Воспоминания затягивают, определенно. Расскажу о том, как «близкие», ни разу мною не виденные и ни черта обо мне не знающие, боролись за мою чистоту и нравственность. Причем стандартным, всем мамашам известным путем, то есть устраивая мне материнские истерики. И опять в это методе были повинны когнитивные искажения, будь они неладны.
Эгоцентрическое искажение, как я писала в прошлом посте на эту тему, начинает проявляться еще на этапе «Раз мы с вами таперича друзья, окажите мне услугу!» Дружба, как правило, выражается в том, что мы ведем длинные и подчас неимоверно скучные для меня беседы. Если мы ведем их в комментариях, это как бы менее тесная дружба, если в личке — более тесная, а если в почте, аське, скайпе, ватсапе — уже интимная. Так работают юзерские мозги. Пришедшему из реала не понять!
Вот потому-то «большие личные друзья», выпнутые мною вон за советы, как мне думать, писать, общаться и глядеть на мир, стандартно норовят уязвить меня написанными в их адрес письмами (в личку! о ужас! о разврат!) или другими знаками внимания. Как если бы написание ответа на их выходки было бы чем-то позорным: беседы в скайпе — интимом, переписка в личке — компроматом, разговор в треде — чем-то вроде флирта… Даже в строгую викторианскую эпоху подобное поведение характеризовали как ханжество. А в психологии — как комплекс Гризельды, когда усердное соблюдение чьей-либо «чистоты» на деле оборачивается желанием самому попользоваться охраняемым объектом.
К тому же в вирте, как принято говорить, «люди работают», создавая то, что в психологии называется субъективной социальной реальностью. Субъективная социальная реальность сама по себе место небезопасное, а уж при поддержке вирта и подавно. Слабой крыше не удержаться. Особенно когда в подсознании рядового пользователя, пришедшего за домкратом для самооценки, рулит эффект Лейк-Уобегон, то бишь стремление при любой возможности распространять льстивые верования о себе и считать себя выше среднего. Точно так же действует и эффект сверхуверенности, и эффект ложного консенсуса, привычка переоценивать степень согласия с данным индивидом других людей.
Научные исследования в области психологии подтверждают гипотезу, что эгоцентрическое искажение является результатом непреднамеренного искажения восприятия реальности, а не осознаваемой, намеренной мотивацией казаться нормализованным (обычным). Получается, что человек, который несет всю вышеупомянутую херь, не имеет ОСОЗНАННОГО намерения обманывать. Он просто дурак со снижением критики. А снижение критики позволяет эффектам сверхуверенности и ложного консенсуса поселиться в мозгу прочно и надолго.
Приведу в качестве схемы действия данного эгоцентрического искажения пресловутую Асеанну Михееву, как наиболее усредненный вариант человека графоманящего и всюду ищущего не общения, но внимания.
К сожалению, неистовая потребность во внимании не определяется с первого «здрасьти». Эту особенность собеседника понимаешь гораздо позже (порою слишком поздно) и чаще всего не имеешь представления, как его, уже не истероида, а полноценного истерика, утихомирить. Не пощечиной же? Хотя… рано или поздно доходит до пощечины.
Итак, несколько лет назад эта особа, совершенно такая же, как покойный дедушка-эротоман из США, возникла на горизонте и вскоре принялась ныть и клянчить. Через некоторое время таки выклянчила она у меня технический редакторский разбор. А хотела — рецензию и даже норовила заплатить за написание оной. Почти с ужасом я поняла: ЭТО не отступится. Кто-нибудь тут же бы и рванул писать доброе и светлое, даром что уровень опуса был как у всего Самиздата в среднем, тринадцать на дюжину. Но брать деньги за рецензию лично я могу только со СМИ — причем с тех, где дают не рекламную хвалитику, а нормальную критику, без восторгов вокруг мусора, номинированного на собачью розетку. Торговля мнением вразнос не входит в мои жизненные планы.
Однако графоману или мало что умеющему начпису (а я было приняла сорокапятилетнюю многодетную ролевичку за МТА женского пола лет двадцати, студентку, фэнтезиманку, анимефага, одна штука; это было хорошо для уже весьма немолодой ролевички, поскольку молодые дуры вызывают у меня сочувствие, а не отвращение, как дуры, перевалившие далеко за сороковник) не объяснишь и самой простой истины: если мне кажется, что представленную вещь невозможно рецензировать как полноценное произведение, я принимаю за данность тот факт, что она сырая. А значит, ее следует доработать напильником, в первом приближении к читабельному тексту. Обычно доработка напильником производится в паре с редактором — просто потому, что автор неопытен. Или мудак. Или неопытный мудак.
Мне неоднократно говорили, что я думаю о людях лучше, чем они есть. Видимо, оттого мне всегда мерещится небывалое: автор, получивший пиздюль животворящий, идет и дорабатывает свою писанину. Ага. Щас Асеанны Михеевы станут приводить в порядок свой словесный выброс. Скорее всего, они его издадут за свой счет, обездолив собственных деток, лишь бы доказать, что редактор был неправ. Асеанна, кстати, так и сделала — издала свою писанину он-деманд, не получив хвалебных од. Хорошо хоть свалила с пляжа… Тем оно, собственно, и закончилось… бы. Кабы не желание ВСЯКОГО облагодетельствованного мною юзера поучить меня жизни.
Повод вскоре представился, причем повод, никак не связанный с литературой. Ибо те, кто понимает: учить меня писать им невместно, охотно учат меня, как жить «по толерантности». Им, очевидно, в голову не приходит, что толерантность, корректность, вежливость и тому подобное для творческого человека являются рамками, мешающими видеть то, что есть, и прямо говорить, что видишь. Мое отношение к тоталитарной истерической толерантности, стараясь выражаться цензурно, резко негативное. Если я вижу, что человек негодяй, мне плевать, негр он, лесбиянка, инвалид или феминистка, сражающаяся за право на все преимущества сразу по факту обладания вагиной.
Ну словом, ситуация началась с того, что у графоманки Михеевой, увязнувшей в трясине толерантности, имелся ребенок, да не один, Асеанна была дама многодетная. Один из отпрысков был, как сейчас говорят, особенный. А попросту больной, чему нельзя не посочувствовать. Несколько лет назад и его нерадивая маменька, и немало других «ищущих себя» страдалиц кучковалось вокруг Сетелизы Пономаревой. Оная Сетелиза уже настолько «приняла себя какой есть», что вместо «здравствуйте» на сайтах любой направленности писала: «яматьижена (с) и мой ребенок аутист». Стандартная форма топорной манипуляции. Подобное заявление ПОЛОЖЕНО принимать за гордость и силу духа, хотя на деле прочитавшему сие подспудно предлагается сделать матери больного дитяте «ку». Мне также намекнули, что пора бы сделать Сетелизе и ее окружению «ку» — но я, сволочь такая, от предложения отказалась, причем в крайне невежливой форме. Сетелизы со товарищи мне уже были известны как клеветники и пакостники, уверенные, что болезнь их детей всё спишет. Как война.
Разумеется, пост, написанный о людях, манипулирующих окружением через демонстрацию своего «родительского героизма», возжег в очередной «женеиматери» стремление отомстить, но сперва устыдить, используя окружение. Обычный для соцсетей примитивный гамбит. Возбужденная подругой по несчастью Асеанна потребовала от меня почтения к героическим манипуляторшам, почему-то заявляя, что я обвиняю матерей больных детей в том, что мамаши их вообще родили. Не надо, дескать, обвинять за рождение «особенных деток», надо быть добрее к сетелизами и бла-бла-бла.
Конечно же, мне попытались вставить пистон за недоброе отношение к хейтерской продриси, «женаиматерью» засылаемой. Например, к существам, прибегающим в фикерскую перловку или в посты о графоманской писанине с визгом: «Чтобы прочесть сцену ебли, сперва приходится читать художественную часть — это вам и не нравится!» Эм-м-м… Нет, я даже не берусь комментировать, откуда в крошечных мозгах сетелизоидов возникают подобные идеи. Я не берусь, потому что это дело психиатра.
Хотя тогда, когда меня пытались унасекомить, я честно пыталась объяснять дурам, чтобы они не воняли тут. Асеанне писала, что та бы лучше помолчала бы. И даже не в открытом доступе, чтобы совсем уж не позорить «деву» (я, повторюсь, думала, что передо мной молодая дура, а не старая сумасшедшая), жертву манипуляторов. Теперь Асеанна пытается стыдить меня и за это. Действительно, как мне не стыдно! Надо было не писать ей о проблемах, которые возникают у творческого человека, если он изображает писателя и наблюдателя, будучи всего-навсего лакировщиком и лжецом. Надо было опустить ее ПЕРВОЙ. Таков был, как сейчас говорят, новый опыт, из коего родилось правило: не пытаясь вразумить «творческого» человека (иначе он непременно раззявит рот на предмет разговора в духе «Ну раз мы теперь друзья, позвольте вам вставить»), сразу посылать его матом и в бан. Некорректно? Невежливо? Зато предусмотрительно. Его когнитивные искажения остаются при нем, а не при вас.
Вдруг хотя бы некоторые существа вроде Асеанн и ей подобных поймут, насколько они обременительны в своем эгоцентризме? Который, надо признать, ЧУДОВИЩЕН, кому бы эти безумные особи ни целовали ботинки и подолы, ползая в ногах, словно толпа юродивых вокруг Самого Юродивого. По большому счету им все равно, перед кем пресмыкаться — передо мной, перед Сетелизой, перед Юзефович. Асеанна нас всех перепробовала — сейчас ползет дальше…
А почему асеанны так поступают, расскажу в продолжении.
