Призрачны границы, а жизнь коротка

Mona_Lisa_Avatar_by_borda

Есть талантливые авторы, которые мне не нравятся. Вроде и простая фраза, и не поспоришь, а внутренний протест все равно ощущается: как это — талантливые, а не нравятся? Ну ладно гении — к этим всегда отношение противоречивое, воздействие слишком мощное, идеи слишком яркие, агрессоры они, вечно без кода в программу влезть норовят… Зато талантливые пожиже и в общении поприятнее. Можно глядеть на их идеи из-за стекла: не разделяю, мол, но сделано хорошо. И главное, опасности для моего мироощущения не представляет. Ну не стану же я меняться под влиянием того, чью структуру и принцип действия вижу насквозь.

Впрочем, это так, вступление и отступление в одном флаконе. А вообще-то я хотела рассказать про трилогию «Метаморфозы» Марины и Сергея Дяченко — «Vita nostra», «Цифровой, или Brevis est» и «Мигрант, или Brevi Finietur».

Первые книги трилогии посвящены гениальным деткам Саше (женского пола) и Арсену (мужского). Девочка Саша учится в удивительном учебном заведении, где людей превращают в слова Речи (Истинной Речи, Речи Творения, Первоязыка, Логоса, Фобоса и Деймоса им в печенку), учится на отлично, порывая с любым кавалером, едва лишь тот встанет между нею и зубрежкой. Девушка настолько впертая, что сразу понимаешь — в финале героиня торжественно вылетит в трубу продвинутым сгустком энергии. Зато мальчик Арсен даже в школе не учится, потому что его поймал на крючок плохой-преплохой терминал иномирного разума и использует в своих целях — как геймера, как компьютерный вирус, как агента и как контрагента. При этом разум такой всемогущий-всемогущий, а Арсен такой наивный-наивный, что сразу видать — быть ему компьютерной игрой, крутой и поучительной. Что, собственно, и происходит.

И прежде чем перейти к последней книге, признаюсь: не люблю я панической фантастики в духе «Гадких лебедей» Стругацких. Человек настолько боится себя будущего, что в нем фейерверком взрываются конспирологические идеи — технобожества и пандемы стаями бродят по тучным нивам творческого воображения и щиплют налитую свежими фобиями травку. Хотя приглядишься к иным нервическим антиутопиям — да и плюнешь с досады: подумаешь, один раз детишечки с дядями фантастами откровенно поговорили… А дяди не привыкли, чтобы с ними эдак, вольготненько, без пионерского энтузиазма в голосе. Зато тети привыкли, им, тетям, от детишек всякое выслушивать приходится, даже если они совершенно бездетные тети. Тети в основном начинают нервничать не оттого, что детишки говорят, а оттого, что молчат. А вернее — умалчивают.

Вот и боятся каждый своего: дядя фантаст того, что детки говорят, тетя фантастка того, о чем детки умалчивают. Боятся планомерно, многословно и банально. Панфрейдистски так боятся.

Поводов для страха перед детишечками у взрослых до фигища, но истинный — только один. Эти чертовы дети еще будут жить, когда мы умрем. Не все, конечно, будут, но многие, очень многие. И они будут ходить по нашим могилам, рыться в наших вещах и обсуждать наши биографии, когда мы уже не сможем им помешать. Мы даже объяснить им не сможем, как они ошибаются, толкуя наши слова, мысли и поступки так, сяк и наперекосяк. А может (и это ужаснее всего), их так никогда и не заинтересуют ни наши слова, ни наши мысли, ни тем более наши поступки. Если только мы не станем серийными убийцами или военными полководцами, то есть опять-таки серийными убийцами, только в государственном масштабе.

С точки зрения разума все эти подсознательные страхи выглядят нелепыми и стыдными, словно выскочившая из носа сопля. Разум недолюбливает подсознательные резоны для симпатий и антипатий. Если бы разуму дали волю, он бы выбрал повод получше для радости и для боязни. Но, как говорится, зъисть-то он зъисть, да хто ж ему дасть?

Плюс страх перед Сетью (она же Паутина), помноженный на страх перед детишками. Нет, вы поглядите на них: сидят и жмут с адской скоростью кнопки, к которым мы, взрослые, образованные люди, боимся даже прикоснуться. Кто знает, за каким хреном нужна кнопичка F10 и каким сочетанием клавиш на экран выводится меню — быстро подняли руки! Вольно. Ну что, пожилые? Лес рук. Так и будете в пенсионном возрасте на внуках захребетничать?

Сеть, по мнению авторов, выжимает людей досуха, подсаживает на наркотик сетевых развлекух, отнимает последний шанс наладить отношения с семьей, получить реальную радость реальной жизни и сделать перед физической смертью хоть что-то полезное. И мерзее всех, как всегда, выглядим мы с вами, тупые, болтливые блогеры. Мать Арсена, бесконечно повторяющая «забань эту суку» и «это надо поднять в топ Яндекса» производит удручающее впечатление. Разговоры арсеновой маменьки, утонувшей в жежизни, с папенькой, смотрящим все новостные каналы подряд, тоже должны, по идее, вызывать у читателя глубокое осуждение: она ему про то, кто кому в комментах насрал, он ей — кто кому насрал на фондовой бирже. Ах, до чего же мелкие, убогие людишки!

Вот умный-умный народ фантасты, а все равно дураки преестественные.

Ну не доходит до них простейшая вещь: за ужином люди всегда говорят о «мещанском» — и неважно, споры ли это физиков с лириками (сгинь, сгинь, рассыпься!) или срач геймеров с блогерами. Вечерняя тема — дайджест пережитого за день, беглый и формальный. Но он есть свидетельство того, что собеседники не чужие друг другу. Осуждать или хотя бы беспокоиться надо тогда, когда люди перестают пересказывать домашним, что их до ужина взволновало. Нехороший признак, ой нехороший. И не надо быть психологом, чтобы понять данную закономерность.

И вообще немало фобий отвалится, если избавиться от шестидесятнических стереотипов насчет мещанства узколобого, в которых мы, господа сорокалетние, сидим по горлышко, будто в чужой моче. Давайте уже глянем по сторонам: все произошло именно так, как они, дорогие наши истерики, мечтали. Эпоха сменилась. Причем не плавным накатом длиною в четверть века — она сменилась мгновенно, за пятилетку. Просто появилось новое средство разнообразить быт человека, погружая его на часок-другой в чужой быт, незнакомый — в качестве наблюдателя, советчика, хулителя, учителя… Или в чужую реальность — опять-таки в том качестве, в каком он хочет. Ну да, сейчас мы понятия не имеем, как с этим средством обращаться, есть ли у него побочные эффекты и сколько пользы можно из него извлечь.

Но это не повод истериковать и биться многомудрыми головами об пол в пароксизме острого кассандризма. Ни один из фантастов, предрекая человечеству полный капец ввиду чрезмерного прогресса — хоть в 1984, хоть в 2000 — ни на йоту не приблизился к реальному будущему.

А также к реальному прошлому, хай ему грець…

Так, олицетворение Большой-Пребольшой Великой-Могучей Литературы, Речь, действующая тютелька в тютельку так же, как Сеть, явно пользуется одобрямсом авторов. И героиню Сашу, в отличие от обалдона Арсена, они лишним компотом не побалуют, а не то чтобы что: «Хочешь чикс — будут тебе чиксы! Хочешь чипсов — будут тебе чипсы!» И ведь девушка — такой же стихийный гений пансистемы, управляющей человечеством. Только Арсен гений Сети, а Саша — гений Речи. Поэтому он учится манипулировать людьми и тратит по барам тридцать миллионов сребреников, уплоченных за предательство рода человеческого — ну а она круглосуточно воображает себе поток Риччи с хирургией, готовя себя в новые перельманы. И если теряет девственность, то только потому, что наставник сказал: это сделает тебя еще более продвинутой, Саша.

Один мой знакомый гей-модельер говаривал в таких случаях: «Привыкай, женщинам не везет по жизни, детка!» За что неизменно огребал по шеям. Я вот только понять не могу, отчего московский гей-мажор с швейным ПТУ в анамнезе и киевские супруги-фантасты, один из которых психиатр, а вторая — актриса, столь едины в этом мнении: привыкай, женщинам не везет по жизни, детка!

Ладно, ладно, я и так знаю ответ на этот вопрос, мне просто смешно, что меняются времена и прибамбасы, а люди нисколько не меняются. А что в результате? А в результате от некоторых книжек хочется потерять девственность даже тем, у кого ее и не было никогда. Обратный эффект, сплошной обратный эффект!

Пора бы уже и фантастам приглядеться к реальности. Писатель — зеркало эпохи, в каком бы жанре ни творил. Хоть какой-нибудь эпохи. И если он не прилепится ни к будущему, ни к прошлому, ни к настоящему, а будет обсасывать малохудожественные штампы, навеянные чересчур нервными основоположниками и родоначальниками… То из-под его пера перестанет выходить литература. Возможно, это будет коммерчески выгодный продукт. Или рупор психологических комплексов. Или и то, и другое. Но не литература.

Итак, первые две книги определенно имели связь между собой, зато третья, как это нередко бывает в трилогии, уже ни в Сеть, ни в Речь, ни в беленую печь. Единственная связь с первыми книгами ощущается в названии: втроем названия составляют фразу из «Гаудеамус игитур», которая в переводе значит «Жизнь мы краткую живем, призрачны границы».

Герой «Brevi Finietur» попадает с Земли прямиком в рай. Планета называется Раа, но разница в одно «и краткое» совершенно неощутима. Это экологическая утопия, где на деревьях только что тапочки плюшевые не растут, а так все есть: кров, еда, напитки, экраны с базовым пакетом развлекательных каналов и полное гособеспечение. Одно «но»: мигранты с других планет не могут пройти так называемую Пробу, чтобы стать полноценными гражданами. И не потому, что им запрещают — просто они физически не приспособлены для испытаний, включенных в Пробу. Видеть кожей, регенерировать травмы, еще что-то, глубоко необходимое в каменном веке и совершенно бесполезное в цивилизованном обществе… Впрочем, даже не пройдя Пробу и не имея возможности принимать жизненно важные решения, мигранты не пашут на галерах, не дробят щебень на дорогах и не строят дачи местным генералам. Всего-навсего они должны спрашиваться у хозяина, как дети: ну можно, ну можно мне, ну маааааам!

Ну так большинство людей и без всяких проблем с райскими Пробами всю жизнь спрашиваются — если не у мамки, то у начальства, если не у начальства, то у жены, если не у жены, то у батюшки в церкви. Им только дай возможность на кого-нибудь положиться, они положатся так, что надежа и опора рухнет под тяжестью их доверия.

А вот главный герой так не может. Он вообще с изрядным прибабахом, тот герой. Для начала он не может примириться с тем, что некогда принял решение слинять с Земли. И ничего сам себе объяснять не стал, прямо как разлюбившая супруга. Отдал два года своей жизни вместе с памятью об этих годах в уплату за миграцию, оставил себе сообщение в духе: «Слушай, тебе же лучше будет, поверь мне, то есть себе — и езжай уже, езжай нафик!» — и немедленно принялся сам себя изводить воображаемыми картинами несчастий, произошедших с Землей. Напредставлял ужасов — и ну рефлексировать.

поделиться:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • Одноклассники
  • Blogger
  • RSS
  • Блог Li.ру