Дошло до меня, о великий халиф… В общем, в ходе написания поста до меня дошло: да это же пополнение ЖЖ-бестиария, который и без того полон, но, как это обычно бывает с бестиариями, время от времени требует всё новых дополнений. Тем более, что низшую нечисть мы давно описали, теперь пошли сетевые мелкие бесы. Например, бес любопытства, о котором упоминал Николай Васильевич Гоголь. «Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!»» — и ведь распечатал же, не устоял.
Сказать, что это мелкий бес, в наши дни, опутанные Всемирной паутиной, сложно: недаром же Стивен Кинг сказал, что «самая большая замочная скважина в истории человечества — Интернет». Так что нормальное человеческое любопытство, ранее касавшееся соседей, сослуживцев, родственников да кинозвезд с политиками, раздулось до размеров земного шара: мы желаем знать всё про чужих соседей, чужих родственников и чужих сослуживцев! Многие приходят в эти ваши интернеты, дабы реализовать свою внутреннюю сущность, имя коей Аннушка-Чума. Вспомним же этот сквозной персонаж, оставшийся в памяти народной благодаря пролитому маслу…
«Никто не знал, да, наверное, и никогда не узнает, чем занималась в Москве эта женщина и на какие средства она существовала. Известно о ней было лишь то, что видеть ее можно было ежедневно то с бидоном, то с сумкой, а то и с сумкой и с бидоном вместе — или в нефтелавке, или на рынке, или под воротами дома, или на лестнице, а чаще всего в кухне квартиры № 48, где и проживала эта Аннушка. Кроме того и более всего было известно, что где бы ни находилась или ни появлялась она — тотчас же в этом месте начинался скандал, и кроме того, что она носила прозвище «Чума»«. У Аннушки-Чумы имелся прототип, практически не отличающийся от книжного образа. Это была соседка Булгакова, бич всей коммунальной квартиры № 50 — склочная, сварливая и скандальная Анна Горячева, известная также под прозвищем «дура с Садовой». Ее неприятный, но яркий персонаж кочевал у Булгакова из книги в книгу — ее можно встретить и на страницах «Театрального романа», и в «Самогонном озере», а в рассказе «Дом Эльпит-рабкоммуна» Аннушка задолго до Воланда умудрилась спалить дотла дом на Садовой, где сама и проживала.
Такая Аннушка — почти чистое воплощение беса любопытства. А поскольку, как говорит невежливый, резкий на язык народ, у подобных Аннушек вода в жопе не удержится, всё, что очередной Чуме удается узнать, она радостно превращает в сырье для сплетен и скандалов. Я уже убедилась на примере некоторых бывших френдов, что им выдрать из чужого разговора не касающиеся их фразы и устроить из подслушанного-подсмотренного форменную травлю — для них самая нямотка, самая писечка. Они, видите ли, правдолюбы и правдоёбы, а потому без намека на проверку распространяют всё, что видят, забывая, что это называется доносительством. И всегда как бы нечаянно выбирают аудиторию «под высказывание»: о графоманах — на Форуме махровых графоманов, об украинской идиотке-поцреотке — там, где тусуются российские националисты. Если у них нет аккаунта на каком-либо срачефоруме (что бывает крайне редко — правдолюб, да без личного толчка в сральнике), они просто бегают по журналам инакомыслящих и разносят чуму скандала, словно крысы.
Некогда было у меня представление, что люди этого типа утихомириваются, если умело обращаться со словом. Что можно, можно человеку объяснить, почему ему не следует делать то, что он делает. Но когда я пришла в соцсеть, это представление истаяло под воздействием фактов. Во-первых, на дурака действует не слово, а окрик — и лучше в комбинации с болью. Формируется и закрепляется рефлекс «лучше молчи». Во-вторых, и на не дурака действует не столько слово, сколько мимика и интонации, однако в Сети они отрезаны от публики, той остаются лишь буквы на мониторе. Каковые буквы надо очень внимательно и вдумчиво читать, ведь в них есть что-то помимо кодовых фраз, сетевых заклятий, можно упустить смысл. Особенно с непривычки воспринимать нечто нестандартное.
К тому же люди и сами плохо понимают, что несут, полагая: в любом случае надо обозвать оппонента истеричкой, это полезно. Кому? А это уже второй вопрос. Я видела, как некто, домогающийся от хозяина блога, чтобы тот убрал свои посты под кат, в ответ на мирное и, я бы даже сказала, любезное «на хуй» принялся доказывать: хозяин истеричная телка (а между тем он был одет и был мужчина с усами бритым черепом). Вскоре еще одна католожица, не имея, видимо, достаточного запаса мизогинизма, чтобы ругаться словом «телка», обозвала того же блогера (писателя, которого читала и собиралась читать впредь, если судить по ее попыткам сделать автора рассказа удобным для этой цели) графоманом. Всё потому, что хозяин блога не пожелал сделать этим существам так, как им хочется. Раз не сделал мне хорошо — ты истеричка, графоман, базарная баба и бандеровка. Что? Я же правду говорю!
Не могу не припомнить говнолордика с Самиздатика, добивавшегося, чтобы критики разговаривали с ним в том тоне, в каком ему нравится. После него еще была Упитанная Фея и много кто еще. Всем этим людям хотелось заставить нас, критиков, быть удобными для них. Петь сладко, не вякать без запроса, не говорить негативное о графоманах, а нахваливать хорошее… Последняя ссылка аккурат о причине таких претензий: перечисленные правдоё… правдолюбы сами были графоманами. Но старательно притворялись, что они совершенно бескорыстно хотят исправить «базарную бабу и истеричку». Конечно, главный аргумент в подобном наезде с требованием измениться и стать няшкой, а то объекту критики болестно, — бескорыстие оного наезда.
Недавно подоспела еще одна живая иллюстрация к сетевой демонологии. Совсем уж идиотский инцидент: шутка, адресованная хозяйке блога, почему-то непременно должна быть понятна любой шавке, которая здесь крутится. Разумеется, если шутник не сделал так, как приказывает бобичка (всегда говорила, что ники подспудно выдают тех, кто их придумал) — он(а) базарная баба (а если мужик, то истеричная телка). На вопрос, зачем самке бобика данные людей, которых я не собираюсь рекламировать, получаю ответ: «Это я не должна давать вам отчет, это уж мое дело». Ага, а мое дело, очевидно, давать по первому требованию.
Мне одной кажется, что это невыразимо тупая, абсолютно собачья манипуляция? Если бы люди покупались на каждую собачью манипуляцию, все домашние питомцы умирали бы от заворота кишок. Но мы, люди, хорошо знаем, сколь не полезна зверушкам человеческая еда — и не отдаем собачкам всё, что они клянчат, делая паппи-айз. А уж добиться от нас повиновения гавканьем и вовсе невозможно. «Боже! Как это все красиво, чудесно началось, — все, начиная от опары и вкусного блинного чада — и как все это пошло, обыденно кончилось: Додю выслали из-за стола«.
Смешно. И вместе с тем возникает какое-то острое тоскливое чувство: люди перестали улавливать суть сказанного. Если не применить какие-то заклинания, выработанные в недрах Всемирной паутины, тебя в упор не понимают, как ни формулируй отказ и нежелание подчиняться очередному бобику, облаивающему тебя. Но стоит цыкнуть на бобика, тебя попрекают тем, что отказ был дан не в той форме, в которой бобики привыкли. Не нравится сравнение с заклятьем? Дрессировщик собак сравнил бы это с некорректной командой. Помните номер из «Необыкновенного концерта»? Если собака затыкается на слова «Молчи, черт!», бесполезно ворковать над ней: «Силянс, Чарли, силянс».
Хотя рассказ о «правильной команде», подаваемой собеседнику, будто брехучему псу или мелкому бесу, тоже вранье. Я не раз пробовала отказывать Аннушкам в форме «спасибо, не хочу». И что? А вот что. В посте две ссылки: на существо, которому я сказала «не хочу читать Сорокина, спасибо», и на существо, предлагавшее Энн, мне и прочим читать даже не Сорокина, а хуево написанный киберпанк «Нашенские сумерки». В этих «Сумерках разума» аффтар натюкал про «бомбы и ракеты НАТО на наши головы в будущем» и упорно втюхивал свое писево всем подряд, включая совершенно незнакомых юзеров. Его малограмотный фоннат, прозванный олежкой (с маленькой буквы, как сетегаплотип), ходил за нами потом через три бана, доставал в чужих ЖЖ, собирал ополчение. Как большинство бобиков и бобичек, получивших отказ, он шустро мутировал из хиленького книголюба в упертого хейтера.
Таков, скажу я вам, путь любого одержимого скандалиста, Аннушки-Чумы, которая старательно прикрывает свою ебанутость благовидными предлогами. «Нам дали награду, мы на нее ситец покупаем», а че такова-то? Во всем виноваты упрямцы, нагло отказавшие Аннушкам, да еще не в той форме. Надо было произнести: «Простите, ников не дам»! Хотя стоп, а почему это я должна просить прощения у спятившей от желания посраться сплетницы? Кто-нибудь понимает, в чем именно я провинилась, произнеся в беседе с другим человеком шутку, не понятую этой аццкой псицей в обличье человеческом?
Не люблю, когда от меня требуют объяснять очевидные вещи. Страсть как не люблю. Но некоторые вещи давным-давно очевидны только мне — собеседник их явно не понимает. И злится, что я не применяю сетевых заклятий (кстати, я их просто не запоминаю, мое темное литературное прошлое не позволяет мне выражаться стандартно). Однако если не произнести кодовую фразу, демон не провалится обратно в ту аццкую дыру, из которой вылез, помни об этом, маг! И остерегайся выходить из блога в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно. Особенно осенью, когда у мелких сетевых бесов обострение.
