Латинское выражение, приписываемое Тертуллиану.
Недавно я упоминала в своих постах это психологическое понятие, но не раскрывала его, однако не думаю, что оно понятно людям, далеким от психологии. Между тем контринтуитивность чрезвычайно интересное явление, в котором чувствуется вся изощренность и извращенность человеческой психики — особенно так называемого общественного мнения. Контринтуитивность воплощает в жизнь принцип «Верую, ибо абсурдно». Источником этой латинской фразы послужило высказывание, приписываемое выдающемуся раннехристианскому теологу Тертуллиану. В сочинении De Carne Christi («О плоти Христа»), защищающем христианство от нападок докетистов, говорится: «Сын Божий распят; мы не стыдимся, хотя это постыдно. И умер Сын Божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения воскрес; это несомненно, ибо невозможно».
Так же и контринтуитивное высказывание не кажется истинным, если его оценивать с позиций интуиции, здравого смысла или эмоций. Но контринтуитивно воспринимаемое утверждение не абсурдно, оно лишь кажется таковым. Объективную истину, установленную научными методами, интуиция, эмоции и прочие когнитивные процессы нередко интерпретируют как ложь. Например, многие аспекты квантовой механики или общей теории относительности могут показаться контринтуитивными для непрофессионала, в то время как они интуитивно понятны для физиков, изучающих элементарные частицы. Неудивительно, что когнитивные процессы, происходящие в головах людей несведущих, приходят к диссонансу.
Но любопытнее всего не сам факт отрицания абсурдного, а обратный эффект. Отчего-то именно контринтуитивные теории являются психологически более предпочтительными, чем интуитивные. Почему? Из-за так называемого эффекта Ресторфф, он же эффект изоляции. Эффект Ресторфф — устойчивый механизм человеческой памяти, который фиксирует лучше других именно тот объект, что выделяется из ряда сходных однородных объектов. Выделяющийся, странный, поразительный факт запоминается лучше других. Эффект действует при появлении различий и оказывает два вида действия:
1) различие контекста — когда стимул отличается от окружающих его стимулов;
2) различие опыта — когда стимул отличается от опыта, хранящегося в памяти.
Ведь интуиция — это своего рода аналог русской рулетки. Она заставляет нас принимать необъяснимые решения, которые далеко не всегда бывают верными. Ошибочное интуитивное понимание проблемы может привести к контрпродуктивному поведению с нежелательными результатами. А если пойти путем контринтуитивности? Вдруг вещи, плохо поддающиеся невеликой интуиции рядового человека, сдадутся мудреным научным принципам и высоким технологиям? При этом, замечу, научные технологии от трансперсональных примочек большинство «инвесторов» не отличает. Взять тот же, прости господи, маркетинг. Чистой воды китайская комната с сёрлами и болтуном из «Ложной слепоты» Питера Уоттса: никто из исполнителей не знает, чем занимается; болтун-инструктор имитирует бурную деятельность и тайное знание; а все вместе — не более чем камлание и волхвование.
Если говорить о контринтуитивности в контексте литературных приемов, то это сплошной падеж обоснуев и заявления в духе «Это же МАГИЯ!», столь популярные в наши дни в плохо сделанной фантастической литературе. К научным фактам, которые противоречат здравому смыслу, данные благоглупости никак не относятся, но тем не менее становятся с ними в один ряд, поскольку выдающееся своим абсурдом заявление запоминается лучше, нежели то, которое ничем не нарушает нашей картины мира.
В результате контринтуитивной стратегии мы постоянно принимаем решения, которые не кажутся истинными при оценке с помощью интуиции, здравого смысла или эмоций. Нам кажется, таким образом мы ищем «свой собственный, особый путь» к успеху. Хотя на деле всего-навсего делегируем руководство нашей жизнью неким «ученым специалистам», новым шаманам, умеющим договориться с духами. Человечество все чаще прибегает к контринтуитивному восприятию, а через него — к магическому мышлению. К тому же последнее во все времена имеет немалое значение в искусстве.
В своей статье 1919 года с эпическим названием «Жуткое» Фрейд писал о значении магического мышления для литературы и искусства, а в 1969 году французский психоаналитик Октав Маннони с помощью магического мышления объяснил ряд парадоксов эстетики. Например, популярность хоррора объясняется тем, что несмотря на всем известные приемы и штампы, на осознание нереальности происходящего на экране, зритель подсознательно желает вернуться на уровень детского магического мышления. Этот парадокс предпочтения детского, анимистического способа восприятия мира восприятию взрослому, научному, Маннони выразил формулой: «Да, я знаю, но тем не менее…» (Je sais bien, mais quand même…).
В новом веке наш мир, похоже, огибает новая волна магифрении — кру́гом, будто цунами. Напоминаю, что магифренический синдром не всегда есть альтернативный, но в общем и целом безобидный способ восприятия вроде образного мышления. Периодически магифрения превращается в психическое расстройство, в нарушение психической адаптации, при котором в мышлении начинают преобладать идеи и представления, противоречащие научным представлениям. Это массовое явление, которое клиническая психиатрия не классифицирует по содержанию болезненных идей, но в социальной психиатрии выделение содержания важно. Ведь у нас коль не понос, так золотуха: то начинается «пандемия оккультизма», то «пандемия эскапизма», то еще какая-нибудь пандемия.
На непатологическом уровне магическое мышление — не более чем стойкое заблуждение, способ переработки стресса. Зато на клиническом уровне развития заболевания она становится чередой сверхценных идей, которые почти не поддаются коррекции. Сама личность человека патологически меняется, а развитие магифрении начинает определять его поведение и весь уклад жизни. Он может бегать по колдунам, экстрасенсам, астрологам, целителям и прочим деятелям, строить жизнь согласно их советам. Может погружаться в мир эзотерических учений, пойти в секту, изнурять себя и семью диетами, физическими и психическими тренировками, имеющими иррациональный характер. Больные выпадают из обычной жизни, нередко бросают семью, теряют работу, становятся участниками или жертвами противоправных действий своих гуру.
Рациональное мышление не в силах объяснить такое поведение, не видит смысла в подобном саморазрушении. Зато контринтуитивное мышление запросто все поймет, примет и объяснит. Верую, ибо идиотизм. Сам наш образ поведения способствует слепой вере, поскольку всё меньшее количество вещей мы понимаем, а непонятное принимаем как есть, без осмысления. Задачи у людей те же, что и раньше были, а уж к кому нынешние обыватели ходят за инструкциями, к эксперту, батюшке или экстрасенсу, а может, к «большому ученому, который работает в Институте стволовых клеток» — неважно. Ни один из участников процесса (типичных «сёрлов» из «Ложной слепоты») ответственности за свои действия не несет и нести не собирается.
Словом, смена парадигмы с магической на научную и обратно изрядно напоминает смену шила на мыло. Каковы, спрашивается, предпосылки возникновения магифренического синдрома?
Их две разновидности — внутренние предпосылки и внешние. К внешним относятся:
1) стрессы социальных изменений — дистрессы, связанные с радикальными и масштабными переменами в жизни общества; такие стрессы вызывают дезадаптацию у отдельных людей, социальных групп и даже всего общества в целом;
2) иррациональное восприятие действительности и переход к архаическим формам мышления — психологи считают, что это связано с кардинальными изменениями в картине мира за короткий промежуток времени;
3) образование в обществе «экзистенциального вакуума» — утрата смыслообразующих ценностей, аномия, утрата прежней системы ценностей. При этом новых идеалов и символов не возникло, что привело к резкому повышению интереса ко всему иррациональному и мистическому.
К внутренним предпосылкам относятся некоторые особенности личности:
1) полученное в детстве авторитарное воспитание;
2) низкая самооценка;
3) гипертрофированная потребность в самоутверждении;
4) ограниченные способности к анализу и самоанализу;
5) преобладание невротических механизмов психологической защиты с ригидной гиперкомпенсацией и фиксацией на одной идее (короче говоря, трёхнутость на чем-то определенном);
6) зависимые, истерические и тревожные акцентуации личности;
7) низкий уровень интеллекта.
Мне кажется, это не что иное, как краткое описание формирования современного человека под влиянием помирающей системы образования и распоясавшейся системы развлечения. Неудивительно, что пандемия магифрении как началась в 90-е годы, так и продолжается по сей день, лишь слегка меняя «штамм», словно эпидемия гриппа.
А на дорожку опишу еще одно прелюбопытное явление, которое после сравнительного анализа психотических и мистических состояний вывел американский психиатр Артур Дейкман и назвал мистическим психозом. Дейкман выделил два «модуса» сознания или два способа психической организации:
1) «модус действия» (action mode) — состояние, сформированное для управления окружающей средой и предполагающее стремления и усилия, направленные на достижение личных целей;
2) «модус принятия» или «рецептивный модус» (receptive mode) — состояние, направленное на максимизацию принятия, восприятия окружающей среды, а не на манипуляцию с ней.
Рецептивный модус характерен для измененных состояний сознания, а модус действия — для обычных состояний сознания. Согласно А.Дейкману, преимущественное доминирование в каком-либо конкретном обществе одного из двух модусов обусловлено общим культурным контекстом. То есть само общество предлагает нам принять и не рыпаться или изменить и прогнуть. Ничего не напоминает? Например, совет изменить свое отношение к ситуации, если не удается изменить саму ситуацию? Как видите, не столь уж безобидны эти советы. Благодаря им запросто можно заразиться мистическим психозом и заработать магифренический синдром. А уж насколько разрушительное влияние они окажут на вашу жизнь — от обстоятельств зависит. Ну и от того, какого градуса достиг в окружающей социальной среде рецептивный модус.
