Ни для кого не секрет, что вокруг меня постоянно вертятся обиженные банхаммером граждане. И в статистике я их вижу, и во Всевидящем Оке, и где только не. Кое-кто даже посвящает свой блог бесконечному обсуждению моего блога, надеясь, что я куплюсь на одну из провокаций. Ребятки, мне ваши провокации неинтересны. Анализировать поведение общественной категории, к которой вы принадлежите — да. А делать вид, будто раскрашенная личина, которую вы налепили «для интересу» и есть лицо — нет. Изображайте из себя защитников хоть фанфиков, хоть педофилов, хоть нацизма с уклоном в ролевые игры — меня трудно поразить или ужаснуть девиациями. Я их и в жизни много видала, и читала об этом, и вообще не ребенок. В отличие от ваших детей, которыми вы прикрываетесь, проповедуя фанфик как творчество юных. А в пример ставя, скажем, собственную десятилетнюю дочь, чей ум якобы занимают слэш и БДСМ.
Десятилетки, которых интересует гей-порно и садомазо — это либо мечта педофила, либо весьма топорный троллинг, маленькие. В этом возрасте ребенка не интересуют мужики, вставляющие другим мужикам в задний проход расширители. И про жопы одежды, разорванные в порыве страсти, в этом возрасте не пишут. Поторопились вывесить свое чадо на штандарт «Свободу фанфикам!», папаша, поторопились. Но для красного словца, как известно, не пожалеешь и малолетнего чада. Пусть вся сеть узнает о твоем ребенке, как о малолетней извращенке — чо, прикольно! А если учесть, что женушка данного психолога (кавычки здесь прямо просятся), Любовь Романова, в своем произведении «Люди крыш» описывает, как главная героиня-тринадцатилетка не ночевала дома, явилась в брендовых шмотках и попросилась пожить у подруги — после чего мамуля героини радостно дочурку отпустила, даже телефона у «подруги» не спросив… Кажется, мне жаль этого ребенка. Мама практически мечтает сбагрить ее богатеньким покровителям, папаня с малолетства готов объяснять про слэш — надеюсь, хотя бы не на практике.
А я вспомнила про одно свое обещание. Пост о садомазофиках, веселый и беззаботный, осмысленный, но беспощадный. Пожалуй, представлю-ка я это «свободное творчество» как оно есть. Самые популярные фики в тех поджанрах слэша, в которых отрываются любители приправить секс толикой кровищи.
«Не удивляешься. Не боишься. Не сопротивляешься. Лишь вздрагиваешь, когда мои острые когти вонзаются в твою нежную кожу. Ты меня покорил. Да, покорил своим бесстрастным взглядом. Ты смотришь мне прямо в глаза, когда я, подмяв тебя под себя, измываюсь над твоим детским тельцем и получаю воистину садистское удовольствие. Ты продолжаешь смотреть, и во взгляде я ощущаю отвращение. Густое, липкое, оно покрывает меня с головы до пят. И что же? Ты плачешь, но как ты это делаешь?! Может ли кто ещё, лить слёзы со столь надменным выражением? Высокомерие и слёзы, их союз невозможен! Но вот же он! И им я покорен.
Одним грубым движением раздвигаю твои коленки. Острые, мальчишеские… И всё твоё тело именно такое. Даже для меня, оно слишком детское, слишком невинное. Но разве я ангел, чтобы беспокоиться об этом?
Я вошел резко, одним толчком оказавшись глубоко внутри. Порвал. Причинил адскую боль. Унизил. Подчинил. Ты это чувствуешь, понимаешь, потому кричишь. Этот крик, такой сладкий, опьяняющий, одурманивающий. Ещё, кричи громче, больше. Больше боли, больше мучений, больше страданий. Мои толчки резки, грубы и глубоки. Я не сбавляю темпа, даже когда ты начинаешь задыхаться, а лицо искривляет гримаса ужаса. Тебе идёт. Ты был красив, теперь стал прекрасен. Я двигаюсь внутри, раздирая твоё нутро, и мне это безумно нравится. Один толчок за другим, и каждый для тебя пытка. А для меня – блаженство. «
Красивости, под которыми, как вы понимаете, прячется банальное изнасилование малолетнего. Если в качестве образа сексуальности впарить малолетке нечто подобное (чем, собственно, фанфикшен и занимается), словеса облетят и останется сексуальная фиксация на унижении. Заметьте, я не о гомосексуализме, а о садомазохизме толкую. Кем надо быть, чтобы спокойно воспринимать, что твой ребенок в годы становления сексуальности читает нечто подобное:
«Справиться с тремя подростками для Айза, естественно, не составило бы труда, но.. возможно, где-то в глубине души ему все же хотелось насладиться обществом юных обольстителей. В голове проскользнули недавно упомянутые им же слова по отношению к мальчишкам: «Да вы с такими аргументами и лысого уговорите расчёску купить». Может, сам Айз хотел, чтобы его уговорили? Нет? Или да?..
─ Действительно, мы отклонились от темы, ─ тем временем сладко проговорил Нил. Он смело провел ладошкой по упругому животу Айзии и улыбнулся.
─ Трахни нас, ─ стоявший слева Риони смочил свой палец в слюне и плавно проскользил им вдоль своего тела: от губ до стоявшего пениса, основание которого было перевязано красной лентой — так же, как и у Влада. Той самой клубной лентой за которую им пришлось так побороться; тройняшки считали подобное символичным.
─ Леона ведь нет сегодня, ─ соблазнительно шепнул Влад и предвкушающе, ехидно ухмыльнулся.
─ Ты ведь хочешь нас. Ты думал об этом? Я знаю, думал. Мы тебе нравимся, ─ продолжал уговаривать младший, теперь маленькая ручка гладила пока ещё небольшой бугорок в шортах Айзии. Айз сглотнул. ─ Ну же, Айз, только представь, эта вещица.. ─ Нил прочертил язычком влажную дорожку вдоль рукояти плетки, ─ в твоих руках.. станет оружием подчинения, от которого наши разгоряченные тела будут выгибаться так страстно, как ты захочешь; с губ будут срываться пошлые, надрывные стоны и мольбы о помощи нам получить разрядку, ─ Нил прижался к Айзу, потерся своим стояком о его бедро и доверчиво взглянул в глаза. Да, так умел только он. И Айз в почти болезненном порыве поддался своим желаниям, выхватив плеть из цепких пальчиков Нила.»
Мало того, что это ну очень хреново написано, перед нами чистой воды проповедь секса-примирителя с любым дерьмом — с насилием, растлением, похищением… За пару оргазмов вы просто обязаны полюбить любую мразь, которая сделает вас своей подстилкой.
«Глаза Тао были закрыты, и он просто не желал их открывать, боясь сгореть от стыда. К горлу подкатил огромный ком боли, грозясь выбраться наружу из глаз крупными слезами.
— Прошу, отпусти меня… — дрожащим голосом проговорил Тао в шею Криса. — Я не хочу этого… Не хочу отдаваться тебе. Я хочу домой…
— Но тебе же нравится это, — прошептал Крис. Он, правда, не хотел отпускать этого парня. Странно, но он чем-то зацепил его. Все его бывшие пассии были ему интересны только на одну ночь, а Тао первый человек, который так сильно его заинтересовал. Первый человек, которому хотелось доставлять много удовольствия. — Чёрт возьми, ты так прекрасно стонешь. И всего лишь от моих пальцев. Что тебя не устраивает?
— Мне не нравится вся эта ситуация! Мне не нравится, что уже второй раз против моей воли ты имеешь меня! Мне, в конце концов, противен сам ты! — на повышенном тоне сказал Тао, пытаясь снова вырваться из крепких объятий.
Признаться, это очень сильно разозлило Криса. Ему стало как-то неприятно, что он может быть кому-то противен, в данном случае этому парню.
— Ты остаешься у меня. И ты будешь моей шлюхой! Хочешь ты этого или нет! Я тебя никуда не отпущу, пока не наиграюсь, — он резко скинул с себя тело парня и встал с кровати.»
И если у взрослого человека имеется антидот — жизненный опыт, говорящий, да нет, орущий, что любовь такого рода просто стокгольмский синдром, то у ребенка ничего подобного нет. Ребенок открыт, доверчив, восприимчив. Растление — не миф, созданный ханжами, а стремление навязать несформировавшейся личности восприятие себя как объекта использования. И задать программу «Стань достаточно грязным, чтобы тебя можно было использовать».
«Максимилиан усмехнулся:
— Ты мне понравился, Даниэльчик! А когда мне что-то нравится, я просто получаю это. Я разузнал о тебе кое-что интересное про твой неудавшийся выпускной бал и уверен, что ты бы не хотел, чтобы об этом узнал ещё кто-нибудь кроме меня, правильно?
— Да! – испуганно прошептал Даниэль.
— Вот-вот. Но чтобы я хранил молчание, от тебя требуется лишь одна незначительная услуга. Да это и не услуга вовсе, ты сам получишь удовольствие от процесса, я всё сделаю в лучшем виде. Просто разреши мне попользоваться твоим телом.
— Телом? – недоумённо переспросил Даниэль, не понимающий, что происходит, — Как это телом?
— А вот так. Показываю…
С этими словами Макс ввёл в зад парня сразу два пальца, вымазанных в чём-то скользком и приятно-прохладном.
— Тихо ты, не жмись! Просто расслабься! Та дрянь, которую ты выпил вместе с чаем должна была тебя раззадорить.
Ощущение внизу нельзя было назвать неприятными, несмотря на лёгкую тянущую боль.
— Слушай меня внимательно, Дэн. Я всё равно сделаю, что собирался. Но если ты будешь рыпаться, то, во-первых, тебе будет больно, а во-вторых, я сделаю пару-тройку очень симпатичных фотографий, которые окажутся развешенными по универу. Понимаешь, о чём я?
— Да, хорошо, я согласен быть твоей сексуальной игрушкой, если ты никому ничего не расскажешь, — тихо прошептал Даниэль.
— Вот и хорошо! Знал, что мы договоримся!»
Разумеется, насильник оправдывает себя тем, что жертва все равно испытает оргазм. Несмотря на боль, унижение, ненависть и гнев. Ее же так любят! Какое прекрасное чувство воздвигнется на крови!
«Дино достал кожаный ошейник и аккуратно надел его на шею Хибари. Черт… Он слишком сексуален. Простые люди не могут быть такими совершенными. Блондин достал черный вибратор среднего размера и, надавив на вход юноши, резко ввел его до конца. Кея выгнулся и громко закричал, почти оглушая насильника. По его ногам потекла кровь. Не самая лучшая смазка, но выбирать не приходилось. Дино нажал на переключатель, включая вибрацию. Тело брюнета задрожало, он держался, лишь сильнее прокусывая губы. Наручники уже натерли запястья, кое-где была содрана кожа. Боль пульсировала во всем теле, казалось, что даже дышать трудно.
— Милый мой… Ты будешь моим, навечно. Моей любви хватит на нас двоих. Нет. Ты сам полюбишь меня. – Дино мило улыбнулся и, снова замахнувшись, нанес удар по ягодицам, оставляя алые борозды. Конечно, он бил далеко не в полную силу, он же не хотел убить мальчишку. Столь желанного… Любимого. «
И, разумеется, любители насилия дают потенциальным жертвам совет не рыпаться, а расслабиться и получать удовольствие, если уж тебя поймали и опустили. Стать шлюхой.
«С тех пор, как Дженсен перестал сопротивляться, его больше не связывали, регулярно кормили, да и приходить к нему стали не всей гоп-компанией, а преимущественно по одному. Хотя это не то чтобы облегчало ему жизнь, потому что «обслуживать» всё равно приходилось по трое, по четверо мужиков за день, некоторых — по нескольку раз. И были среди них такие, с которым даже один раз в несколько дней было хуже, чем трое сразу.
