Их здесь называли арунами – священными деревьями, которые, собственно, и поддерживали экологию леса. Там, где их неразумно вырубили в прошлые века, образовались пустыни, в которых не растет ничего, кроме колючек. Собственно, из-за этого некогда и началась война между лесниками-фейри и людьми, не желающими ничего слышать о том, что нельзя рубить аруны, даже если их ароматная плоть так хорошо подходит для изготовления мебели. — Далее, как оно обычно бывает у авторов, которым сказать нечего, осуждающее бла-бла-бла про жителей острова Пасхи: ах, они извели леса и понаставили статуй (благодаря коим и вошли в историю мировой культуры), бла-бла-бла про общую глупость любого человечества и снова про дерьмо.
Благо тут было чем попитаться – дерьмо, падающее на дорогу, лежало здесь до тех пор, пока его не съедали червяки либо пока не смывал очередной бурный ливень. И все это считали нормальным. Ну в самом деле – не мешки же для сбора навоза подвешивать к лошадиным задницам? Это вам не королевские лошади в центре Лондона, здесь народ попроще!
Где-то в кулисах болтается отряд наемников, получивший заказ на поимку обеих девиц, маг, швыряющий в своих же работничков файерболами и обещающий убить любого, кто совершит шаг вправо-шаг влево-прыжок на месте, магическое (а какое же еще?) вселение котико-попаданце-сознания в ужасного вожака ужасных наемников и… дерьмо, дерьмо, дерьмо.
С телом ты получаешь груз воспоминаний носителя, и если эти воспоминания похожи на гниющие останки, на кучу дерьма, благоухающую на всю округу, тебя тут же потянет вытошнить. Что я и сделал.
Ладно. Допустим, как говорила я о писателях более высокого ранга (ничего, если быть откровенной, не стремясь допускать — однако положение критика обязывает). Кот все-таки не человек, он жрет, гадит и спаривается, весь звериный менталитет настроен на эти три процесса. Поглядим, что будет делать уже не кот, а человек, программист и убица-грабитель-насильник. Что-что… Эпатировать пипл, точно так же, как вся эта порода мейнстримнутых, не знающих, что рассказывать, совсем как герой юморески «Красная морда» по фамилии Бугаенко.
Колдун шипел, плевался, капюшон соскользнул с его головы, и я увидел перед собой череп с остатками кожи. Зубы, не прикрытые губами, клацали, сквозь щели между ними текла липкая вонючая слюна, а из двух дырочек на месте носа – отвратительные зеленые сопли, вздувающиеся пузырем. Меня даже затошнило! — Мы с публикой, конечно, сочувствуем бравому наемнику с мозгами котика. Однако сочувствие постепенно иссякает, когда аффтар то и дело принимается ныть.
Вначале мне все запахи казались отвратительными, до рвоты. Ну только представить, например, запах цветов, усиленный в тысячу раз! А то еще хуже – запах грязных носков, тоже тысячекратно усиленный.
…
Запах нечистого тела… бррр… Будучи котом, я точно не смог бы долго прожить в средневековой Франции, погрязшей в грязи, нечистотах и никогда не мывшей своего вшивого тела. То-то они придумали лучший парфюм в мире! Вонь-то как-то надо было заглушать, не к столу будь сказано.
О, думаешь, снова персонаж с фобией телесности. Сколько же вас развелось, любителей продемонстрировать свою тонкую, нежную душевную организацию — и все как на подбор мужского пола! Без малого сто страниц книги прочитано, пара событий-вселений-опасностей пережито, а интереса нет как нет. Неуклюжий текст с неуклюжими шутками и неуклюжими красивостями, каких в масслите превеликое множество. И даже извлечение из них перловки уже не веселит, как бы та ни бросалась в глаза.
Солнце уже касалось своим багровым краем гор где-то далеко за озером, и на гладкой как стекло воде расплескался его двойник – такой же багровый, прекрасный, тревожащий, как может быть тревожным медный таз, вымазанный бараньей кровью. — Тревожный медный таз — это тревожная кнопка Средних веков!
В следующей части разберем сюжет, что ли. Общий уровень текста и аффтара как такового, полагаю, всем ясен.
