Вопросы синкретизма в искусстве, а упрощая — творческого партнерства как в процессе создания, так и в плодах — интересуют меня много лет: я даже когда-то писала диплом по синкретизму искусств на примере движения прерафаэлитов. И пусть я давно уже не верю в возвращение добросовестного, ответственного отношения к своему делу в творческой сфере деятельности. Смирилась с тем, что не будет у нас больше (по крайней мере в официальном книгоиздательстве) ни хороших книг с отменной полиграфией, ни талантливых иллюстраторов, понимающих, ЧТО они рисуют и желающих войти в вечность, а не в платежную ведомость… Но поговорить о том, как это было, по-прежнему хочется.
Художник Артур Рэкхем, великолепный английский иллюстратор, чьими произведениями я решила украсить пост (в качестве релаксанта, смягчающего содержание), в свое время писал: «Чтобы иллюстрации получились стоящими, художник должен чувствовать себя партнером, а не слугой». Интересно, есть ли среди тех, кто абсолютно согласен с данным утверждением (на словах), хоть один, кто помнит, что такое творческое партнерство?
«Иллюстрация может передавать то, как художник видит идеи автора, или его собственные независимые взгляды; но любая попытка превратить его в примитивное орудие в руках автора неизбежно приведет к провалу. Иллюстрация столь же многозначна, как и литература». И опять-таки никто не возражает, мистер Рэкхем. В новом веке даже появились экранизации литературных произведений, наиболее, как бы это сказать… динамичных? популярных? интересных? Всё не то. Словом, человечество додумалось до экранизации книг, выбранных продюсерами по особым, неведомым простому смертному соображениям. Что в конечном итоге убьет искусство складывать слова. Оно и так с некоторых пор на ладан дышит.
Нынешний «мастер слова», полуграмотное и полуумное существо, пишет не роман и не повесть, а сценарий сериала. Вместо повествования — диалоги с ремарками, описания декораций и костюмов, драматургия и сценография. Оно бы и хорошо, кто против? Но и драматургия, и сценография слеплены так, как их видит дилетант. Эдакий мелкий двоечник, попавший в кино на боевичок и пересказывающий увиденное приятелям. «И тут они как набегут! А он по ним тыдыдыщ — а ему в спину с ноги как прилетит, как бросится, как завоет! Но в горло он успел воткнуть и там два раза повернуть…» Пардон, это уже Лермонтов, классика неистребима, бессмертна и бесконечна. Бесконечнее нее лишь глупость.
Глупости, как литераторской, так и иллюстраторской (вернее, псевдоиллюстраторской) я видела много. Проблема даже не в том, что большинство оформителей — всего лишь протеже завредов, главредов и прочих «редов», поставленные на конвейерное производство «картошек». («Картошками» в «АСТ-ПРЕСС», где я работала несколько лет, называли существ, похожих на раковую опухоль, с мордами имбецилов посреди… новообразования. Причем рисовавшая эту пакость девица, родная племянница заведующего оформительским отделом, ИСКРЕННЕ считала своих творческих ублюдков смешными и обаятельными. Чтоб ей самой всю жизнь быть такой же обаятельной. И смешной для всех, кроме себя.)
Проблема в том, что и писатели, и оформители забыли, какие стороны художественного произведения может открыть читателю иллюстрация. И что такое союз между образами, созданными словом и кистью.
Послушаем далее историю (а по нынешнему взгляду на жизнь — сказку) мистера Рэкхема: «По-настоящему важно лишь взаимопонимание, которое исключало бы разногласия и противоречия. Иллюстратору иногда приходится договаривать то, что должен был, но не смог ясно выразить автор, а подчас и исправлять его промахи. Иногда от него требуется добавить свежести, чтобы оживить читательский интерес. Такое партнерство весьма продуктивно». И что же это такое — взаимопонимание автора и иллюстратора?
Помню, как одна поклонница моих книг вздумала подарить мне вариант обложки. На рисунке красовалась голая побеленная баба с колбасами на голове. Колбасы, в отличие от забеленного тельца, были затейливо раскрашены в сакральные цвета под церковную парчу. На мое глубокое изумление (в котором не просто проглядывалось, а прямо-таки доминировало отвращение) мне объяснили, что среди персонажей имеется некто со змеями на голове — ну и вот он. Оно. Она. Притом, что не было в книге никого со змеями на голове. Не было и всё. То есть поклонница не читала текст, не пыталась создать образ, а попросту решила за мой счет и на моих костях побыть творческой единицей, героически отфотошопив ню из интернета и пришпилив ворованной картинке на башку несколько колец «Краковской». И всё это надлежало выставить на обложку для привлечения читателей. Шика-а-арно.
Менталитет таких доброхотов убивает правильный подход к качеству… чего угодно. Дареному коню в зубы не смотрят, автор, скажи спасибо за халявную обложку, даже если перед тобой кривая фотожаба, не имеющая к тексту ни малейшего отношения. Опять фансервис высовывает свою уродливую морду из якобы профессиональной сферы. Фикерская форма благодарности за всё и всем, ведь это халява. А что бесполезная и уродливая — ну так халява же! Многие авторы (вернее, аффтары, графоманская косточка) согласны принять в качестве обложки любую дрянь — ведь их книги такая же дрянь. Поэтому главная задача аффтара — найти халявную картинку. А образ, который бы подходил к тексту… Откуда в их тексте образ?
Однажды в ответ на мои сетования по поводу резкого и безобразного падения уровня книжного оформления приполз в мой блог «полемизировать» малый по фамилии Туболев, по имени Вадик, а по псевдониму Жорж Милославский, то есть князь Милославский, а, нет Милослав Князев. Был он незнамо кто, неудавшийся модельер, любитель переодеваться в карнавальные костюмы (невзирая на бабий зад, покатые плечи и лицо, показавшееся симпатичным любой… половозрелой свинье); за фоточку в красной треуголке (!) полу-трансвестит немедля получил прозвище Милочка Красная шапочка. Также был он завсегдатай Форума махровых графоманов (таково самоназвание — ребятишки, большинство из которых давно пережило кризис среднего возраста, в глубине души понимали, кто они есть). Словом, сферическое графоманящее ничто в вакууме.
Прибыл сей обладатель выдающегося таланта, вкуса и скромности откуда-то из прибалтийской болотистой местности, оттого, видать, и ум имел хуторской, крестьянский, конкретный, творческим людям противопоказанный. Напечатав несколько мартисьюшных опусов «тыдыдыщ-жанра» в одиозном «Эксмо» (к тому времени не занятому уже ничем, кроме отмывания денег), Милочка Лжекнязев свято уверовал в собственную компетентность в ЛЮБОМ вопросе.
Между тем в милочкиных опусах каждая фраза вызывала брезгливость пополам с недоумением. Однако оформление книжонок писателя Лжемилослава Лжекнязева вызывало еще более негативное чувство. Во-первых, то были ворованные сканы всего подряд — обложек игрушек, кадров из фильмов, сетевого мусора… Я не раз видела, как студенты подрабатывают подобным «рисованием» прямо на лекции, а на гонорар (за пятачок пучок) покупают себе гаджеты. Во-вторых, сканы были слеплены в композиции «бластер с сиськами».
Хуже «бластера с сиськами», по моему мнению, может быть только «пиздом на драконе», но это литературка другой категории — до нее Вадям еще самоидентификацию и каминг-аут провести надо. Так оформляются женские изделия про мерисьевую любоффь. Предрекаю резкое увеличение их количества в связи с гибелью мамзель Таргариен в двух шагах от вожделенного трона и в двух дюймах от вожделенного мужчины. Понапишут фанфиков, где у тети и племянника случится любовь-морковь, брак и семеро детишек с анимагической драконьей формой — а потом примутся заменой в Ворде переименовывать Дейнерис в Афигелис и бомбардировать исправленными фиками издателей. А тем ништо — и не такое печатали!
Но вернемся к нашим баранам-хуторянам. Именно о том, как добиться нужного размера бластера и сисек, жаждал поведать миру форумный махровый недомодельер Вадя. И советовал для полного взаимопонимания выслать художнику тысячу рублев и авторский экземпляр с автографом. Я от последнего не прочь, но знают ли хуторские Вадики, СКОЛЬКО на самом деле стоит полноценное ХУДОЖЕСТВЕННОЕ оформление? И что его не заменит даже заранее оговоренный «образ сисек и ствола» (да, это был каламбур и неприличный притом)? Знают ли Вадики, что и подкупленный никому не нужным аффтарским экземпляром, автографом и тремя грошами криворукий фотошопер НЕ художник? Знают ли они, что оформление книг есть отдельная сфера в изобразительном искусстве, а не способ удешевить издание чтива, которое и издавать-то не стоит?
В общении с трансвеститами Вадиками с самого начала понимаешь: объяснить разницу между настоящим иллюстратором и псевдооформителем, ворующим картинки «с тырнету» обитателям «мыслящих болот» невозможно. Просто невозможно и всё. Для них не существует критерия художественности.
В искоренении этого критерия, собственно, и состоит главная проблема современного искусства.
