Что ж, урок прикладного русского продолжается. Или это уже второй урок? Эдак я прочту целый курс, у меня море материала, я меня побери, как сказал бы аццкий сотона. И не только в очевидных сферах, где правила, словно вехи, ограждают тропу и обозначают фарватер. Ну а если кто сунулся в пучину, то он либо силен настолько, чтобы пресловутую пучину победить, либо глуп настолько, что о нем не стоит сожалеть. Но, как правило, это натуры слишком пылкие, чтобы жить, и слишком распространенные, чтобы сдохнуть. Среди МТА они представлены не только откровенно безграмотными экземплярами, но и глухой к стилю графоманью.
В предыдущем посте на эту тему (на предыдущем уроке?), одна моя френдесса процитировала роман с Самиздата, поразивший другую мою френдессу высокой концентрацией корявословия:
По лесу шёл высокий молодой мужчина с приятной внешностью лет двадцати пяти на вид, за плечами висел небольшой походный рюкзак.
Мы стояли на дороге, усыпанной всевозможным мусором. Вокруг бродили разные оборванцы и явно криминальные личности.
Не думал, что придётся уходить из своего мира, оставляя родных и друзей. Поступать так с ними жестоко, но не думаю, что Нефал согласится подождать, пока я попрощаюсь. Выхода у меня сейчас нет, такие шансы два раза в жизни не выпадают. Когда нибудь ещё обязательно вернусь сюда. Я принял окончательное решение, но оставался ещё один открытый вопрос, который меня сильно интересовал.
Что такое корявословие? Это невнимание к структуре фразы, неспособность расставить слова по своим местам. Да, у каждого слова в тексте свое место. И в русском языке оно определяется на слух, а не по правилам. Поэтому русскому писателю солонее приходится, чем английскому.
«Когда и тебе 900 лет исполнится, тоже не молодо будешь выглядеть ты» — узнаете? Инверсии в духе мастера Йоды смешны англичанам, но могут быть не замечены русским читателем и зрителем. Потому что от перестановки слов в предложении меняется лишь эмоциональный акцент, но не правильность написания. Для нас речь Йоды звучит несколько вычурно и пафосно, однако мы не замечаем в ней инверсий или огрехов. Если кому Йода грешен, то не Розенталю.
Эмоциональный акцент меняется со сменой композиции не только в литературном тексте. Если картину отразить зеркально (возьмите хоть «Девятый вал» — чтобы волна шла не справа налево, а слева направо), ее экспрессивность и динамика меняются. От композиции зависит, в минус или в плюс, но меняются. Все оттого, что восприятие несимметрично: то, что видят первым, воспринимается иначе, нежели то, что видят последним. И взгляд скользит не по всей картине в одном темпе, а начинает движение с одного из бросающихся в глаза цветовых пятен, постепенно замедляясь. Если цветовое пятно переместить, оно может попасть в мертвую зону, на периферию поля зрения. Тогда на первый план выступают новые детали и акценты смещаются. Иногда они так смещаются, что композиция выглядит перекошенной. Как эта фраза, например:
По лесу шёл высокий молодой мужчина с приятной внешностью лет двадцати пяти на вид, за плечами висел небольшой походный рюкзак.
Хочется спросить аффтара: что, внешность была лет двадцати пяти на вид и шла рядом с мужчиной? Почему было не написать: «шел высокий молодой мужчина лет двадцати пяти на вид, с приятной внешностью, за плечами его висел небольшой походный рюкзак» — так ровнее, понятнее, удобней для восприятия? Или «выхода у меня сейчас нет, такие шансы два раза в жизни не выпадают» — почему не «сейчас у меня нет выхода, такие шансы дважды не выпадают»? Впрочем, я знаю ответ на эти вопросы. Всё потому, что у аффтара нет литературного слуха. Он глухой, как пень.
Есть люди, которым никогда не удастся стать писателями, сколько бы они ни бились с собственной бездарностью (хотя они предпочитают биться с критиками, полагая нас корнем и прочими отростками зла в мире искусства). Проблема в том, что их сигнальные системы не заточены под восприятие ритма, звукового рисунка фразы. Одно такое безумное существо с гордым ником Холера-Хам явилось ко мне и продемонстрировало фразу с шестью причастными-деепричастными оборотами, причем пять из них шли подряд. Про орфографию промолчу, предлагая оценить композицию:
Миновав авангардную конструктивистскую башню Кировского райсовета, серой одиннацати-этажной стрелой вонзившуюся в низко нависшие, подсвеченные снизу желтым снеговые тучи, проехав, хрипло гуднув , темное ущелье глубокой арки, сумрак которой не могла разогнать крохотная, убранная в обрешеченный плафон лампочка, черная машина наконец вкатилась в замкнутый краснокирпичный четырехугольник шестиэтажного ‘кировского’ дома.
Безнадежен. Глухой композитор, лишившись физического слуха, может слышать музыку внутри собственной головы — и продолжать ее писать. Отлично слышащий индивид без музыкального слуха не слышит музыку, даже если она орет у него в наушниках. Он может ею восхищаться, он может ее хотеть, но творить ее он не сможет, поскольку не улавливает фальши. А значит, не различает музыку и какофонию. Его творения будут насквозь фальшивы и какофоничны, но не умышленно, как оно бывает с некоторыми музыкантами, ищущими новых форм, а спонтанно.
В литературе ритмический рисунок фразы влияет на осознание смысла. Некоторые, не нарушая правил грамматики, пишут что попало, какими попало словами в каком попало порядке. Им на стилистику плевать, потому что и более важная вещь, чем стилистика — содержание текста — у них в полнейшем забросе. Немало я разбирала безобразных по стилю опусов, приводя цитаты, от которых, как выражается Черный критик aka Энн Дуглас, волосы стынут в жилах (тоже цитата из младоаффтарского). Однако знакомые по прежним разборам графоманы отработанный материал, а новых искать в лом. Кто у нас в теге «вирус графоманства» на порку крайний? Лорд Блицквиг, он же Говнолорд Фаунтлерой:
Солнечный диск лениво двигался на запад. Сегодня дневное светило преодолевало свой путь по океану небесной синевы в гордом одиночестве. Лишь изредка стайки перистых облаков пытались встать на его пути, однако их потуги воспрепятствовать десанту воинства световых лучей были столь жалкими, что даже не заслуживали отдельного упоминания. Господина Рейнольда Рейнольдса, некроманта из Щитового королевства, который прокладывал свой путь через лесную чащобу, впрочем, борьба в небесной выси не касалась. То, что на первый взгляд, представлялось ему легкой прогулкой, на самом деле оказалось путешествием в недра того сакраментального места, где солнце не светит. — Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку. Понюхал старик Рейнолд Рейнолдсович свою портянку и аж заколдобился.
Говорят, в одной особи жемчужницы находили до 150 жемчужин. Между тем и плодовитые птерии бледнеют перед некоторыми самозваными лордами. Самиздат перлами богат, но это… Тут вам и солнце, которое почему-то именно сегодня преодолевает путь (sic!) в гордом одиночестве, и десант воинства световых лучей, гоняющий перистых с их жалкими потугами, и некромант, прокладывающий себе чегой-то сквозь чащобу в сакраментальные места… Ну прямо завалы и россыпи.
Однако грамматика в норме. Приемлемая грамматика, а значит, сей аффтар непременно поднимет брови выше лба: за что вы меня, невиновного, гнобите? что вам в моем тексте не по нраву? Бессмыслица и переусложненность, Фаунтлерой ты безземельный. Нерабочий пафос (если до вас, о дорогие любители вычурности, дойдет суть этого выражения) не улучшает качество текста. Пафос, как и любой литературный прием, должен работать, а не просто валяться кучей или выпирать из текста, словно больной палец. Подобные экзерсисы выглядят глупо, когда в тексте очередного МТА, кроме пафоса, ничего не доищешься.
Надо признать, меня и саму младоаффторы упрекали в употреблении «сухих и мертвых конструкций». Хотя в чем меня только не упрекали:
— в примитивности упрекали — и в чрезмерной эрудиции,
— в «плохих словах» — и в словах, слишком умных для «нашего читателя»,
— в том, что книги мои высокоумная ерунда, далекая от реальности-актуальности — и в популизме.
Со временем я поняла: если вас ругают за противоположные качества, значит, пытаются опустить. Зато когда ругают за одно и то же, причем люди очень разные, стоит задуматься. И в первую очередь стоит задуматься над привычкой героев произносить громкие фразы, за которыми пустота — но не по авторскому замыслу, а… так уж получилось.
В поисках примеров глянем, не поднимая томных матово горящих глаз серны цвета бурого каштана, на добычу других охотников за жемчугами младоаффтарских словес:
«— Вы мне не мать, вы только изверг и тиран! – этого недостаточно для матери! — Я вас знать не хочу! – Джеймс при этих словах слишком сильно усилил силу, данную ему отцом. — и сломал.
Вся библиотека чуть было не упала на плечи и головы всех, кто находился в ней, и только предводительница Гринфоса спасла положение: она подбежала к своей уже недышащей дочери, заорала во всю силу: «Доченька!!!» и упала вместе с ней. — и всем вдруг так полегчало».
Реакцию прочитавших нечто подобное и зашедшихся в хохоте аффтары неизменно списывают на клановость, лемминговость и стремление загнобить инакомыслящего. Вытеснение, отрицание и проекция — младоаффтарское всё. Ими только и живы. Иначе пришлось бы посмотреть в лицо своему более чем скромному таланту и признать его наноразмеры, отнюдь не компенсированные наноперспективностью.
Ну как, юная литературная поросль, убедилась: можно писать сложно, но так, чтобы смысл дошел до читателя? Или будешь упираться до последнего, утверждая, будто лично ты ничего не понимаешь из моих постов и книг, а вот пейсатель Имярек, такой хороший человек, советует особо текст не шлифовать, поскольку сюжет важнее стиля? И к тому же Имярек известен, раскручен, у него большие продажи и творческие планы еще больше продаж — как же ему не верить?
А вот так. Если задействовать мозги, то именно ему-то верить и не следует.
Пейсателю Имяреку, деточка моя, покласть на твои проблемы творческого роста. Пусть он спецом для МТА пишет мануалы, как слабать книжонку на потребу и непотребу — ему пле-вать. Он выскоблил себе нишу и не собирается растить конкурентов. Ему и на читателя покласть, он с настоящим, мыслящим читателем давно не встречался (а может, и никогда), ограничившись фандомом как более комфортной аудиторией. Поэтому и заставляет тебя ориентироваться на свою ЦА. И ему тем более покласть на то, что перенос не сработает: публика, тоннами читающая имяреков, готовая сглотнуть от них любой книгопродукт, тебя за халтуру в том же духе сотрет с диска, если не с лица земли. Чтобы пошаливать с публикой, надо иметь нишу на литературном рынке. Без нее ты за каждую неаккуратность типа пренебрежения к грамматике или к стилистике будешь грести и грести люли от критиков.
