Очередная статья о речевых характеристиках героев книг. С конкретными примерами того, как не надо оживлять речь героев.
Надо сказать, в большинстве моих книг персонажи имели дело не с кем-нибудь, а с собственными демонами, с внутренними голосами, с Метатроном подсознания. Единство речевых характеристик демонской шоблы была оправдано тем, что они действовали как единая сила, сила искушения и подавления. Подстроившись под личность, с которой приходится работать, они нашептывали и напевали персонажу в уши именно то, чего он хотел (или боялся) услышать. Поэтому их манера речи не сильно различалась.
Все у меня не как у людей, за что и страдаю. Вечно меня пытаются поставить в строй, а я не становлюсь. Отсюда и претензии у господ младоаффторов и сетекритиков в духе «А сама-то!» Кумовья, вы бы на себя оборотились. В конце концов, что вам важнее — достать меня или научиться писать? Если первое, вопросов больше нет. А если второе…
Вот если бы аффтары, младые и не очень, поняли одну, нет, две простых вещи:
а) писатели бывают разные, задачи у них тоже разные, решают они эти задачи своим собственным способом и тем ценны;
б) пресловутое «авотуменя» не может служить ни в качестве мануала, ни даже в качестве рекомендации, ибо не годится для другого автора — потому что он другой.
От понимания вышеперечисленного жить нам, си́ротам творческим, становится несказанно легче. Больше не требуется впиндюривать свой метод как единственно верный и воспринимать описания чужого метода как руководство к действию. А главное, ты перестаешь носить свой метод куда попало как дающий отличные результаты.
Тем более, что он несовершенен и даже более чем несовершенен. Не знаю, как вы, а я от подобных результатов открещивалась бы руками и ногами. Чем упорней человек пытается реабилитировать сперва свой подход, а потом и себя, многогрешного, тем вероятней, что перед вами графоман.
Френды помнят, как давеча приходил товарищ, разъяснявший: проще всего писать речевые характеристики с живых людей, неча зря выдумывать, вокруг нас ходит много-премного годных для описания личностей.
Я, может, и не обратила бы внимания на эту реплику (мало ли МТА глупостей говорят), но пресловутое «зачем что-то выдумывать» вызвало тот самый брезгливый интерес, который для многих кончается баном. Попыталась объяснить очевидное: не все можно списать со знакомых. Графья, которых и в реальности встретить можно (хотя отчего-то встречаются всё больше Равшаны да Джамшуты — что в реальности, что в ваших опусах, СИшные мои) — с натяжкой, но возможны. Однако если пишешь фантастику/фэнтези, то стиль речи человека из Неверленда, живущего в выдуманном средневековье/будущем, с соседа не спишешь. В ответ «описатель живых» развонялся посетовал, что я имею наглость судить его, не читавши текстов, намекнул на то, что он большой писатель а я тупая песда, и откланялся.
Лучше бы не намекал, потому что я его тексты читала. Вернее, один текст. По ссылке у Дьюка. И моя память, хранящая, помимо полезного, много лишнего, подкинула мне воспоминание о том «большом писателе».
Мне нравится Дьюк. И я прочла все его отзывы, среди которых наличествовали и положительные. В частности, на некую «Деву Али». Обычно я заглядываю в текст по ссылке, даже если она битая (а старые ссылки на СИ все битые, в них надо заменять zhurnal.lib.ru на samlib.ru). Вот и читая про якобы неплохое фэнтези с неоднозначными героями, заглянула и… поняла, что Дьюк таки разбирается в сортах говна. Ибо это было оно, да еще и с душком плагиата: на первых же страницах всплыло нечто среднее между разговором соловьевского Ходжи Насреддина со своим ослом и ворчанием ведьмака пана Сапека.
— Знаю, — продолжал Зезва, — ты думаешь о том же, о чем и я: о теплой корчме, ночлеге и вкусном ужине! Что? Сухое теплое стойло, душистое сено и сладкий овес? Отличный выбор… Курвова могила, дернули меня дэвы переться на ночь глядя! Но разве с этим упертым как баран тевадом поспоришь? Вперед, Толстик! Ну, чего же ты, устал, что ли? Вперед, а то пущу на колбасу, дубом клянусь! Не веришь? Рот наоборот и зад наизнанку, если вру!
Разговоры главгероя со своим транспортным средством — более чем избитый прием, подумала я, но продолжила читать: вдруг дальше всё не так плохо? Всё ж таки не ельф с мечом разговаривает, хотя разница, признаться, микроскопическая. Читалась «Дева» с трудом, то и дело вызывая тошноту ощущение: автор, как и многие самиздатыши, не понимает слов, которыми оперирует. Типичная МТАшная «лепка по языку»:
— Ты всех чародеев чудиками называешь? — снова заулыбался Ваадж.
— Всех. Вы ж сплошь обманщики. Думаете, если в стекляшках зловонные жидкости смешиваете да взрывы устраиваете, то уже волшебники? Чудики и есть. Ну а ты, судя по физии, не просто чудик, а наемный чародей, и в Убик пожаловал по делу. Видно, завелась тут нечисть, вот эры-крестьяне тебя и призвали на подмогу. А может, и сам сельский староста-гамгеон, кто знает. И как, много платят, а?
«Чудик» — слово скорее ласковое, чем ругательное, так называют человека, который ведет себя чудно́ и выбивается из социальной нормы, но в общем безобиден, даже забавен. Если кто-то обманывает народ, имитируя волшебные трюки и магические способности, то он шарлатан. Вор, норовящий обчистить ваши карманы за мнимые услуги. Сомневаюсь, что кто-то перепутает вора с чудиком.
Кстати, заметили, как местный житель разъясняет наемному колдуну (а на самом деле тебе, читатель), кто такие эры и гамгеон? За то и не люблю противников сносок и глоссариев — за разъяснялки для идиотов, якобы деликатно вплетающиеся в текст. Особенно прекрасно смотрятся уточнения, кто из ху, в диалогах, когда двое людей, знающих и кто такие эры, и кто такой гамгеон, с колыбели, излагают землякам основы социальной иерархии и мифологии.
Как я и предвидела, кошмарней всего в «Деве Али» оказались разговоры. А поскольку текст состоял из разговоров чуть менее, чем полностью, то расхваленный аффтаром речевой оживляж пер из всех дыр. Он то вылезал в падонкаффской форме…
— Да? — прищурился Зезва. — А скажи-ка, гамгеон уже спит, а? Дело у меня к нему срочное.
— Спит ли? — икнул хозяин, пуще прежнего взмахнув руками. — Спит наверняка, отсыпается, завтра-то в ночь хлопоты предстоят ему и семье евойной!
— Он, что, кровосос, что ли?
— Упырь?! Ох, священный дуб с вами, господин! Вот кровососов нам и не хватает для полного набора-то!
— Погоди ты со своим дубом, — поморщился Зезва, — я тебе что, дэв лесной? Говори по делу, что творится у вас, раз уж чародея наемного на помощь призвали.
— А твориццо у нас ужасть настоящая, милостивый господин, ужасть! — закивал хозяин, зачем-то оглядываясь. — Повадились к нам али речные ходить.
Евойная семья, в которой твориццо ужасть. А я говорила этому придурку большому писателю, чтобы отключал аську в мозгу и прочищал сопла перед творческим залетом вылетом! И грамоту советовала учить, а то заманали большие писатели своим орфоартом, перемешанным с псевдопреданиями и псевдобылинами.
— Привел Аштарт златовласку в дом отчий, — продолжил хозяин тихим голосом, — стала дева али жить с мужем своим. Прошло некоторое время, и перестала дева грустить-та! Видать, прошла тоска ее по свободе. Вишь ты, как оно повернулось, а? И вскоре не отличалась уже она ничем от обычной дочери человеческой. Красивая, веселая, смеется так заразительно. Добрая, ребятишек любила сильно… Не нарадовался Аштарт на молодую жену. Да и отец его, гамгеон, полюбил невестку всем сердцем. Прошло девять месяцев, и родила златовласка близнецов — мальчика и девочку, таких же золотоволосых, как и она сама. Девочку назвали Нази, а мальчика — Светиком…
— Дева али стала человеком? — покачал головой Зезва. — Как же так? Речной злой дух?
— Пока спрятана прядь ее волос, — пояснил тихо Ваадж, — али будет тем, кем наречил похитивший её.
«Не нарадовался» и «нарадоваться не мог» имеют разные значения, эльдарнутые. И не «наречил», а «нарёк». Что, так трудно открыть викисловарь и проверить меру своей безграмотности, аффтары? Впрочем, человек, лепящий в текст про восточную старину падонкаффский юморок, гарантированно не имеет литературного чутья.
Ну и, разумеется, в финале рассказа нам показали ужасть, что твориццо у ей внутре в деревне. Повествование к тому моменту скатилось в своеобычное фэнтезийное гонево псевдостаринным слогом.
— Эти волосики мои, ангелочки! Я, Миранда, властвую над али, что летали к Аштарту! Он не хотел отдавать то, что принадлежит мне по праву! Он обещал детей своих, от девы али рожденных мне отдать на веки вечные. Ибо сказано в Книгах Тьмы: ‘отпрыск девы али потусторонней и сына человеческого неведомую чудесную силу таит в себе’. И эту силу…
— Чтобы силу эту достать, — крикнул Ваадж, — должна кудиан-ведьма в полночь призвать Демона Кудиана, чтоб он вселился в ребенка, и тогда получишь ты силу эту чудесную! Кудиан придет в полночь, так запланировала ты, Миранда!
— Кудиан, — прошептал Зезва, облизывая пересохшие губы, — ангел ночи из Грани… Ваадж, не слишком ли мы самонадеянны, а?
— Но ты просчиталась, Миранда, — сказал Ваадж. — И духи али, волосы которых ты украла, точно так же, как Аштарт похитил прядь Златы, они служили тебе, летали стращать людей деревни Убик! Им ты приказывала убивать всех, а Светика и Нази тебе принести! Ты отдала им прядь волос златовласки, жены Аштарта, чтобы погубили али семью, в которой подневольно жила она. Только не учла ты одно обстоятельство, старуха. Обстоятельство это зовется любовью. Нет на свете чар или заклинаний против сей величайшей силы. Злата, дева али, не могла погубить мужа своего, потому что любила его, а родичи ее, али потусторонние, не причинили вреда людям, не погубили никого, лишь стращали да лошадей пугали. А ты бесилась, не понимая, почему не несут али деток, почему до сих пор живы Арсен да Аштарт. Тогда решилась ты сама за дело взяться…
— Продолжай, — прошипела ведьма, яростно вращая глазами.
— … не несли они к тебе деток малых, потому что речные али, хоть и духи потусторонние, существа из-за Грани, но знают они, что такое любовь и страдания. Страдания, на которые обрекла ты их, тех самых, что плачут от боли над крышей хижины твоей, Миранда! Ради Златы, ради детей своих родных, согласились они муки адские терпеть. Отдавай же все по-хорошему, сдавайся, и я отведу тебя в стольный град, чтобы там…
