Недавно в блоге у Синильги раздался крик души: наймите корректоров, собаки страшные, глаза же вытекают! Среди примеров новообразований пиджен-рашена был приведен скриншот со словосочетанием «павлопосадский платок», на что комментатор сообщил: «Павлопосадский» уже и на официальном их сайте пишут (наряду с нормативным пока «павловопосадский»). Видимо, та же языковая модель со сглатыванием лишнего, что и у слова «нижегородский» — никто же не говорит «нижне-новгородский», разве что смеху ради». Скоро у нас такого наредуцируют, подумала я, что мы, как англоязычные племена и народы, станем четверосложные слова выпендрежем считать. Для рубленого английского с его короткими словами — так оно и есть, там слово из четырех слогов редкость, а в плавном русском — норма.
Однако повсеместно звучит тошнотворное «Ах, язык же живой, он же развивается!» И эти «утешные речи» почему-то неизменно относятся к модификациям многострадального русского языка под нужды неграмотной школоты и их не более грамотных родителей. Взять хоть модификацию повелительного наклонения в изъявительное. Вместо «пишете» вечное «пишите», «ищете» — «ищите», «скажете» — «скажите» (и никогда наоборот — чтобы вместо «и» — «е», если не считать, конечно, орфоэпического «пеши исчо»). В русском языке всего три наклонения — три! Не все десять существующих.
1) Изъявительное наклонение (индикатив), представляющая процесс как реальный и имеющая временные формы: пишу, писал, написал, буду писать, напишу.
2) Условное наклонение (субъюнктив), обозначающее действия, желаемые или возможные при определенных условиях, сформированное при помощи суффикса «-л-» и соответствующих окончаний: «ло», «ли», «ла», «лся», «лась» и частицы «бы (б)»: купил бы, отравилась бы, зажгло бы, сделали бы.
3) Повелительное наклонение (императив), выражающее волеизъявление (приказ, просьбу или совет): ищите, купите, скажите, иди, пойдём, говорите.
Много ли надо времени чертовым недо-псевдо-квази-писателям, чтобы выучить эту непреложную истину? Научиться ставить вопрос «что делать» и «что делает» для проверки своих дебильных «тся-ться». Зазубрить правописание наречий, а то все эти «в пол уха» (в потолок черепа, блин), «в пол силы» (да пребудет с тобой половая сила!), «в холостую» (в какую? в холостую!) и совсем уж незабываемые «из под лобья» (вот уж действительно, у кого-то лоб, а у этих — лобьё) и «не от куда» (слово «ниоткуда» все узнали? нет? оно и неудивительно). Выучить, наконец, ужасно сложное правило про приставочные формы наречий и местоимений, которые пишутся слитно: «нехорошо», «неодинаково», «никакой», «никто», «нигде».
Годами маячит передо мною младоаффторская продрись, которая мало того, что «нигде» от «негде» не отличает, так еще и пишет эти наречия раздельно. Деточек навсегда запутал тот факт, что при дополнении и пояснении «ни» отваливается и превращается в «не»: «не где попало», «не какой придется». А злосчастные «никто иной» и «не кто иной, как«, «ничто иное» и «не что иное, как» имеющие разные значения: первое — отрицание, второе — противопоставления? Отрицание — это «не», а с появлением наречия «как» — еще и «не» отдельно. У разных частиц и функции разные, вам ясно, бандерлоги начписы?
Впрочем, что им может быть ясно, если в изданных на бумаге газетках-журналках, а то и книгах, в бегущей строке в телике, не говоря уж о рекламе чёзахери с шопопалой постоянно вылезает вся эта дрянь, а зазубривать правила… Проще включить «проверку правописания», которая в большинстве случаев абсолютно бесполезна, потому что в русском языке наличествует и та форма, и эта, просто употребляются они не так и не там, куда аффтар их впинюрил. Это как проверять запятые гуглояндексом.
Вы уж не обессудьте, господа хорошие, но для меня люди, неспособные расставить запятые или разобраться с наклонениями-наречиями, литераторами не являются. Ну не могу я поверить, что передо мной новый Мелвилл, Андерсен, Астафьев — особенно ежели в тексте плонтается что-нибудь нехитрое, если чем и забавное, то лишь инфантильной свежестью восприятия в сочетании с дремучим невежеством.
Неожиданно хватая тарелку, Гарри бросил со злости её в Северуса, даже не обращая внимания, что это дорогущий сервис из тончайшего фарфора. — Вот вам и проверка правописания: есть слово «сервиз» и есть слово «сервис» — и только автор может решить, какое именно здесь подходит. Искусственный интеллект, про появление которого столько говорили большевики страдающие iDisorders («ай-расстройствами»), бессилен.
Поскольку большинство фикерствующих-сетераторствующих ваяют свою литературку на планшетиках-телефончиках (очевидно, вместо уроков в школе и лекций в вузе, где их тщатся обучить грамоте), то автозамена лепит в текст самые «востребованные» слова, а аффтар свой продукт не перечитывает. Зачем? Он «ищет бету» и просит «писать ему в ПБ» (ПБ — публичная бета, слив коллективной безграмотности младоаффтаров). Фикер уверен, что он и без грамотности «уже вполне состоявшийся писатель», как на моей памяти объясняла профессиональному писателю (о нет, не мне) некая дева, любительница косплея.
Вот Гарри закричал не своим криком. На него глядели и глядели черные амуты… — «Коза закричала нечеловеческим голосом». Да и «амуты» вместо «омуты» прекрасно смотрится, особенно если учесть, что Амут (она же Амат, Амт и Амамат, что в переводе с древнеегипетского значит «пожирательница») в египетской мифологии — чудовище, совмещавшее черты крокодила и льва (чаще всего изображалось в образе льва с головой крокодила). А когда на тебя смотрят сразу две Амут — закричишь тут не своим криком…
На него смотрели агатовые глаза Северуса и бережно придерживая, как будто ценное чудо. — Анаколуф наше младоаффтарское всё! Слетающие с головы зрячие шляпы и глаза, бережно придерживающие «ценное чудо» (надо понимать, есть и дешевые чудеса, которые и придерживать-то незачем — а тем более глазами).
С прискорбным видом сообщают матери, что я умер. Прискорбным видом… Ха-ха… Видно, что всё это прискорбие всего лишь игра… — Ритуальные выражения вроде «с прискорбием сообщаем» или «к нашему прискорбию», «прискорбное событие» всё менее и менее понятны публике. Публика начинает тупо заменять ритуальными словами и выражениями слова обыденные. Им так кажется «более лучше», «красивше». Они не могут употребить слово «скорбь» — какое-то оно короткое, простоватое. Надо тиснуть в предложение «прискорбие», которое аффтар слышал где-то, но что оно значит и как употребляется, еще не понял. И понять не стремится.
Вот это самое нежелание разобраться в оттенках смысла и в случаях применения слов, то есть выполнить основное писательское призвание, и становится причиной превращения так называемой кузницы литературных кадров в бесконечный конвейер перловки. Люди, которым пофиг, что на самом деле значат употребляемые ими слова, не могут быть писателями. Даже если они и их читатели верят, что главное в произведении сУжет — это их проблемы, а не литературы.
Раздался предупредительный окрик: «Берегись!»… Они на меня так презренно покосились. — Это уже не просто забывание паронимов, а полноценный парапраксис.
Паронимы, если кто не помнит, это слова, сходные по звучанию и написанию, но различающиеся лексическим значением. По аналогии с ложными друзьями переводчика паронимы иногда называются ложными братьями. Ну а парапраксис — это оговорка по Фрейду. Герр Зигмунд Фрейд предположил, что незначительные с виду ошибочные действия служат для реализации бессознательных желаний. Так что:
— оговорки, описки, очитки, ослышки;
— забывание имен собственных, чужих слов, своих намерений, впечатлений;
— привычка терять и прятать вещи;
— как бы ошибочные действия,
несмотря на кажущуюся их нелепость и невинность, есть внешнее проявление неразрешенных подсознательных конфликтов и вытесненных желаний.
Не иначе как аффтары сего внутренне ощущают себя презренными и стараются быть предупредительными.
Черт, наверняка это генны Жрона, проникнувшие в него после многолетней диффузии… — Нуачо, если пишется «генный», то и «гены», очевидно, пишется через два «н»! И возникают эти «генны» в результате диффузии двух неполовозрелых организмов, не состоящих в половой связи. Это сугубо дружеская воздушно-капельная диффузия.
Поттер чуть было не полетел носом вперёд, споткнувшись о неприметную ступеньку, замечтавшись о зельеварения и воспевая тому дифирамбы. — Да, я понимаю, пропуск слов — обычное дело для графомана, они так увлечены процессом и ловят такой кайф от печатания букафф, что не правят свое писево. Но «воспевая дифирамбы» — очередной парапраксис.
Элиан собирал в специальную сумку вещи парня, бессовестно копаясь в его чемодане, памятуя нехорошим словом предков юноши, что не смогли обеспечить его хотя бы нормальной одеждой. — Здесь аффтары запамятовали разницу между «поминая» и «памятуя».
Уважаемый потомок рода Перверелл, ты наверняка уже знаешь, что практически вся история рода уходит корнями в сивую древность. — Как верно подметил один из френдов, сивая древность, очевидно, является бредом седой кобылы.
Нагайна получила от всех присутствующий по хорошенькому трупу под стазисом. Гер же получил новую мантию, чернильныцу в форме василиска, что обвил свою жертву, ещё одну подружку змейку, а Снейп сказал, что подарит свой подарок когда они будут одни. Праздник продолжился. — Оставив за кадром орфографию и пунктуацию, типичную для йуных аффтаров (в сегодняшних условиях можно иметь интернет и сто аккаунтов в нем, но не иметь знаний, достаточных для третьеклассника). Но получить от кого-то хорошенький труп — как вы думаете, что это может означать?
Его учебники были больше похожи на приключенчиские романы, а он был главным героем, поэтому большенство дам магического мира мечтают о встрече с ним.
Через несколько дней, Том прислал ответ. Он подтвердил подленость утереного дневника, а так же рассказал про Тайную комнату. — А что я говорила про третьеклассника? В данном случае писателем себя вообразил третьеклассник с аграфией.
В примечаниях к своему опусу тот же аффтар сетует:
Ошибок — море! Фантазии — с мухин хуй! Идей столько же сколько и фантазий! Можен бросить и не писать? А? — Не можен, а должен, болезный. Таким, как ты, писать противопоказано. Но что характерно, слово «хуй» аффтар пишет без ошибок. Интересно, только ли потому, что в нем мало букв?
