Наткнулась в архивах майонаха (все-таки очень показательное общество — показывает, что делает с людьми вуайреизм в легкой форме, привычка заглядывать в тарелку к ближнему своему) на очередное невежественное псто: раскритикован традиционный английский рецепт с неаппетитным названием «жаба в норе» — сосиски или колбаски, запеченные в йоркширском пудинге. Ничего сложного: порезанные поперек или цельные сосиски-колбаски сложить в обильно смазанную маслом форму, разогреть там, в форме, до легкого шкворчания и зарумянивания, залить блинным тестом (слоем сантиметра в два, не больше, иначе клеклое тесто будет) — и печь на максимальной температуре до полного зарумянивания. Эдакое по-солдатски простое и нажористое блюдо. Только не наше, а заморское.
Впрочем, есть и по эту сторону Ла-Манша похожее блюдо — французский заливной пирог-клафути (то, что мы называем шарлоткой), который пекут и сладким, с фруктами-ягодами, и несладким, с овощами и кусочками ветчины.
Однако в сообществе доморощенных знатоков кулинарии незнакомое блюдо почему-то можно считать нямкой и ругать на все корки. Эх, майонаховцы, майонаховцы. Вам бы эксперта хорошего, чтоб он регулярно порол особо невежественных. Глядишь, реже бы в сообществе всплывали подобные посты: глядите, люди, какой кошмар! А потом выясняется, что «кошмар» — не что иное, как весьма известное национальное блюдо, которого данный постодел не знает. Рольмопсы, например. Или ханум. Или соус ремулад. Или фидеуа, по незнанию именуемая паэльей. Хорошо, если в комментах кто-нибудь скажет: не наезжайте зря, это национальная кухня. А бывает, что и таких скромных возражений не последует.
Но речь, как всегда, не о майонахе и даже не о еде (надо же дать пояснение, о чем сабж, а то существа, неспособные прочесть многабукафф, опять придут упрекать меня прожорливостью и бездуховностью). Речь о принципах разделения и властвования.
Как я не раз убеждалась, вбитый в неповоротливые мозги набор правил (порою смехотворный) есть могучая социальная сила. Разделяй фигней и властвуй. Какие там политические, конфессиональные или этические нормы? Среди любимых средств разделения, используемых в вирте, серьезных тем небогато, в основном мнимо серьезные. Одни наезжают на других из-за привычки класть в пельмени майонез, а не сметану (а некоторые делают это с кетчупом, представляете?); другие — растопыривают павлиньи хвосты на тему «а я это делаю так, единственно правильным образом» (с каких щей такое барство?); третьи — бегают по Сети и всех учат жизни (регулярно получая по ушам и улетая в бан, сами ничему не научаясь — чукча не ученик, чукча наставник). Вбросить это говно в вентилятор — и любоваться серьезными последствиями выступлений записных шутов, клованов на медиа-арене.
На умственную деятельность это броуновское движение умов непохоже, больше на ажитацию какую-то.
Позволю себе несколько необходимых пояснений этого термина, который употребляется как в обыденной речи, так и в профессиональной сфере. Ажитация в психологии обозначает эмоциональное возбуждение, которое сопровождается тревогой, страхом, переходит в речевое и двигательное беспокойство. Человек начинает испытывать потребность в однотипных движениях, которые порой являются не осознаваемыми, автоматическими, в разговоре, а точнее, в проговаривании неких фраз или отдельных слов. Однако способность к рассуждению теряется, сложные причинно-следственные связи не устанавливаются, появляется ощущение пустоты. Ажитация возникает при сильном стрессе, ажитированной депрессии, тревожном неврозе, болезни Альцгеймера, кататонической шизофрении. Кроме того, ажитацию может вызвать наркотическое, алкогольное опьянение, а иногда это симптом инфекционного заболевания.
Речевое беспокойство — понятие, которое отлично подходит к деятельности множества людей, ищущих признания здесь, в Сети. В реале, впрочем, таких тоже предостаточно.
Недавно моя приятельница вздумала отдохнуть и поправить здоровьичко в клинике неврозов им. И.П. Павлова (будучи человеком более здравомыслящим и хладнокровным, чем большинство моих знакомых) — и встретилась ей там дева младая, жаждущая признания более всего на свете. Дева, веруя в очередную перекуроченную цитатку из Фейхтвангера: «Талантливый человек талантлив во всем», во всем себя и попробовала — в живописи, в литературе, в драматических искусствах (в частности, в мелодекламации в духе незабвенной чеховской Мурашкиной). Однако, как и прочим «талантливым во всем», деве не хватало самой малости — гениальной беты (то есть редактора, который бы переписывал за ДБД ее пописульки) да образования, хотя бы в пределах школьной программы. Знакомая очень веселилась, когда обнаружила, что дево в упор не узнает репродукции «Юдифи» Джорджоне. Притом, что живет в Питере, где эта картина является своего рода лицом коллекции Эрмитажа и появляется то там, то сям не реже, чем «Давид» Микеланджело из ГМИИ — в Москве. Отчего-то я сразу вспомнила, как БМ в свое время не пошла со своей школой на экскурсию в ГМИИ (где не раз бывала с родителями), и одноклассники ей сказали: «Зря! Там столько голых!»
Порой мне кажется, что новое поколение «двигающих искусство» застряло на уровне семилетних детишек из рабочего района, воспитанных одновременно в ханжестве и скотстве. В советские времена и дошкольном возрасте было видно, кто из семьи инженера, а кто «из простых». СССР развалился, а сословность как была, так и осталась, никуда и не делась. Бесполезно ратовать за равенство, за бесклассовое общество: люди сами разделятся на классы, отринут предложенные им возможности, но не устанут сетовать, что им, дескать, недодали. Как будто «Циркуляр о кухаркиных детях» продолжает действовать и в наши дни. Недавно беседовали мы с френдессой о тяге к знаниям и договорились до того, что тягу к знаниям и тягу к ношению университетского галстука надо разделять.
90% абитуриентов изначально предполагают обойтись без каких-то там знаний, если и удастся впихнуть информацию в эти упрямые головы, то исключительно неполиткорректным и неделикатным путем. Зверствуя и лютуя, жизнь положив на то, чтобы не допускать к зачету работы, скачанные из инета. Принимая на свою единственную и неповторимую карму по сотне проклятий в семестр (если не в неделю). Изощряясь в словесном уничтожении балбесов, на которых природа отдохнула: предки пахали без отдыху и сроку, чтобы переместиться из одной страты в другую, повыше, а их дети идут в вузы, дабы «отсидеть» папашины-мамашины денежки, словно Проня Прокоповна в пансионе: «Деньги за год уплачены, нужно было за них отсидеть!» Зато с годами эти постаревшие митрофанушки принялись страдать на тему того, что у «илиты», дескать, имеются социальные лифты и стоящие между социальными ступенями «сита» их пропускают, в отличие от честных, но беспородных претендентов.
Очень удобно не различать социальный лифт и получение диплома как таковое, а также получение диплома и получение знания.
Образование, отдельное от знания, в наше время в порядке вещей. Не знаю, отчего «специалисты без специальности» верят, будто выедут на извечном «девочка старалась» и все-таки поднимутся вверх по социальной лестнице, несмотря на бесчисленные косяки. Да, я в курсе, что практически везде теплые места забиты боярскими детьми и представителями мелких мафий, держащих ту или иную сферу со времен, скажем, 90-х или даже 80-х. Но с тех пор прошла четверть, а то и треть века. Что будет, когда придет время смениться очередной мафии? Кто придет на ее место? А никто. Такие же тупицы, именующие себя оппозицией. Контрэлита, рвавшаяся на место элиты, но ничем ее не лучше.
Почему я так думаю? Потому что наблюдаю за планомерным падением профессионализма, причем везде. Планка снижается с каждым годом — и все равно молодые поколения не в силах ее взять.
Сколько я здесь писала о необходимости освоения грамотности для литератора (притом, что грамотность не помешает любому амбициозному молодняку) — и в ответ получала такое сопротивление, словно не взрослых людей (вообразивших себя писателями) уговариваю освоить школьный курс русского языка, а беременных на последнем месяце заставляю разгружать вагоны. Все начписы надеются повиснуть мертвым грузом на бете (которая, как правило, не особо отличается от альфы — такое же малообразованное и «слабограмотное» нечто, неизвестно как сдавшее ЕГЭ, черти бы тот ЕГЭ драли). Все пытаются увильнуть, заявляя: «Русский язык меняется, вон и кофе среднего рода сталО». Это не кофе, это сын одной издательницы, не знающей, на чем бы ей сделать деньги, родился существом среднего рода, зато взятки дает и без мыла в жопу чиновникам влезает отменно.
Схемы такого рода известны всем издателям учебников, справочников и прочей относительно ходкой литературы. Внести несколько мертворожденных «поправок» в словари якобы русского языка с помощью никому не известного филолога, голодного, как все представители этой умирающей профессии, а потому готового на любое блядство, дать откат минобрятам, которые не голодают, но и интереса ни к чему, кроме откатов, не имеют — и что угодно среднего рода станет. А уж каким языком станут писать начписы, внедряя его в детские мозги — на то Министерству образования, издателям и блядовитым филологам плевать. Они не рассчитывают жить в этой стране, их, очевидно, с нетерпением ждет Европа и прикопанные в офшорах клады.
Пожалуй, придется сделать из одного поста целый цикл. В нем я попытаюсь объяснить, почему одно разделение социальных страт кажется мне фигней, а другое нет, почему одни виды деятельности кажутся мне интеллектуальными, а другие — речевым беспокойством, не то данью, отданной собственной придурковатости, не то сливом времени в унитаз.
Почему-то вопрос национальной грамотности не кажется мне фигней. Зато рецепты идеального борща или какого-нибудь позоле-посоле — кажутся. Может, потому, что борщ или иной супец никакого влияния на будущее нации не окажет, вари его как хочешь. А деградация языка — еще как окажет. Так, может, людям, вообразившим, будто они делают что-то хорошее, устраивая холивары на идиотскую тему, не стоящую выеденного яйца, остановиться и задуматься: кто их разделяет этой фигней и норовит властвовать их умами? кто обращает их умственную деятельность в ажитацию и речевое беспокойство? кто превращает их в сетевую биомассу?
