных клопов: питания вволю и кругом шелка, шелка…
Охрана его скрутила, но свою миссию он успел содеять. — Недокрутившая охрана в полном составе отправляется на курсы шибари и макраме, содеявший миссию — обучать пессимистов типа Тома Круза, а аффтар — уроки делать грамотность повышать.
Сейчас мои длинные, скатанные в дреды волосы спускались по спине до конца лопаток. — Держитесь, бойцы альпинисты дреды! Конец лопаток уже близок!
Армия короля Торгера была отброшена от города на расстояние одного пешего перехода и встала там лагерем, зализывая потери — и замазывая утраты. Тональником.
Глаза у тебя горят синим огнем, просто сияют, как нёбушко! — Нёбушко кого, простите? Синего кита?
А мир он такой. Безразличный, молчаливый, отчасти суровый. — О да. Мир брутальный секси.
Меня отец почему-то оставил, но обращал внимания не больше чем на кота, с младенчества бросив на руки гувернеру. — В богатом доме у каждого кота по гувернеру.
Построить такой центр всегда было розовой мечтой моего отца. — Голубые мечты — они о другом, всегда о другом.
Кстати о птичках. В свое время Максима Далина сильно удивило мое высказывание, что сцены секса, пресловутая нца (NC-17), ради которой, собственно, и пишется большинство фиков, похоже, копируется и компилируется младыми фикерами из фраз, потыренных у монстров фандома. Зачем? — удивлялся Макс. Отчего они не пишут сами эту порнушечку, раз уж та им столь необхродима и приносит вожделенный фидбэк, все эти «спасибоподрочил», «сижу, обмахиваюсь трусами», «подо мной сгорел стул»?
Затем, что когда йуные фикеры вносят в сцену нечто свое, секс превращается в клоунаду. И действие неизменно развивается по сценарию «Два дебила — это сила, ума нет — зато красиво».
— Выкупайте его в ароматических ваннах, оденьте в тонкие одежды и приведите в мои личные покои, — распорядился Король. — «Нарядить пастушкой и ко мне в опочивальню!»
колдовские руки сместились ниже, захватив в сладкий плен вмиг потвердевшие предательские сосочки… гладят, ласкают снова и снова мой твердый как железо, предательский член… — Первичные половые признаки предательства — новое слово в анатомии.
стараясь не стонать, отвернув лицо в стороны — Янусы тоже стонут.
через минуту меня накрывает с головой новая волна эротических испытаний — Краш-тест на оргазмостойкость.
титул ничуть не мешал ему ласкать обычного прислугу — А религия несоблюдения родовых окончаний не позволяла называть это слугой. Религия была гад и сволочь еще тот.
все тело ведет сладкой спазмой — У религии несоблюдения родовых окончаний много последователей.
тебя и вовсе взовьет в страстную истому… — И совьет, и разовьет, сам себя потом не узнаешь.
я взвился от сжигающего в прах невыносимого блаженства — Нутк! А я о чем говорила? Кто теперь узнает тебя в кучке праха, о бедный уке?
От тесного жара срывала крышу. — Внутрь уке пришла Великая Сушь…
мы отдались первобытному танцу любви, сгорая жарким пламенем в общем костре безудержной страсти, пока мощный оргазм не накрыл нас с головой, сметая все на пути лавиной отчаянной пылкой гармонии… — Отчаянная пылкая гармония отказалась восходить на общий костер, заявив, что не настолько уж она отчаялась.
его губы сместились на мой живот, выписывая по нему круги страсти — Геометрия оргазма за седьмой класс.
как кровь ускоряет течение по венам, скапливается в нервных окончаниях и настойчиво пульсирует, предупреждая о неминуемом взрыве — Каким образом кровь может собираться в рецепторах и эффекторах? Хотя что я спрашиваю у модифицированной модели трахаля, когда у него даже кровь с тротилом.
Стоны вырываются уже неосознанно, как и мои руки, что просто полосуют в красные полосы спину парня. — Неосознанное полосование, как и пьяное голосование, приводит к сепаратизму смене государственного флага травме.
…О, кровожадная скотина, доставляющая ему в постели столько изысканных наслаждений!.. даже сквозь стены он слышит сладострастные стоны наслаждения нового наложника… — Наслаждаясь сладострастием, коим способна усладить наложника исключительно кровожадная скотина, помни: ведь есть еще и вампиры!
Остальные перлы, которые пёрли — в следующий раз. «Multum nocet. Много вредно», как говорил персонаж Гашека.
