Скоро, скоро всех нас ждет предновогодний (а тех, кто будет праздновать католическое Рождество, и предрождественский) шопинг. Помню, как это было в Берлине — беготня по магазинам, тематические витрины, Санта-Клаусы, трясущие колокольчиками, словно в приступе болезни Паркинсона, ух!
Десять лет прошло с момента, когда были сделаны эти фотографии: мы с Мышью в берлинском Kaufhaus des Westens, сокращенно KadeWe. Мне нравился этот магазин в районе Шёнеберг у площади Виттенбергплац. Было время, KadeWe считался крупнейшим в континентальной Европе и входил в пятерку самых крупных универмагов мира. Не знаю, как KadeWe сейчас, а в конце 2000-х и аж до середины 2010-х мы там постоянно что-то приобретали. Хоть те же елочные игрушки, по сей день украшающие нашу елку (но уже в меньшем количестве). Как раз они у меня в сумке и звенят, пока Боевая Мышь фотографирует меня на фоне арабской роскоши — резного айвана и набора армуды для чая. В армуды отчего-то входила сугубо европейская подставка для пирожных. Я канючила ее, канючила, однако мы так и не купили это бесполезное (готовлю-то я не столько пирожные, сколько либо пироги, либо торты — их на такую фитюльку не поместишь), но такое изящное сооружение.
А это сама БМ достает любимого туристами льва-стража ши-цза на Курфюрстендамм. Под правой лапой у льва шар-тама, символ буддийского знания, несущий свет во тьму и способный исполнять желания. Желание на тот момент у нас было одно: бегать по этим магазинам ВЕЧНОСТЬ! Впрочем, через три часа оно начисто пропало. На самом деле мы обе особы довольно нестойкие в плане шопинга: пять-шесть часов — и мы малодушно начинаем проситься домой. По крайней мере я. Померив сто свитеров, сто курток и сто пар штанов, запросился бы домой, мне кажется, и непобедимый Халк.
Спасибо интернету за то, что он есть, и можно купить по нему хоть куртку, хоть слона — вот прямо сейчас Мышь покупает себе пуховик, а я, забив на любовь к природе, покупаю искусственную елку… Впрочем, вернемся к ши-цза и продолжим. Собственно, к чему все эти воспоминания? К тому, что на московских улицах встречались мне ши-цза и пострашнее. Какие-то ужасные насекомусы с крыльями летучей мыши, телом льва, орлиным клювом и сяжками, как у гигантского шершня. Или это были рога антилопы ситатунга, ведущей полуводный образ жизни? С такими крыльями вести его страсть как удобно. И что характерно, никаких тама, несущих мудрость, у рукокрылых насекомых не было. Да и стояли они у входа в особняк, не подходивший им по стилю абсолютно, и вид имели не столько угрожающий, сколько растерянный. И что, мол, мы здесь делаем?
Вообще столичные памятники одна из самых безотказных страшилок, особенно новодел. Были, впрочем, и в советские времена такие памятники, которые вызывали одно чувство — недоумения. Например, памятник Вацлаву Вацлавичу Воровскому, присевшему то ли от могучего хлопка по плечу, то ли от звука выстрела… Ну что может означать эта поза? Как ее можно трактовать с эстетической и философской точек зрения?
Хотя само место, признаться, куда примечательнее памятника. Сейчас эта красотища находится на площади Воровского у бывшего здания НКИД. А когда ее установили в 1924 году, в годовщину гибели В.В. Воровского, памятник стоял во дворе бывшего доходного дома Первого Российского страхового общества. И находилась здесь Поварская улица, аккурат в тот же год переименованная в улицу Воровского. «Была улица Поварская, а стала — воровская», — ядовито шутили москвичи в 60-х. Можно было бы еще пошутить по поводу того, что на углу Кузнецкого Моста и Большой Лубянки стояло подворье Введенской церкви, снесенной, чтобы освободить место для «воровской площади и улицы»…
Помню, какое недоумение вызвал памятник Высоцкому у Петровских ворот, поставленный в 1995 году, в день 15-летия со дня смерти поэта. Видимо, сделали Владимиру Семеновичу назло, а то пел ведь в 1963 году: «Не поставят мне памятник в сквере где-нибудь у Петровских ворот» — так на тебе, поставили. Правда, через треть века, но сам факт!
Конечно, Владимир Семенович был небольшого роста, в этом плане фигура на постаменте определенно повыше будет — почти два метра с половиною, но все равно создается общее ощущение субтильности и не силы, а наоборот, какой-то беспомощности. Как будто Высоцкий вот-вот закатит глаза и упадет в обморок, словно барышня.
Любят у нас поэту голову в небеса задрать. В 2011 году с помпой открыли памятник Иосифу Бродскому — что характерно, тоже с задранной головой. И постарались снабдить памятник символизмом так, чтобы в искусствоведе сразу все инстинкты включались и уже не могли выключиться, пока на сто метров не отойдет от произведения.
Поставили монументальную группу на Садовом кольце, неподалеку американского посольства, потому как поэт подвергался гонениям в СССР и вынужден был эмигрировать в США. Особо подчеркивается (даже в википедии), что на Бродском заграничный костюм и остроносые итальянские ботинки — вононо чё, Михалыч… Символизму-то сколько! Народ ехидственно называет сооружение «памятником писательской зависти»: мало фигуры Бродского-стиляги, отринувшего родные лапти, там еще 13 безликих бронзовых фигур стоят двумя группками, символизируя завистников и друзей — причем где кто, неясно. Некоторые, отвернувшись, показывают полую спину, словно персонажи скандинавской нечисти. Не иначе как это самцы хульдры — ведь именно у нее полая спина, хотя на лицо хульдра красавица. Надо бы зайти с другой стороны и глянуть хульдрам-мужчинам в личико.
Английское посольство на Смоленской набережной, здоровое, как я не знаю что, тоже обзавелось памятником, да не кому-нибудь, а Холмсу и Ватсону в исполнении советских актеров Ливанова и Соломина. Открыли памятник в 2007 году к 120-летней годовщине с момента выхода в свет повести Конан Дойля «Этюд в багровых тонах». Скульптор Андрей Орлов вроде бы создал образы героев на основе работ Сидни Педжета, первого иллюстратора рассказов о приключениях Шерлока Холмса. Но на самом деле это портреты Василия Ливанова и Виталия Соломина «в образе».
Сам по себе памятник симпатичный (хотя фигуры опять-таки маленькие, субтильные), но место более чем неудачное. Это вам не скверик, где гуляют москвичи, это самая, наверно, безлюдная набережная Москвы-реки. Здесь никто не бывает, только машины проносятся мимо неиссякаемым потоком. Ростовые фигуры сделаны «под фото с желающими». На лавочке возле Ватсона есть место, чтобы сесть и сделать вид, что ты тоже жутко умный.
Это, кстати, единственный памятник, где Холмс и Ватсон изображены вместе. Василий Ливанов на открытии пошутил, что если кто-нибудь сядет на лавочку рядом с Ватсоном и положит руку на записную книжку, то у него решатся многие проблемы, но если коснуться трубки Холмса, то можно попасть в криминальную историю. На всякий случай не стала ни к кому из них прикасаться — а ну как дух московских примет перепутает? Он вообще у нас великий путаник.
Взять хоть многим знакомое место на Чистопрудном бульваре — ресторан «Джалтаранг», открытый уже на моей памяти, в 1982 году. Это был ресторан индийской кухни, название которого с индийского (не знаю, с хинди, с урду или еще с какого) переводится как «поющая вода». Да уж, водица там пела вовсю, хоть и не сама, а посредством посетителей. Рассказывают, что упавшие с открытой террасы «Джалтаранга» подвыпившие посетители барахтались, пытаясь выбраться из пруда. Большинству из них выплыть удавалось, но были случаи, когда приходилось вызывать аквалангистов. Сами понимаете, тело посетителя к тому моменту уже не пело и не барахталось…
В конце 1980-х «Джалтаранг» закрыли, и здание, мягко говоря, захирело. В 1990-х на его месте соорудили многофункциональный комплекс «Белый лебедь», с фитнес-центром, лебедями, чучелами… То есть фонтаном с цаплей и кучей странных атрибутов, тоже, без сомнения, наделенных преогромным смыслом, непонятным таким неправильным искусствоведам, как я.
В 2006 году поставили тут и памятник Абаю Кунанбаеву. В том году провели работы по перестройке и перекраске «Белого лебедя» — был белый, стал желтый. А еще президенты Казахстана и России Назарбаев и Путин объявили этот год годом Пушкина в Казахстане и годом Абая — в России. В Астане и Москве были установлены бронзовые памятники поэтам. Москве Казахстан отвалил аж 162 миллиона тенге (более 1,25 миллионов долларов) на то, чтобы на голову меланхоличному Абаю, гм, опорожнялись голуби.
В мае 2012 года у памятника Абаю на Чистых прудах провели акцию российской оппозиции под хештегом «ОккупайАбай» — и, понятное дело, своего добились. Привлекли к себе внимание и сделали много-много селфи.
Впрочем, памятник Абаю нравится мне куда больше, чем памятник Расулу Гамзатову на Яузском бульваре Москвы. Вот не понимаю я, у нас теперь на Бульварном кольце каждый метр уделают памятниками? Как с какой бывшей советской республикой решим контакты наладить — сразу бум! — и уже очередная бронза за стопийсят миллионов тенге, церемония открытия, Путин, Собянин, стихи с табуретки, художники, артисты и прочая шва… интеллигенция? А москвичи смотри потом на доброе лицо дагестанского поэта, которое отчего-то сильно напоминает выражение дяди-педофила: «Поди сюда, деточка, я дам тебе конфетку».
Многое, многое в Москве сносят, урезают и «уделывают памятниками». Нам, столичным жителям, остается только крепиться.
