Я обещала поговорить о сеттингах, но сперва поговорим о сношениях… то есть взаимоотношениях сеттинга и героев.
Персонаж и окружающая его действительность могут дополнять друг друга, могут взаимодействовать на контрасте. Они могут даже драться и кусаться на протяжении всего произведения. Но они не могут быть параллельны, как в большинстве опусов МТА и случается. Однако когда этот параллелизм подмечает критик, аффтар может прийти в расстройство и начать объяснять, скажем, что появление в его шедевре тыщалетних демонов очень даже к месту и ко времени, а их поведение придает действу атмосферности.
Между тем передать атмосферу места действия и принести протагонисту мешок лута — отнюдь не одно и то же. Не говоря уж о том, чтобы принести этот мешок, действуя и разговаривая как маленькая девочка, пересмотревшая аниме. Таково любимое развлечение младоаффтаров — заставить персонаж делать не то, что он способен, а то, что, по мнению аффтара, будет красиво смотреться. Сплошь и рядом персонаж, который должен придать повествованию крутизны, а потому выведен инфернальным или звероподобным, ведет себя… миленько. Так и хочется погладить его по голове и дать с полки пирожок.
Про правителей и правительниц мега-убер-империй, объясняющихся в манере восьмиклассниц, впервые в жизни приглашенных на взрослое свидание, про киллеров-наемников-ландскнехтов, которые по натуре своей школолоубиваторы-косплейщики, только ленивый не писал. А ведь есть еще и монстры! И просто животные. Которые ведут себя, мыслят и изъясняются без каких бы то ни было животных или монстрюозных изменений в сознании. Аффтары предпочитают игнорировать тот факт, что и у любимых публикой котиков имеется собственный, кошачий менталитет.
Вместо этого они планомерно осуществляют перенос:
а) котика в человеческое тело: «Так. Значит, я не просто какой-то человек, а мистер Джефферсон? Интересно! А сам он где? Но это значит, что мой Джерри не просто гуляет целыми днями, а ему надо? Хммм… Это не так интересно. Ну да ладно. Всё равно ведь — можно выйти и ходить по городу, и… — после работы — пфффф, ну хоть после… и есть то, что хочешь, и сколько хочешь — сперва это еще купить надо… КУПИТЬ? Это что? Мряу, как сложно-то… а как понять, хватит ли этих денег, чтобы купить? Ну да, ну да, ты-то сведения вложил, но как мне еще со всем этим разобраться?!»;
б) котика в истеричную жеманницу: «Моя дорогая Мурри! Надеюсь, это послание до тебя дойдет. Впрочем, я уже ни в чем не уверена. Я в такой растерянности… Вообрази себе, в каком ужасном положении я оказалась: МОЯ меня куда-то перевезла! И исчезла! Какова наглость! Вчера меня посадили в переноску — я думала, как обычно, везут к Этому Мерзкому, который колет какую-то дрянь; но когда переноску открыли и я выглянула — там было Совершенно Незнакомое Место! И Совершенно ЧУЖИЕ!!!»;
в) котика в словоблуда: «Ладно. Пока у меня недостаточно информации для дальнейших размышлений на эту тему. ОНИ — существа скорее чувствующие, чем рассуждающие (несмотря на всё, ранее мною сказанное), и потому их суждения, насколько я мог оные суждения слышать, часто носят нерациональный характер. Мы же, с другой стороны… Вот как раз и кресло мое любимое свободно, ОНИ куда-то гулять пошли, самое время заняться серьезными проблемами. Итак. Можно сформулировать три основных вопроса: какова природа вещей? Как мы должны к ним относиться? Какую выгоду мы получаем из такого отношения?»;
г) котика туда, где его встретит домовой, изъясняющийся в псевдонародной манере, обязательной для всех младоаффтарских домовых — ну а манера изъясняться кота… сами видите: «- Итак, — продолжил кот, — эта девица не просто заметила Кролика, но погналась за ним и непонятным образом сумела пробраться к нам, что считалось невозможным в принципе и только по этой причине не было запрещено. И, естественно, создала множество проблем, а в конце концов оскорбила королевский суд, куда была вызвана в качестве свидетеля, и их величества персонально, после чего сбежала. Королева в гневе — а она, поверьте, приходит в гнев по гораздо менее существенным поводам. В результате мне было поручено разыскать упомянутую Алису с тем, чтобы привести ее к их величествам на суд теперь уже в качестве подсудимой. Дело крайне щекотливое по многим причинам, но с властью не спорят, как вы можете понять. Хотя угроза Королевы отрубить голову мне, в случае невыполнения задания, довольно-таки абстрактна. Да и Алисе вряд ли угрожает что-то серьезное. Но дело не в этом. Дело в том, что для перемещения в конкретное место нужно произвести расчеты для открытия портала… эм… перехода».
Кстати, вышеприведенный автор полагает себя непревзойденным знатоком достойных и недостойных стилей. И в упор не понимает, отчего его котикотворчество показалось мне достаточным основанием, чтобы сделать вывод об отсутствии у создателя сего чутья и вкуса.
Да потому, что вложение в оболочку персонажа чуждого ему менталитета есть верный признак графомана. Графоман так заигрывает с публикой: придает персу популярный вид, наращивает шерсть и/или мускулы, придает интересной бледности и вампирического сексапила, одевает в моднявые шаровары… Неизменно оставляя бравому самцу сознание скучающей за компом секретарши. Сколько секретарше-принцев на горячих скакунах вы уже встретили в современном фэнтези? Конармию сформировать можно.
Женский пол, описывая мужских героев, пропускает через персонажей гекалитры эстрогена — так, что в результате получается не просто девочка, а хронически беременная девочка, зачавшая, очевидно, непорочным путем, ибо представления о мужской сексуальности у нее тоже нет. Мужской пол делает из женщины верного оруженосца в перманентной течке, поскольку это самый удобный девайс, который может придумать мега-убиватор для своих нескончаемых подвигов. И на привалах не скучно, и всегда есть кому прикрыть тебя в бою. Ну а любители самовыражения и/или неформата стараются подражать великим и/или успешным — вот и тягают в свои произведения то Кэрролла, то Гофмана, то Пратчетта, то Геймана. При этом понятия не имея, что бы им вложить в персонажей нечеловеческого масштаба.
В результате где-то в самой середке надутого воздухом героя болтается надоевшая всем инфантилка, дуреха и врушка.
К тому же в наши дни сложно творить, не используя приемов постмодернизма. Что поделать, это направление, как и панфрейдизм, вползло в закрома мировой культуры и постоянно шебуршит там в поисках новых реминисценций. Писать, ощущая себя свободным от культурного наследия всех времен и народов, почти наверняка значит изобретать велосипед. Причем не лучшую модель.
Поэтому многие авторы (и я в том числе) охотно вводят в повествование древних божеств, демонов, духов и проч. Это настолько распространенный прием, что не стоит сразу кивать в сторону Нила Геймана. Я вот, например, в своем творчестве руководствуюсь не «Американскими богами» и не «Детьми Ананси», а психологической теорией Джеймса Хиллмана. Это был основоположник новой научной школы, противопоставивший психологическому монотеизму Юнга психологический политеизм. Именно он предположил, что образы, рождаемые бессознательным, повторяют языческих богов и имеют ценность в себе самих, а их задача — получить как можно большую автономию и свободу от контроля Эго. Вы что-нибудь поняли? То-то же. Геймана понять намного проще. Поэтому люди, которые не читали ни меня, ни Хиллмана, ни даже Геймана, годами бубнят, что я у американского фантаста сочинение списала.
Тогда уж пол-Самиздата у него списало.
Вопрос не в том, что ежели кто-то где-то ввел в повествование кота или божество, остальным надлежит от этой идеи отказаться и похерить приемчик. И вообще не пользоваться приемами, уже использованными кем-то когда-то — а то критики на смех подымут. На всех писателей новых приемов не хватит, не надейтесь, сетекритики. Поэтому вопрос не в том, что введено в повествование, а в том, как это написано.
Повторяю спецом для доморощенных интуитивистов с их котикофилией: когда «что» подменяет собой куда более важное «как», это становится главной предпосылкой для создания ярлыка — вместо оценки. Конечно, выцепить из повествования пресловутое «что» намного проще, чем оценить ускользающее «как». Особенно для тех, кому непонятна разница между визгливой человеческой дурой и напуганной кошкой, между ехидным чеширским котом Кэрролла, у которого каждая фраза — готовый афоризм — и придурковатым занудой, излагающим мутную историю о своем попаданчестве вместо Великобритании в Пропойск село Великие Бортники.
Хотите критиковать так, чтобы вас потом не возили личиком по асфальту? Для начала научитесь простому приему: не оценивать текст по факту наличия в нем шутки, метафоры или детали, которая вам где-то когда-то встречалась. Формальный подход к тексту ничего не говорит об авторе, зато о вас он говорит всё. После чего надувать щеки становится бесполезно, ибо дурь каждого из вас видна была.
Напоследок признаюсь, что уже давно перестала гасить в себе ощущение «Я капитан Очевидность», сталкиваясь с феерическими неучами по три раза на дню. Особенно много их среди интуитивных критиков, не желающих, прежде чем валить свои имхо в одну кучу, осваивать даже азы. Могу посоветовать этой публике пойти и удавиться почитать хотя бы старый-престарый учебник Г.Поспелова «Введение в литературоведение». И пусть в нем тонна идеологии, но в башке любого из вас ее не меньше. И это идеология не огромной страны с богатым культурным наследием, а мелкого гнилого инет-болотца с десятком малограмотных пустомель и жирных троллей в качестве идеологов. Так что заносы Поспелова вам покажут соотношение масштабов.
А когда повзрослеете, поумнеете, произойдете из голых гадов хотя бы в приматов — зовите. Посмотрим, что из вас вышло.
