Стендаль. Красное и черное
Все-таки фандом Роулинг — самая отъявленная квинтэссенция фикерского идиотизма. Другие фандомы в силу малочисленности, а может, меньшего процентного содержания йуных аффтаров, намного реже демонстрируют дурость невероятной, поистине стихийной силы. В «ГП-фандомчике» вас ждут глупости всех видов — от таких, которые выдают преемницы Эллочки-людоедки, соперничая с Вандербильдихами, до таких, которые вызывают желание пощупать собеседнику лоб и вызвать санитаров.
Начнем менее заметных идиотизмов — с тех, которые призваны убедить читателя в аффтарском всеведении. Частенько йуный аффтар (который запросто может оказаться тридцатилетней замужней дамой, сидящей в декрете с третьим ребенком) в своем произведении (смысл коего есть гейская трафаретная НЦа между несчастным выжившим Снейпом… о нет, я бы на его месте самоубилась при одной только перспективе смены вечно любимой Лили на ее вечно ненавидимого сынка… и не менее несчастным Гарепотыром) излагает неведомо кем и где порожденный шаблон представлений о европейских нравах.
В своих странствиях по Континенту Северус наслаждался только одним — едой. Французы были ужасными снобами, и он решительно не понимал, что такого романтического в их языке. Ему язык французов казался ужасным. В отличие от их аппетитных багетов. Немцы отличались поразительной неприветливостью, Северус предпочитал английскую учтивость. А вот еда, особенно сосиски, была восхитительна. Италия пропахла сыром и чесноком, и у Северуса с его чувствительным носом без конца болела голова. — Сразу после написания слова «континент» с прописной становится ясно: аффтар нигде дальше родных Больших Миндюков не бывал, но, как в песне поется, «провинция все знает про столицу». И судит по стандартам уж не знаю каких времен. Времен первой и второй мировой, похоже. Тогда немцы действительно были «поразительно неприветливы».
Если учесть, что современные англичане сами признают за собой грубость и ксенофобию, немцы стали одной из самых любезных и гостеприимных наций в Европе, в Италии нет места, которое бы «пропахло сыром и чесноком» (даже в пиццериях хрен найдешь такие ароматные компоненты, всю малину кондиционеры с вытяжками обосрали, сволочи), а аффтар несет унылую миндючанскую чушь, как, впрочем, и все они… Читаешь такое и думаешь про написавшего: сидишь ты, страдающее школоло, на лекциях в вузе, который выбрали тебе родители, потому что ты сам (вернее, сама — фикоперы в основном женского пола) никаких способностей отродясь не проявлял(а)… или в декрете маешься скукой и мозгами, основательно съехавшими набекрень от «мамочкиных гормонов»… или просто проводишь жизнь за шкафом, словно завалявшийся хлам. Какого лешего ты пытаешься спастись от собственной никчемности писательством, девка/тетка? Старей уже достойно, без попыток очаровать публику умением писать гомоеблю.
Чтобы стать писателем — даже самым скромным, сетевым, надо уметь задать себе вопрос: а как это всё, мною описанное, выглядит на самом деле? Не валять шаблонное: французы снобы, англичане учтивы, немцы хамы, итальянцы воняют, — а представить себе этих «учтивцев», «снобов» и «вонючек» такими, какие они есть — ну хоть на основе материалов всяких европейских каналов и передач. Или хотя бы по виденным в родных дребенях туристам. Или по рассказам тех, кто живет за бугром и рассказывает в «Одном моем дне» свои впечатления. Вот же он, богатейший источник информации, ничтожество ты грешное, вообразившее себя писателем, под самым твоим носом! Ну нет у тебя собственных впечатлений — попытайся обработать чужие. Хотя бы заинтересуйся матчастью, фикоперишко, что ж ты лепишь корки времен Очакова и покоренья Крыма?
Обстановка была минималистической, хотя в этом и был некий стиль. — Тот же аффтар, несколькими абзацами далее выступающий в роли знатока дизайнерских стилей. Минимализм и есть стиль, о премудрая зажопинская миндючанка! Если обстановка минималистская (да, это слово традиционно пишется так — «МИНИМАЛИСТСКИЙ, минималистская, минималистское (книжн., неод.). прил. к минимализм и к минималист. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940»), то и стиль в ней есть — минимализм, а не некий.
Еще через несколько абзацев аффтар уже изображает гурмана и ценителя хорошей кухни. Вот только кухню он отчего-то оценивает по ценам. О существовании хороших ресторанов с умеренными ценами миндючане, поди, и не слыхивали.
Он еще больше раскошелился, чтобы угостить Гарри хорошим ужином. И вид этого ресторана обещал аукнуться в счете кругленькой суммой. Оставалось лишь надеяться, что еда будет хоть вполовину хороша. Северус не выносил заведения, где придавали главное значение показухе, а не еде. — «Кругленькая сумма в счете» само по себе корявое выражение. Есть идиома «кругленькая/круглая сумма на счете», означающая «большой счет в банке». Так что же, получается, за посещение этого заведения едокам начисляют на счет кругленькую сумму? За пищевые риски, что ли? И «еда будет хоть вполовину хороша» относительно чего? Кругленькой суммы, которая «аукается в счете» (второе корявое выражение на две фразы).
Показухой же многоопытный аффтар считает вот это.
К ним подошел официант с бутылкой вина, которое Северус заказал раньше. Он налил немного в специальный стаканчик для пробы и передал его Северусу. Отпив каплю, Северус выждал, чтобы прочувствовать вкус, и только тогда проглотил. Вино оказалось довольно приятным, пусть и суховатым. Северус кивнул официанту, и тот начал разливать вино по бокалам с грацией специально натренированного профессионала, так что даже Северус не нашел бы к чему придраться. Затем официант опустил бутылку в ведерко со льдом и спросил:
— Вы готовы заказывать, джентльмены? — Это стандартная процедура апробации вина клиентом в ресторане, миндючанская ты Эллочка. Да, заведения типа кафе и стрит-фуда (единственные, которые аффтар в своей жизни видел — и потому решил, что проба вина есть наглые понты прерогатива дорогих ресторанов) ничего такого не предоставляют, там нет официантов, приносящих вино. Каковое сухое вино (не суховатое, мать вашу, фикеры, так можно сказать о куриной грудке, которую вы не умеете готовить — и не учитесь, хотя умение не пересушивать мясо куда полезней сетевых пописулек) не хранят и не приносят замороженным. В ведерки со льдом, всеведущее ты существо, ставят игристые шампанские вина. А бутылки сухого вина могут подавать максимум охлажденными — и это не то же самое, что замороженное, компрене?
Итак, перед тем, как перейти к унылейшему, стереотипнейшему «психологизьму снарри» (когда выживший Снейп и не менее выживший Гарепотыр рыдают друг дружке в жилетку насчет неудавшейся жизни, клянут подлецов Волди и Дамбигада, а потом «длинно и страстно» себе и друг другу это самое) аффтар как бы «разгоняется». Так же поступают все малоопытные и малоталантливые начписы: создают скучную преамбулу, с разгону проскакивают завязку и всей душой стремятся к кульминации. И где она, вожделенная?
Однако потом у означенного аффтара и с психологизмом не складывается, он попросту не в силах выстроить связное повествование. Такого количества развязок при отсутствии завязки и кульминации еще поискать: «На следующий вечер… Пентхаус. Около полуночи… Пентхаус. На следующий день… Обед во французском бистро. Чуть позже, в тот же день… Хогвартс. Месяц спустя… Лондон. В разгар учебного года… Хогвартс. Месяц спустя… Нью-Йорк. Через несколько часов сна… Пентхаус. Несколько дней спустя… Главная спальня. Несколько недель спустя… Лаборатория. Много месяцев спустя… Лондонский глаз. Много-много лет спустя… Нью-Йорк». Почему было не написать, что герои выспались, проснулись в разгаре учебного года на Лондонском глазе в Нью-Йорке и оттуда направились в лабораторию? Зачем эти таблички — подражание фильмам и сериалам, где по низу экрана идет надпись, дабы сориентировать зрителя?
Поздравляю, аффтар, то, чем ты сдурна занимаешься — это литература. В ней атмосфера места действия создается описаниями, а не табличками-бейджиками. И вотэтовсё, что ты проскакиваешь на полном ходу или заменяешь шаблонами бреда — тоже часть опуса. Нельзя несколько глав нести скучную, картонную, ни с какой реальностью не связанную бню — а к той самой «одиннадцатой главе» вдруг «расписаться» и начать на-гора выдавать гениальное. Вы слышите меня, начписы? Начписы, хорошо ли вам видно, что я пишу? Джунгли не восхищаются вами, начписы.
Ну и немного бандарложьих ужимок и прыжков из фикерского творчества.
Гарри резко заваливается вперед и тычется губами прямо в мое запястье, чтобы в следующую секунду со всей геройской дури вцепиться в него зубами. Явственно хрустят косточки, и тут уже начинаю орать я. От неожиданности. Мордред и Моргана, да я бы лучше круциотерапию имени вовремя почившего Волдеморта прошел.
— Больно же! Твою… недоумок гриффиндорский, цербер Хагридов доморощенный, руку отпусти, — хрипло выдаю я после того, как отвешиваю ему хорошую затрещину, и упрямо нащупываю проклятый медальон.
— Не матерись при ребенке, — сипит Поттер, вяло скользнув мутновато-красным взглядом по комнате, и, наконец, отпускает меня. — Каким образом этот удивительный Поттер ухитряется разговаривать, не разжимая зубов на запястье своей жертвы? Впрочем, у фикеров персонажи произносят целые фразы, не отрываясь, гм, от процесса оральной стимуляции.
— Думаю, эти подробности, вам не понравятся, — сказал я тихо, отчётливо понимая, что отступать некуда.
— Говорите, Поттер, что бы это ни было, — его голос предал уверенности, но одновременно был страх, что меня осмеют.
— Профессор, — глубокий вдох. — Я люблю вас, — вот и наступил этот момент, всё или ничего. — Поттер, убоище вы магическое! Выучите грамоту, хотя бы расстановку запятых и правила написания «пре» и «при»! Потом будете лезть к профессорам со своей любовью.
Практически каждый месяц Рита елозила их имена в своих гнусных статейках. — Почему не мерекала и не мимозырила? Хорошие старинные слова, которых уже никто из современных чейтателей не понимает, поэтому их место — в глупых «Словарях забытых слов, которые помогут вам выпендриться». Паки-паки.
Я бы поставил дохлую лягушку против галлеона, что близнецы попробуют выкрасть метлы, но их ждало жестокое разочарование. — Наоборот, фикеры! Галлеон против лягушки, что означает: спорщик ставит большую ценность против меньшей на то, в чем абсолютно уверен. Вы что, никогда не читали Дюма? «Келюс, сын мой, ступай проповедовать на улицах Парижа, и ставлю тельца против яйца, что ты затмишь Линсестра, Кайе, Коттона и даже эту бочку красноречия, которую именуют Горанфло».
— Мы знаем, — улыбнулась Нарцисса, не обращая внимания на звякнувшую челюсть сына, которую тот уронил в тарелку от шока.
