Рассказали, как некая Мария Галина, биолог-поэтесса-фантаст, пишет: «Премия при нулевом материальном содержании становится влиятельной» про премию (конкурс? чозахерь? шопопалу?) «Новые горизонты». Опять фантастам денег не дали (и не собирались). Так из-за чего же они бились «в вихре стали и ругани», почто Харитонов ходил на бой с Юзефович, аки рыцарь на Бармаглота (или Бармаглот на рыцаря)? Видно, я страсть какая корыстная особа — писать в стол бесплатно и бесформатно могу, а играть в премиальные игры типа «завоюй себе откидной стульчик на вручении собачьей розетки» — нет. Могу и ядовитые посты писать — без всяких попыток получить за них премию и/или гонорар. Мне нетрудно. Заодно и мысли изложу, какие в голову приходят.
Например, о том, как сталкиваюсь с людьми, чья профессия связана с литературой, критикой, литературоведением и прочими окололитературными сферами — и люди эти не только не знают, но даже не подозревают о существовании разницы между чувствительным и чувственным, неприятным и нелицеприятным, неприкасаемым и неприкосновенным, жалобным и жалостным, злостным и злобным, ревнивым и ревностным, гневливым и гневным… Список можно продолжать до бесконечности — список паронимов, в которых народ окончательно перестал разбираться. И ладно бы народ — специалисты тоже. Может, на них так нулевое материальное содержание действует? Хобби, как известно, не профессия, профессиональному подходу не способствует, вот и растет неряшливость, невежественность и непрофессионализм среди писателей, постепенно превращающихся в любителей. А поддерживать уровень, ставши сетератором, ой как трудно.
Френд lemon-sole продолжает носить мне поразительные по идиотизму образцы мейнстрима, к которым так и липнут фикерские перлы. Различить, где кто, становится все сложнее. Перепутанные паронимы, неподходящие эпитеты, дикие метафоры, уморительные описания… Мейнстрим любит извернуться и исхитриться в попытке передать настроение, атмосферу события. Не спорю, задача классическая, для всех художественных произведений неизбежная. Но пути ее решения! Но результат!
грянул сдавленный выстрел — Вячеслав Ставецкий, роман «История О Жизнь А.Г.», с первых же строк поражающий воображение и вызывающий недоумение. Сдавленный кашель, крик, вой — это понятно, живое существо старается подавить вырвавшийся звук. Или его давят другие существа, оказавшиеся рядом с крикуном. А сдавленный выстрел издает прикрытый ладошкой пистолет, что ли? Нет, не ладошкой, глушителем! — скажут мне. Но тогда это будет заглушенный или глухой выстрел. А в романе речь о штурме. Штурмующие стреляют из пистолетов с глушителями. Сама деликатность.
восемь тел навалились, давя, хватая за вымя, за подбородок, за что ни попадя — Даже не зная, что речь о герое романа, понимаешь: если у жертвы есть подбородок, значит, это человеческое существо (у животных есть челюсти, а подбородков нет). Тогда что у этого несчастного за вымя — это грудь, что ли, так ласково обозначена?
за окном, неплотно замкнутым тяжелой гофрированной портьерой — Замкнут может быть периметр, замок, круг, наконец. Портьерой завешивают, о искатели новых слов для обозначения банальных действий.
сбывался — и притом с разительной точностью — самый сокровенный его кошмар — Кошмары бывают тайными, господа писатели. Это мечты — сокровенные, то есть тайно хранимые и задушевные. А задушевный кошмар — это ваша литература. Ужас, который нам с задушевным видом впаривают критики.
довольно гнусную пародию, достигавшую апогея в центре города — Пародия, достигшая апогея… Интересно, как это вообще выглядит: вот идет себе пародия, идет — и вдруг опа! — достигает оргазма апогея! Причем в некой пространственной, а не временной точке.
Когда все было кончено, Пако Фуэнтес, гвардеец, пленивший Авельянеду, вышел покурить на террасу… Плененный им Авельянеда переживет Фуэнтеса на двадцать пять лет. — Я-то думала, только дурачки-фикоперы путают «пленить» (то есть «очаровать, вызвать любовные чувства») и «взять в плен». Ну да, как же. Надежды критиков питают…
Чуть погодя зрители стали появляться и на балконах — крутобокие матроны в папильотках и кружевах, их небритые и полубритые мужья в ночных штанах с отвислыми коленками, с шипящей в сковородке треской. — Мало того, что по тексту возникает ощущение, будто сковородка находилась у мужей в штанах и треска на ней шипела прямо оттуда, из штанов. Также не понимаю людей, выбегающих на балкон со сковородками, на которых что-то шипит (значит, сковородка очень горячая). Они что, собираются там, на балконах есть эту треску? Руками со сковородок?
Очень любят красочные описания и фикеры-самиздатовцы-сетераторы, которых в толстые журналы никто не приглашает. А почему? «Девочка старалась».
На торжественное вручение наград Северус Снэйп, бывший УПС, бывший Фениксовец, непонятно чей шпион, загадочно выживший назло ученикам Хога в Последней Битве профессор зелий, явился с такой страшной рожей на лице, что организаторы… вручения… были согласны отдать не только положенный ему Орден Мерлина Первой Степени, но и часы, носки… и всё, вплоть до семейников. Только бы он рожу с лица снял! — Рожа на лице. В старину «рожей», «харей», «личиной» называли маску для карнавала, поскольку маски были ну очень страшные. Будь это описанием старинного карнавала где-нибудь на Руси или в Восточной Европе, я бы и не заметила — ну рожа на лице и рожа. Но тут, уж не обессудьте, двухслойная физиономия Снейпа удивляет так же, как небрежно раскиданные там и сям прописные: «Последняя Битва», «Орден Первой Степени», «Фениксовец». Аффтар пытается быть красочным. Вотще.
Давление росло, в какой-то миг всё смешалось: и голос, и свечение, и даже кровь, что пролилась из открывшихся заново ран, орошая сырые камни и поднимаясь едким дымом в воздух, она исписывалась витиеватыми узорами и обращалась вокруг. — Кто на ком стоял, кто вокруг кого обращался и кто кого чем исписывал?
Пол под ногами несмотря на темноту казался от чего-то неустойчивым и словно собирался вот-вот исчезнуть. Воздух вокруг словно застыл, охваченный объятиями еле уловимой каплей кислого оттенка, сужающего невольно ноздри. — Объятиями кислого оттенка в количестве капли? Определенно после таких бредней хочется проверить аффтара на шизофазию и шизофрению. Хотя все эти несравненные метафоры всего лишь плоды стремления говорить красиво. Которому самозабвенно предаются представители современной прозы, а сетераторы подражают.
прохожие начали останавливаться и смотреть со всех сторон обращая к нему большие, цепкие, разящие насквозь глаза — Современная «толстожурнальная» проза сливается в экстразе с фандомом в попытках как-нибудь эдак-разэдак описать глаза — и цепкие-то они, и разящие насквозь (просто разящие недостаточно пафосны). Фикеры не отстают.
Что с моим лицом? С лицом ничего, кроме потухших нефритовых глаз. — Летающее зеркало детектед!
На него смотрел высокий и стройный молодой человек с идеальными чертами лица, миндалевидными глазами, обрамлёнными длинными чёрными ресницами, и чёрными волнистыми волосами до пояса. — Снова глаза, обрамленные черными волнистыми волосами. Кузен Оно, вы ли это?
он хотя бы призраком потом не отстанет от злостного старикашки… злостные, многоходовые, растянутые на десятилетие планы… — Фикеры любят обозначать злобные существа/планы/мысли как злостные. Видимо, словосочетание «злостный неплательщик» въелось в их невеликие умы намертво и слилось со «злом вообще».
они прошли столько всего вместе, спина к спине — «Они» были сиамские близнецы, не иначе. Пигопаги, сросшиеся в области крестца. В противном случае ходили бы плечо к плечу, как нормальные люди.
будут теперь без спроса вламываться на его территорию всякие нелицеприятные личности — Это я так, от наслаждения повальным употреблением данного слова в неправильном смысле. Получается дивно: вламывается на вашу территорию такой вот объективный поц и начинает тут это… объективничать! Наглость какая.
мысленно просил прощения за свою греховную жизнь — Фикерское. Впрочем, нынче и печатающие свою шопопалу на бумаге и в журналах не различают, что есть грешное, а что — греховное. Греховными бывают мысли и желания. А жизнь и деяния — грешными.
авангардисточки, курящие взасос — Это уже Быков наш Зильбертрудыч со своим «Июнем», огребшим в уходящем году «Большую книгу». Многословнейший, подробнейший, унылейший романчик о страданиях младогероя, преследуемого крававой гебней в Империи Зыла.
Комсомольский вожак — это не только чубом трясти и речи толкать, это умение выбивать добро из друзей и зло из врагов. — Зильбертрудыч жжот. Глаголом.
Наша большая беда
станет рябью весенней воды.
Бисексуальность станет
цепочкой талых следов.
«Остановись, мгновенье,
а не то получишь в пизды». — Еще одну явственно сходную с фикерами ноту добавляет стихотворец Кукулин — ноту гомосексуальности, щедро разбавленную косноязычием. Как писал Довлатов: «Можно сказать — ёбнулся, ебанулся и наебнулся. А ебну́лся — такого слова в русском литературном языке, уж извините, нет». Так и выражения «получить в пизды» нет, г-н Кукулин.
слева кудри токаря
справа генерала
на груди прекария
челка либерала — И снова Степанова. Меня восхищает эта особа, феерически безграмотная, однако пытающаяся замаскировать свою безграмотность как бы экспериментами со словесностью. Ну ладно, гомосексуальные мотивы и намек на групповуху пропустим — где наша не пропадала. Но прекарий — не должность, о лауреатка по имени Мария. Прекарий есть условное земельное держание, которое крупный земельный собственник передает во временное пользование другому лицу. А сам получатель земли называется прекарист. Выходит, у земельного держания имелась грудь. И на этой груди спал либерал. С челкой.
При попытке связать Поттера, не известь откуда появляется таинственная незнакомка. — Разве не похоже на степановские вирши? У нее прекарий отращивает грудь, а у фикеров незнакомка появляется из извести.
Стоило ему заметить разнеженное лицо брюнета, как его пробрали мурашки от наигранной приторности. — Поневоле вспоминается у той же лауреатки Степановой: «его лицо было размордовано». Лицо дома, между прочим.
— В любом случае ближайших несколько лет, нужно будет стараться не светиться, так что будет хоть чем заняться и будешь в курсе дел Министерства.
— Как будто меня посветят? — Фикеры столь же незатейливо путают «посветить» и «посвятить», сколь и Степанова путает глаголы в своих «экспериментах». «Мы с тобою одной крови — графоманской!»
Дом было не узнать, хоть я и не видела его никогда. — По поводу этого заявления лауреатки 2old2r0cknroll верно заметил: «Как говорится, нелегко вспомнить, чего сначала не знал, а потом забыл».
испускал определенные флюиды, омрачая подземелья магической энергией — Что, трудно было освежитель воздуха захватить? Нажрутся до умопомрачения, потом омрачают приличные подземелья своими флюидами…
