Определенно не зря я периодически почитываю фанфики. Такого жанра, сякого, одного фандома, другого. Благодаря старой методе анализа информации и малых сих со счетов снимать не стоит, они не только забавляют, но и наводят на некоторые мысли.
Например, любят фикеры писать про магию, вернее, про Магию, уж так любят! Особенно в сеттинге Мамы Ро, где магия была служанкой империализма бесправной типа домовых эльфов — исполняла приказы хозяев и не высовывалась. Даже в виде исключений, подтверждающих правило, вроде Добби. В первоисточнике Магия никого за безбожность и безнравственность не наказывала, однако фикрайтеры-фикридеры живо это упущение исправили. У них Магия и живое божество, и высший суд (наперсники разврата, он грозный суд, он ждет!), и мама родная, которая всем плохим сделает атата, а всем хорошим даст конфетку.
Вот бы они с таким почтением о литературе думали! — вздохнула я. Литература — она ведь точно так же осеняет кого-то крылом, а кого-то не осеняет. Чутье к ней нарабатывается бесчисленными упражнениями и бесконечным ученичеством. Большое подспорье для желающих быть писателем — образованные предки и хорошая домашняя библиотека, но и без этого можно вырасти самородком. Среди прославленных (заслуженно прославленных) гениев немало числится людей из низов, без университетских дипломов (и без дипломов вообще). Хотя талант от тренировок не зависит. Как сказал один прелестный женский персонаж фильма «Бимбо»: «Твои мозги, как и мои ноги — это дар божий». Тренировками длина ног не регулируется. Так и талант: можно положить много сил на его развитие, но особо не продвинуться.
Однако литература, несмотря на плетения красивых словес вокруг нее, нынче находится на положении замарашки-эльфа из «Поттерианы», согнутая в вечном поклоне: чего изволите, хозяин? С одной поправкой — это НЕ литература. Это ее бедная родственница — конъюнктура. Каковой родственнице прогибаться не впервой. А литература, как и магия, высоко летает, ей сверху видно всё, но дела до наших сетевых-подковерных игр, откровенно говоря, литературе нет.
А мы здесь, на грешной земле, последний форпост сдаем. Форпост грамотности. Пытаемся утешить себя примерами Андерсена, Мелвилла, Астафьева, чьи проблемы с грамотностью скрывать смешно — большой писатель во все времена обязан был пройти школу жизни, но не всегда имел возможность закончить высшую школу. Большая литература благословляла талант и так. Но ставить это исключение на поток? Делать из него правило? В наше-то время всеобщего обязательного образования?
Проглядела вскользь фикбуковские «голубые бриллианты грамотности»… Ей-богу, это планомерное приучение младоаффтаров, а заодно и младочейтателей к мысли, что русский язык они победили. Своим поистине неистребимым невежеством. Один награжденный за грамотность фик: в трех строках три ошибки, если считать стилистические.
Малфой долгое время был заграницей по официальной причине поправления здоровья. Его семья после суда распалась на два фронта: жена забрала сына и уехала во Францию к тетке, а Люциус некоторое время был в Англии, разбираясь с бюрократами и своими вложениями. Спустя год он навестил Нарциссу и Драко. По нему не понятно, удалось ли ему восстановить брак или нет. — Малфой стал заграницей, а его семьей стали два фронта.
Второй…
Сжав в руке серебреного дракончика, он аппарировал домой. — Либо посеребренный, либо серебряный, грамотеи.
Третий…
Мужчина одел мантию, и быстрым шагом направился к границе антиаппарационного барьера. — Про «одел-надел» столько сказано, что в лом все это повторять. Но запятая-то тут нафига — при союзе «и» между сказуемыми, относящимися к общему подлежащему?
Четвертый…
Тонкие черты лица, присущие аристократической породе, брови навылет, аккуратный нос, губы… — Брови… куда? что? зачем? Слово «вразлет» признано нетолерантным и более не употребляется?
Пятый…
Да, тогда было бы много соблазнов получить то, чего нет у тебя, но есть у другого, того, кто имел неосторожность довериться не тому человеку. — «То-того-тому» само по себе восхитительно, но отрешимся от тавтологии и вглядимся в смысл: у тебя нет чего-то, но это есть у другого — и почему же? Потому что другой доверился не тому человеку? Как, оказывается, полезна чрезмерная доверчивость — раз, и у тебя есть что-то, чего нет у более осторожных! Например, французский насморк.
Притом я открывала страницы наугад и читала по паре абзацев из середины, после чего сразу же видела ошибку, а то и две. Только они развлекали меня в сем гомогенном народном творчестве, разбодяженном неуклюжими шютками йумара.
— Сюрприз! — сказал Люциус, лежа на кровати с бокалом вина на голое тело. — Лучше бы шоколадом измазался, дорогой. Или взбитыми сливками. А то пятно от красного вина на кровати — это, конечно, сюрприз. Но исключительно для домовых эльфов.
Я беру скрипку и начинаю играть, мелодия грустная и тихая, я начинаю напевать сказочную для меня на этот момент мелодию. Мой голос с небольшой хрипотцей, но это лишь украшает мое пение. Я искренне наслаждаюсь игрой. — Начнем с того, что «с хрипотцой», а не «хрипотцей». А закончим тем, что играя на скрипке, нельзя петь. Скрипку упирают прямо в кадык. Чем вы петь собираетесь, любите красивой жизни? Каким местом?
Гарри слушает Хагрида с великим изумлением и одновременно счастьем, его удивительные зеленые глаза наполнены положительными эмоциями. — По самую рисочку наполнены. Когда младоаффтар пытается передать особливо чувствительный момент, его немедленно сносит в канцелярит.
Не знаю, почему, но запах Северуса жутко успокаивал меня. — Так жутко или успокаивал? Словосочетания с эпитетом «жутко» в литературе используются отнюдь не так, как в разговоре чистых душой и мозгом школяров, любители не только красивой жизни, но и фидбэка.
— Гарри, прости меня! Я идиот, червь, придурок, дебил. Я ничтожество! Я свинья, которая бросила тебя! — Хрю-хрю, любимый, хрю-хрю! Поговорим на понятном тебе языке.
Сириус и Римус играли в догонялки с дочкой Луны — Диадемой, которой, как и Скорпиусу, было пять лет. — Диадема, дочь Луны. Прямо готовое название для новой манги, рассчитанной на самых запущенных онимуфагов.
Гарри превратившись в анимага збегает от Друслей. И вскоре уставший и избитый зверь ищет убежище. Кого он найдёт? Где будит? Влюбиться или Умрёт? Узнаете когда прочитаете. — То есть никогда. Вспомним рубрику «Почтовый ящик» журнала «Сатирикон»: «Цитата из присланного произведения: «Она схватила ему за руку и неоднократно спросила, где ты девал деньги?» Ответ редактора: «Иностранных произведений не печатаем«.
— Ничего, — отчеканил мальчик, раздраженно водя ложкой по яичнице с беконом, которую сегодня подали к ужину. — Что это за место такое, где даже к яичнице с беконом не подают вилок? Детская тюрьма?
— Я сказал не правду? Они живы? Если я не прав, почему они мертвы? — спросил Рон и навис над столом. — А если вы погибнете? Что станет с Джинни? Приют? Вы подумали о ком-нибудь, кроме себя и своей эфемерной чистоты?
— По пророчеству подходит ещё Невилл, — сказал Дамблдор.
— Невилл? — Рон нервно расхохотался. — Да он не может даже оглушить первокурсника, не то, что схлестнуться на ровне с Тёмным Лордом. — Эфемерная чистота столетнего маг, конечно, тот еще волшебный артефакт. Но Невилл, который схлестывается с Темным Лордом на ровне, то есть на ком-то, кто им равен… На Гарри Поттере, что ли? Вот не зря Волдеморт отметил этого сопляка как равного себе. Прям как чувствовал, на ком придется схлестнуться.
Потом оповестив старых компаньонов, он предложил им пойти к себе на службу, а дабы избежать предателей и шпионов, он требовал с каждого узнавшего расположение крепости неприложенный обет. — Ни к чему не приложенный обет. То есть свободный и ненужный, словно Неуловимый Джо из анекдота: «А на хрена он кому сдался?»
— Руку убери, Кинг. Я не из «этих». И вообще. Откат меня может и не остановить, — веду плечом, скидывая излишне горячую, выхолощенную ладонь министра. — Эм-м… какую ладонь? А посмотреть, что это слово значит — корона свалится? «Выхолощенный» — от «выхолостить» — кастрированный, переносное значение — лишенный живого содержания. Какое живое содержание должен был носить с собой бедолага министр, чтобы его ладони не казались кастрированными? Или это вариант проклятия «Чтоб у тебя хуй в неположенном месте вырос»?
Кинг пытаться теребить и дразнить озлобленного пса в ближайшем будущем не станет. — Порядок слов у МТА — особая статья. Мастер Йода, идите курить в сортир. Да, я знаю, что это вредно для здоровья, но неизбежно. «В ближайшем будущем Кинг не станет теребить и дразнить озлобленного пса» — вот как эта фраза должна выглядеть, чтобы быть читабельной.
Ты смотришь на мир как в треснутое зеркало, не замечая искаженных отблесков отражений. — Чего не замечая, простите? Что аффтар сказать-то хотел: что герой смотрит в книгу, а видит фигу слеп, как крот; что он не воспринимает истинную форму предметов; что у него рожа зеркало треснуло и пускает солнечные зайчики герою прямо в мозг?
Словно слепой мотылек, ты летишь на пылающий огонь, не замечая, как он обжигает твои крылья… — Да почему слепой-то? Мотыльки оттого и летят на огонь, что они зрячие и их привлекает свет. Если бы свет не привлекал мотыльков (и прочих, менее эффектных насекомых), нафига им было совершать самосожжение в плафоне?
Тяжелые набухшие капли срывались с облаков, чтобы пролетев непомерное расстояние, разбиться об камни, и слившись во множество ручьев опоить сухую почву. — Пафос, пафос, пафос и на дорожку еще немного пафоса. Безграмотность прилагается. «Набухшие капли»… Набухают почки, тучи, части тела, наконец. Что-то, состоящее из оболочки и содержимого, причем содержимое может сильно увеличиваться в объеме. Капли к этой категории не относятся. «Непомерное расстояние» — вы представляете себе, на какой небольшой высоте формируются дождевые облака? Заглянули бы в википедию, что ли. Нижняя граница кучево-дождевых облаков зимой находится на уровне 300-600 м, летом — 600-1200 м, в сухих регионах и в жаркую погоду может подниматься до 1500-2000 м, иногда до 3-5 км. «Опоить» не то же, что «напоить». Опаивают ядом, алкоголем и прочими вредными для здоровья напитками. «Опоить» — синоним к слову «отравить», мастерапера вы мои сетевые.
Срезаю с помощью Сёко самые красивые цветы. Немного переборщил и срезал в место запланированных 4х цветов всю клумбу. Выбираю самые красивые и ложу их на могилку.
Сажусь возле холодильника и ложу сковородку себе на колени. — Замечу: аффтару данного фика больше десяти лет, на которые тянет его орфография — дописав сей чудовищный опус, олигофрен-творец ушел служить в армию. А его собратья по разуму, точнее, по отсутствию оного поставили более тысячи лайков.
Что наводит на размышления: для кого мы спасаем многострадальную нашу литературу? Есть ли там кто впереди, достойный спасения?
