Лытдыбры золотой осени

gz

Вчерашний день с его солнечной, сухой, холодной погодой заставил меня выброситься на улицу и переделать столько дел, сколько способен на себя взвалить лишь законченный интроверт. Экстраверт бы забастовал и что-нибудь отложил на завтра.

Для начала я подстриглась в парикмахерской, в которой стригусь с восемнадцатого девяносто первого года. Четверть века! Все эти годы парикмахерская представляет собой пустое помещение с полами в шашечку, полутора парикмахершами (одна стрижет, другая выходит покурить) в зале на семь кресел и радиоточкой, самозабвенно распевающей «Учкудук — три колодца» и «Косил Ясь конюшину». Похоже, на ночь агрегат не выключают, и он поет сам себе песни прошлого века в темном помещении с таинственно поблескивающими зеркалами. По другую сторону от метро «Филевский парк», метрах в трехстах от этого приюта спокойствия, трудов и вдохновенья (я придумала не одну высокохудожественную историю, сидя в пустом зале один на один с молчаливой мастерицей, ожесточенно кромсающей мой отросший за лето хаер) имеется жутко популярная парикмахерская «Город красоты» (основной контингент — пенсионерки), где стригут гораздо хуже, а народу, как на свадьбе олигарха и проститутки — и все такие же адекватные, что мастера, что клиенты. Кажется, улица, на которой я живу, делает всё, чтобы я была счастлива: на ней есть симпатичные мне торговые комплексы «Мега», «Ашан» и «Горбушка», два магазина деликатесов, пустая парикмахерская с отличными мастерами, три станции метро на выбор, недорогой, но хороший стоматолог и обширный пруд с утицами, в который по вечерам садится солнце. Мысль о том, что я проживу здесь всю жизнь, меня нисколько не фраппирует.

pionerskie-prudy-vecher

Постриженная я гораздо мобильней непостриженной. Поэтому меня легко уговорили на долгую прогулку, посадили на автобус и повезли в Университетский городок — гулять до смотровой площадки под философскую беседу.

Университетский городок — прекрасное место, я там гуляю сорок лет. И он почти не изменился, если не считать того, что жасмин и сирень в сквере перед «задним крыльцом» ГЗ МГУ (которое значительно шикарней главного входа) не то погибли от неведомой болезни, не то просто выродились.

dsc09855

Когда-то они цвели бешеным, неудержимым цветом, кипенью выливаясь из-за скамеек. Сейчас круглый год стоят голые, в каких-то коричневых комках засохших на ветках соцветий. И фонтаны на пруду больше не работают, а только ржавеют год от года, становясь одного цвета с бурыми уточками в том же пруду. Грустно.

dsc09912

За смотровой экскаваторы радостно роют ямы под новую канатную дорогу. Она будет простираться до Лужников и у меня еще будет шанс перепугаться насмерть, плывя на немыслимой (для меня) высоте над свинцовой водой Москвы-реки. Моя застарелая высотобоязнь заранее в восторге.

У смотровой мы, раз уж канатную дорогу протестировать не довелось, протестировали пончики и кофе, а потом — упорную (если не сказать «упоротую») натуру местных пчел, плотно сидящих на кофеине. Когда пчела уселась мне на щеку и решила, что с меня-то она и соберет нектару на весь улей, БМ, бедная, от страха за меня чуть не расплакалась. А я сперва хотела попросить ее достать из моей сумки фотик или хотя бы снять меня на телефон (думаю, это фото обрадовало бы всех моих хейтеров: «У Цыпы жуткая рожа, когда пчелы и осы ползают по цыпиному лицу! А вот мы бы на ее месте не боялись!»), но поняла, что:
а) я не рискну открыть рот, пока пчела в сантиметре от него;
б) у Мыши не получится сделать репортаж с петлей на шее (а тем более на моей шее).
Жаль, такой кадр пропал. Когда еще меня примут за цветок с запахом кофе.

В общем, добрых пять минут пришлось стоять молча и ждать, пока с меня соберут всю сахарную пудру и всю пенку латте (надеюсь, эти пчелы делают правильный кофейно-пончичный мед). Махать руками на кусачее насекомое, решившее, что именно ты здесь главный медонос, бесполезно и опасно. К сетевому поведению тоже относится.

Над метромостом пчелы закончились, идеи тоже. Мысль дойти до здания Академии наук, которое москвичи называют «Золотыми мозгами» за несуразные украшения на крыше, была главной, но почему-то никак не перетекала в идею, куда гулять дальше. В результате мы спустились к Андреевскому монастырю и мосту. Вернее, к двум мостам — я еще помню, как такой же, как Андреевский, Старый Краснолужский мост прекрасно смотрелся у Новодевичьего монастыря, а нынче он, весь в стеклах, переделанный до неузнаваемости и перенесенный выше по течению, не смотрится совершенно, так же, как Андреевский, практически скрытый соседним, автомобильным. Увы, столицам не до красивых видов, когда речь заходит об удобствах и больших деньгах. Правда, в районы, где не на что полюбоваться, перестают течь деньги туристов, существ, жующих глазами местные красоты. Излишне жадным властям следует об этом помнить.

metromost-sverxu

Подмостье Андреевского моста четкое, прагматичное, египетское. Как говорил про такие мосты один мой френд, похоже на позвоночник ангела.

podmoste

Набережная убегала дальше, к парку Горького, который я помню разным: и запущенным почти до состояния пустыря, с гипсовыми девушками (при веслах) и «Павликами» (при горнах) на боковой аллее, с кафе-стекляшками, где подавали жуткий слипшийся рис «в подливе» с рисовыми же тефтелями (мяса в тех тефтелях было столько, что их вполне можно было считать вегетарианскими) и шашлык-машлык, опять же с подливой; и запруженным народом, с очередями на аттракционы (при одном взгляде на них у меня начиналась паническая атака), с орущими детьми и визжащими взрослыми; и модернизированным до потери совково-сталинской идентичности своей, с безликими беседками-киосками на каждом шагу. Наверное, увижу я его и «исторически реконструированным», «Павлики» снова будут дудеть в вувузелы, а девушки замахиваться на прохожих веслами. Надеюсь, рис с рисом и шашлык «Не ешь меня» не будут реконструированы как историческая деталь.

naberezhnaya

Но мы в парк не пошли, а вместо этого свернули на лестницу, ведущую в никуда — определить, куда она выходит, снизу почти невозможно. Через пять минут беготни по ступенькам и один мой гипертонический криз мы оказались перед самым прекрасным сталинским барокко в Москве — на Калужской заставе, она же площадь Гагарина. Гагарин все так же рвался в небо со своей титановой стелы, а мы через десяток переходов (лестницы, проклятые лестницы) добрались до запущенной недавно в столице Московской кольцевой железной дороги — МКЖД, спешно переименованной в МЦК, Московское центральное кольцо (которое, замечу, ни разу не центральное, но мы же жить без ЦК не можем, что бы эта аббревиатура ни означала). Я давно собиралась покататься на МЦК, вот и покаталась. Наверное, стоило заснять на память сияющие хромом и мрамором вестибюли, но я, как коренная (по отцу) москвичка, привыкла к хрому-мрамору и не обращаю на него внимания от слова «совсем» — и знай ворчу, что эскалаторов могло бы быть и побольше. А то пока доберешься до поездов…

Не замечая, что (голосом Задорнова) «уже смеркалось», мы с БМ сели на поезд не в свою сторону, а в противоположную, и отправились любоваться районами, в которых не были лет двадцать. В вагоне, даже более удобном, чем вагоны немецкого эсбана, железной дороги, выполняющей роль метро.

Надо сказать, из окна поезда, с высокой насыпи всё видится иначе, нежели когда гуляешь по улицам вдоль автопотока и забора промзоны. Я еще в Берлине всей душой полюбила эсбан: из окна его открывались удивительные перспективы, а если бы у меня была камера или фотоаппарат, который хорошо снимает на ходу, можно было бы наделать отличных фоток с видом на Шпрее и прочие реки. Люблю снимать реки с мостов.

Однако снимать набережную в районе Нагатинского затона всегда было невместно: когда-то она была просто грязной, а нынче территория разрушенного ЗИЛа если для каких съемок и годится, то для съемок постапокалипсиса: корпуса с выбитыми окнами, мертвые пустыри с кучами мусора и общее ощущение угасания эпохи. Даже в 90-е здесь не так чувствовалось умирающее время, как сейчас, накануне реконструкции. Если кто любит руины, сколько бы всего он мог здесь заснять! Еще бы пробраться на стройплощадку, где демонтируют шпиль МИДа, а картины разрушения имперской гордости ужасают.

Любование промзонами прекратилось еще на середине маршрута: за окном смерклось окончательно. Оставалось только слушать названия станций: Верхние Котлы, Шелепиха, Лихоборы… На Лихоборах высокий мужик в черном, ростом два метра с лихом, встал у дверей, натягивая на голову черный капюшон худи. Постоял и вышел в ночь. В ночное. А в вагоне было по-прежнему светло, чисто, благолепно и вайфайно. И диктор голосом манерной пидовки тянул гласные по-английски: «Стэ-эйшн Ли-икхобо-ори-и… Экзит он зе лефтен са-а-айд…» Я, правда, так и не поняла, что это за «лефтен», почему не просто «лефт». Всю жизнь было «exit on the left side». Англоманы, блин.

Ну, словом, объехав за часок всю Москву через районы, где мы с Боевой Мышью не были с прошлого века, выбрались у родимых Пионерских прудов, полюбовались на отражение звездного неба в воде, прошли оврагом, не освещенным ни единым фонарем (ничего, скоро модернизация с реконструкцией и до вас доберется! вот только не знаю, хочу ли я этого), до родных пенатов и… думаете, упали без ног после семи часов ходьбы и часу езды? Как бы не так. Я еще приготовила блинчики с придуманной на досуге пряно-шоколадной начинкой и хлеб испекла. Но это уже другая история, кулинарная.

поделиться:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • Одноклассники
  • Blogger
  • RSS
  • Блог Li.ру