Владимир Набоков. Дар
На днях напишу, что со мной случилось и куда я пропала. Вот только отойду от больничных буден — и все как есть опишу. А пока — старый пост о вечном.
Писатель редко бывает бизнесменом. Хоть и не секрет, что от него все чаще и чаще требуют бизнес-мышления и офисной четкости исполнения. Только вот исполнения чего? И какое отношение эти требования имеют к литературе? Этот вопрос я задаю себе без малого двадцать лет. Ну и методы обращения с писателем у «системного бентоса» год от году все краше.
Прислали мне давеча ссылку на пост автора, на которого издательская шестерка наорала из-за звонка в ее, шестеркин, выходной. Или может, у тетки пирог сгорел, муж изменил, сын единицу принес. На ком отыграться? На позвонившем писателе, который редактору, замечу, ни разу не подчиненный, не родня и не причина неудавшейся жизни. Оглушенный редакторским ором автор забрал книгу из издательства и ушел в глубокий шок.
Я, честно говоря, тоже в некотором шоке. Профессионализм издательских сотрудничков падает на глазах. Мне до сих пор казалось, они только собак и писательские мозги ебут, изображая крутость при полной собственной бесправности, без надежды удержаться даже на должности штатного жополиза. Надо же начальству подсигивать, а то он тебя из редакторов в сторожа на складе выгонит, а коли уже выгнал, то и дальше погонит, на мороз. Как известно, чем мельче клоп, тем больше воняет.
В комментах автору вовсю сочувствуют обалдевшие коллеги. Однако среди сочувствующих регулярно возникают «солидарные издательские работники» с высказываниями (почти цитата): «А почему бы не крикнуть на дуру, если мы ее за свой счет издаем, много вас тут таких». Так и хочется сказать: гаврючки вы наши, бляди-айконы! залогиньтесь! А то блядей, считающих себя иконами, у нас много — мало настоящих писателей. Увы, заменить их дурачками и дурочками с самиздатиков и прозырушек не получится, что бы ни пели издателю в уши набранные по принципу шопопалы и протекционизма «специалисты».
Если двадцатилетний спад на производстве так и не заставил руководителей оного сменить тактику и стратегию, если в отделы, формирующие эту самую тактику со стратегией, сбрасываются пенсионеры системы, отработавшие свое или не угодившие спонсору — системе хана, малоуважаемые товарищи. А тем временем мы, не тормозя на виражах, приближаемся к новой системе оценки — по ларьковой горластости, по клетчатосумчатой непрошибаемости, по умению канючить «Ну гражданин начальник…» — и выканючивать из «насяльника» причитающееся. Рай, просто рай для подыздательских сетевых гуру с уголовным прошлым и пэтэушным менталитетом.
Мои отношения с издателями, признаюсь, всегда были дерьмовыми: я с 90-х не выношу желания меня обокрасть или развести на бесплатные услуги, а издатель у нас с тех же времен нищий, капризник и вор. Две из перечисленных черт еще можно вынести, но все три, соединенные в одном, гм, сосуде, заставляют сильно сомневаться в перспективности любого сотрудничества с подобными сосудами. Меня неоднократно пытались кинуть, заставить платить налог из своего гонорара вместо оговоренной оплаты «чистыми», перевести на другие языки без моего ведома и без выплат, делали черные допечатки моего текста, не выплачивая гонорара и потиражных, сбивали ставки вдвое, внезапно переводя все книги серии из хардкоров в покетбуки, после подписания акта о приемке рукописи требовали сократить ее на треть, чтобы издать не в твердой обложке, а опять-таки как попало, зато дешево…
Но орать? Не знаю, что бы осталось от того, кто вздумал открыть на меня хайло в доброй старой традиции «Я начальник — ты дурак». Как говорится, «ваш тигр — вы и спасайте». Однако что делать людям, которые попросту не умеют орать на того, кто орет на них (я, кстати, тоже не ору, я, как уверяет БМ, разговариваю на парселтанге)? Что делать людям, которым некогда внушили: их профессия не предполагает умения на кого-то орать? Вот эта самая «интеллигентная профессия» (к которым ошибочно относят научную сферу — впрочем, манеры современной профессуры распрекрасно избавляют от смешных иллюзий еще в студенчестве) — это, в первую очередь, писательские цирлих-манирлих, не мешающие, впрочем, достаточно жестко прижать писателя, оговаривая условия публикации, облить грязью в отзывах, наделать дыр в самооценке в ходе переговоров… Зачем орать, если автора всегда можно обидеть тихо? И так же тихо обокрасть.
Наверняка немало людей скажут (а кое-кто и сказал, все в тех же комментах): ну подумаешь, сорвалась какая-то личность, у ей внутре неонка и жизня нервная. Пожили бы сами в режиме «Мы рискуем своим баблом, издавая вашу херню»! Надо быть существом, далеким от процесса, чтобы не замечать очевидного: отношение к писателю не просто меняется к худшему — оно превращается из отношения к профессионалу в отношение к гастарбайтеру. Профессионал может не устраивать по разным причинам, от цены до квалификации — зато воздействие ором куда эффективнее, если вы не со специалистом договариваетесь, а доносите свое мнение до дебила. Или до того, кто ведет себя, как дебил, полагая, что этим упростит себе жизнь. Ценность поденщика нулевая — сольется, нового наймем. За ту же цену и с тем же отставанием в развитии.
Подвижка в сторону базарных методов обращения с писателями — последствия уничтожения значимости автора как такового. Никакой ценности литератор для издательства не представляет. И уже давно. В комментах справедливо подмечено: «Отношения в бизнесе (в том числе — издательском) складываются исходя из рыночной ситуации. Если ценность оригинального текста в структуре продукта (книги) сводится с минимуму, то снижается и ценность автора, который его создал. Больше начинают цениться полиграфия, реклама, редактура и прочие важные, но технические вещи. Итог — издатель позволяет себе орать на автора, но хорошо разговаривает, например, с типографией. Можно было бы, конечно, отстроить систему государственную какую-то, но ведь по результатам Года литературы в России, мы знаем отношение власти к современным писателям. Я бы в этом плане не стал на что-то надеяться».
Неудивительно, что с годами не только трололо в Сети, но и вполне реальные сотрудники вполне реальных контор начинают терять рамки и берега. Им, видите ли, мало опустить писателя до состояния просителя и шпиона, которому приходится выбивать обусловленный гонорар и отслеживать по своим каналам количество продаваемых экземпляров. Им мало перевести отношения из деловых в плоскость личных (одна такая особа вместо деловых переговоров вела со мной и Мышью беседы по четыре часа, рассказывая перипетии своей унылой биографии, показывая целые фотоальбомы домашней живности и своего вислоносого потомства — надеялась, вероятно, стать нашей подругой и сбить ставки на книги, но мы стояли насмерть), в каковой плоскости всё смутно и есть шанс избежать судебного иска за свои откровенно уголовные художества.
Теперь этой породе пришла охота поорать — ментальности меняются, в книгоиздат приходят молодые (относительно) специалисты (тем более относительно). Для большинства шантаж становится чересчур деликатным средством манипуляции. И к чему вообще манипуляция? Манипулируют равными и вышестоящими, на прислугу орут. Ощущение, что писатель — прислуга, крепнет и ширится.
Автор поста печально признает: «Очень много непрофессионалов на руководящих постах в издательствах. Я имею в виду, что процессом чаще всего рулят люди, не разбирающиеся в литературе. Оценить текст они поэтому просто не могут. А кто может, так это и по книгам видно сразу, и с авторами профессионалы ведут себя абсолютно корректно». Не скажу, что я согласна с этим высказыванием: умения оценить текст, как и корректного (ну хотя бы честного) поведения с писателем на уровне главлита я не встречала нигде. Россказни о заповедных местах, где с писателем работают корректные профи-издатели, а не бесправные редакторы, неспособные исправить систему, и не тихие воришки, исполняющие начальственные инструкции по опусканию автора — всё это для меня миф, писательское Эльдорадо. Или редакторская солидарность, ведь автор поста и сам — работник толстого журнала, а значит, видит и знает больше, чем говорит.
Бизнес-мышление, за четверть века перелицевавшее книгоиздат из творческой системы в хищническую, неуклонно ведет нас туда, где мы уже были — на дикий, стихийный базар времен перестройки. Здесь прав тот, у кого крепче глотка, меньше всех страдает никому не верящий параноик, успешней всех развивается обладатель личных связей и криминальной крыши… Хотелось бы, конечно, дожить до светлого момента, когда эта ситуация свернет от дикого базара в сторону цивилизованных сделок.
Хотя мне кажется маловероятным формирование книжного рынка, на котором нашего брата писателя не будут гонять, словно стаю бродячих собак, а если кормить, то объедками. Для того, чтобы цивилизовать любой рынок, стихийной самоорганизации мало, этим должно заняться государство. А у государства до черта других забот, и пресловутый Год литературы лишь подтвердил: недосуг госструктурам восстанавливать Гослитиздат. Не до сук. Так что вот она, перед нами, высшая инстанция — издатель, поголовно далекий от литературы, и аггелы его, далекие от уважительного отношения к «поставщику контента», да общая наша литературная лодка с гнилым днищем, без руля и без ветрил, да сине море словесности до горизонта и за горизонт. Прего, синьоры, прего.
