Внедренный в лоно

«Автора-халтурщика отличает прекрасное знание материала и — красота литературного изложения.
…Царь Иван Васильевич выпил полный кафтан пенистого каравая, который ему привез один посол, который хотел получить товар, который царь продавал всегда сам во дворце, который стоял в Кремле, который уже тогда помещался там, на месте, на котором он стоит теперь.
— Псст, человек! — крикнул царь.
— Чего изволите, ваше благородие? — еще из хоромы спросила уборщица, которую царь вызвал из которой.
— Меня кто-нибудь еще спрашивал?
— Суворов дожидается, генерал. Потом Мамай заходил — хан, что ли…
— Скажи, пускай завтра приходят. Скажи, царь на пленуме в боярской думе.
Пока уборщица топала, спотыкаясь о пищали, которые громко пищали от этих спотыкновений, царь взялся за трубку старинного резного телефона с двуглавым орлом на деревянном коробе. Он сказал в трубку:
— Боярышня, дайте мне царевича Ивана. Спасибо. Ваня, — ты? Дуй ко мне! Живо!
Царевич, одетый в роскошный чепрак и такую же секиру, пришел сейчас же.
— Привет, папочка. Я сейчас с индейским гостем сидел. Занятный такой индеец. Весь в перьях. Он мне подарил свои мокасины и четыре скальпа. Зовут его Монтигомо Ястребиный Коготь.
— А с татарским послом виделся?
— Это со стриженым? Будьте уверены.
— Татарин — он бритый.
— Стриженый.
— Бритый!..
Царь Иван ударил жезлом царевича, который, падая, задел такой ящик, в котором ставят сразу несколько икон, которые изображают разных святых, которых церковь считает праведниками.
Тут прибежали царские стольники, спальники, рукомойники, подстаканники и набалдашники…»
В. Ардов. Исторические романы (пародии).

Решила в очередной раз поднять тему затопляющего нас невежества (вот где тьма, вот где Мордор-то истинный, а не на Боровицком холме!), увидев подборку перлов из опуса лауреата «Русской премии», собранную Романом Шмараковым. Да простит меня автор подборки за многочисленные цитаты, но оставить этот обзор исключительно на фейсбуке не могу, это выше моих сил (приглашаю всех прочесть упомянутый пост — и непременно с комментариями). Для тех, у кого по какой-либо причине ФБ не открывается (или кликнуть лень), процитирую часть подборки со своими замечаниями и с замечаниями френдов уважаемого Романа Шмаракова.

Заглянул в «Тайный год» Гиголашвили, в это прославленное место:
«Что же это за ночь без конца? Когда же божий рассвет придёт на землю? За что, Господи, обделил нас светом и солнцем, а оделил мраком и хладом? Вот и души наши чёрствы и мёрзлы, аки картоха в морозном погребе!» — Константин Орлов: «Какие картохи, моя прелесть, какие такие картохи?» (с) Голлум.

Много было сказано в комментариях про чертов американский корнеплод, на котором спалилось множество как бы постмодернистов-водолазкинцев. Вот и Михаил Шнейдер задает вопрос: «Господи, как они отличают Гиголашвили от Водолазкина? С Колядиной все же проще, она дама. А тут как?» А никак. Только и помнят еще старые люди самые памятливые, как Бадлонский-Водолазкин, лаврописец позорный, ввел в обычай колядинщину — плод самой обычной, густопсовой безграмотности, подделывающийся под некое литературное направление.

После нескольких коляди́н кряду шубинский курятник полуграмотных, полуживых, но весьма темпераментных старушек украсился петухом, немолодым, но все-таки еще не мертвым мущщиной, наваявшим опус в духе межножных лядвий и срамной становой жилы «Цветочного креста». Чего там только нет! Картоха, можно сказать, лежит на этом торте из дерьма вишенкой да мерзлыми боками посверкивает.

«Сиделец прекратил точку клюва» — Вот по-каковски это, а? По-полурусски? По-грузински? По-саарбрюкенски?

«Ежели ты царь, то мы анпираторы! — начали мужики хохотать, быстро, по-рысьи, ощупывая колымагу взглядами». — Оставим слог, он отвратителен на всем протяжении всей гиголашвилии.

Однако имеется пара вопросов к матчасти:
а) откуда крестьяне XVI века могли знать слово «император» (пусть и перекуроченное)? Какие такие императоры попадались им на глаза в русском средневековье? Или Наполеоном из соседней с аффтаром палаты навеяло?
б) вы когда-нибудь видели рысь или другое кошачье? Оно быстро двигает не глазами, а головой — но исключительно если жертва мечется. В обычной ситуации кошачьи подолгу смотрят в одну точку.
Опять графоманские красивости, словно у распоследней самиздатовки, однажды с бодуна недоеба утра решившей: а стану-ка я писателем!

«Не Ты ли говорил, что все существа суть драгоценные каменья в пронизи на Твоей вые?» — Пронизь вообще-то бисерная, нет? — Верно заметили, г-н Шмараков, пронизь — низаные камни, жемчуг, деревянные и стеклянные бусины, металлические трубочки, словом, это не конкретная вещица, а техника ювелирных украшений в виде низок. Носили их не только в виде бус, но и браслетов, налобных украшений, подвесок на головных уборах. Драгоценные камни в пронизь не вдевались, для этого использовалась другая техника, называемая в европейской ювелирике жазеран (фр. jaseran) — золотая цепь, украшенная розетками с драгоценными камнями. В XVI веке ее укладывали в один-два ряда вокруг шеи, произвольно располагая оставшуюся длину на груди.

И нет, я не придираюсь, равно как и прочие критики, которых тошнит от «Тайного года» гражданина Гигиенишвили и ему подобных халтурщиков. Незнание или игнорирование матчасти, огульно оправдываемое принадлежностью к постмодернистам, бурлеском, стебом, троллингом и прочими симулякрами интеллектуальной деятельности, нужно компенсировать отменным слогом. А у колядин-гиголашвилей-бадлонских никакого выдающегося слога нет, им нечем компенсировать. Кто получше, кто похуже, однако все они неразличимо серы, точно орда помоечных крыс.

Там еще «гикнуться», «подбить бабки», ̶»̶н̶е̶ ̶п̶о̶ ̶к̶а̶й̶ф̶у̶ ̶ш̶у̶р̶ш̶и̶ш̶ь̶,̶ ̶с̶а̶л̶ф̶е̶т̶к̶а̶ ̶п̶л̶а̶с̶т̶м̶а̶с̶с̶о̶в̶а̶я̶»̶ и много другого увлекательного. — Гопояз, куда же без него, родимого, в историческом-то романе подшубно-подпремиального разлива.

«А они полезли на колокольню, где потный возбуждённый Никитка с подручными проверял крепёж крыльев на спине». Анкера, саморезы, вот это все. — Ну как же без Икара в анкерах и дюбелях? «Ищите-ищите. Должон быть».

«Волосы у Нилушки росли зело вяло». И только в одном было счастье Вавиле, что волосы из носу шибко росли. — Это вавилова гиголашвиля писана зело вяло. А втюхивание ее народу шло ой как борзо!

«Протоиерей Мисаил Сукин в сотый день своего рождения ушёл в пещерный склеп и больше оттуда не вылезал, время от времени оглашая округу громовыми проклятиями». Ночью он ревел так, что временами заглушал Терек, а утром подкрепился любительской колбасой с хлебом и сатанински хохотал над пробегавшими внизу автомобилями. — Сукин ты Мисаил, испортил экологически чистое место…

«— О! Руно! Хитон! Пергамент! Крест! — пробила немая слеза». Где ж немая-то?.. — По меркам графомани всё, что не трехтомный роман и не семикнижная серия, есть немота.

«Говорильней мясобойню не перешибёшь!» Это я в книжечку себе запишу. — Я, конечно, извиняюсь, но в этом месте у аффтара, похоже, национальную память закоротило. Ибо вообще-то перешибешь, чем на Кавказе, да и на Руси долго и с наслаждением занимались. Или вся понауехавшая гиголашвилия уже не помнит, как на ее исторической родине мясобойня периодически начиналась говорильней (она же дипломатия) и заканчивалась ею же? Хотя сей манкурт субъект, видимо, последовал кавказской народной традиции покупать себе дипломы, пока глупые русские учат свою (и чужую) никому не интересную историю.

«Плеснул на плечо из баклаги, но вода, попадая на печать, шипела и сворачивалась в кровяные катышки, отчего сильнее засмердело сулемой, серой и горелым мясом». Сулема не пахнет, сколько я помню. — Еще Ф. Эрисман в своем «Кратком учебнике по гигиене» писал об осторожном использовании солей ртути (к коим и относится сулема): ею обеззараживают помещения, но из-за отсутствия запаха большое количество дезинфектантов может приводить, как выразился автор, «к недоразумениям». Например, к желанию коляди́н той сулемы выпить, а гиголашвилей — нанюхаться. Кстати, сера, что на нее ни плескай, тоже не пахнет. Пахнет горящая сера и сероводород.

«Следом прибежали стрельцы сообщить: в большой трапезной — тарарам, отец Мисаил Сукин, пережрав разного питья, разошёлся вовсю и громит всё кругом, ругая причт продажным скотом и брюхатыми ехиднами». — «Пережрав питья»… Гопояз из аффтара так и прет. Вот как нонеча историческое писать-то надо! Чтобы вспомнили все, как в 90-е в магазины хлынуло такое же писево про истинных хозяев жизни — братков и паханов. Писаное всякой гиголашвилией. «А то все царь да царь… Скукота!»

«Не токмо семью обидел, но и у меня кусок души отгрыз, гадина! А первый кус ещё раньше откромсал, когда жене Анастасии куры строил». Непростительный галлицизм (с) — Это не галлицизм. Это быдлицизм.

«Да нет, это не собаки, это татарчата! Татарчата! Целая стайка — полуголы, скуласты, щекасты… Бегут, хватают за руки, за рубаху, кричат:
— Кетмень дай! Бушлат дай! Ялла! Тенге дай! — цапают за локти цепкими коготками.
Он кричит в ответ:
— Тенге йохтур! Йок!
А они ему:
— Харам! Секим-башка!»
Все в нем гармония, короче, все диво. Чето я не нахожу, а с высокой волнующей груди кокошник он будет снимать или как?
Максим Макарцев: Извините, я не с начала в дискуссии. Так что он снимал с волнующей груди, лапсердак или бушлат?
Роман Шмараков: Сперва бушлат, а под ним уже лапсердак. Дальше еще роброн, дормез, а там уж и грудь.

Михаил Гиголашвили, кстати, отрицает, что он якобы постмодернист: «Я родился реалистом и умру реалистом» — вон оно чё, Михалыч! А далее и совсем лепота (или все же лЯпота?): «Я всю жизнь был внедрен в лоно русской литературы, это основа моя». — Как верно подмечено в комментах…

Дмитрий Ключков: «Застрявший в лоне».
Роман Шмараков: Все лучше, чем на работе. (с)
Дмитрий Ключков: И выбраться никто не помогает.
Роман Шмараков: Лучше б его в Красную армию внедрили, конечно.
Андрей Андрианов: «…во чреве мачехи» (с) Вен. Ерофеев
Василий Хлебников: На словах ты Лев Толстой…

Люди, не имеющие литературного вкуса, не чуют и смысла сказанного. Отсюда и дичайшие, уродливые фразы, которыми эти бастарды тусовочных процессов (активно выдаваемых за творчество) описывают свои, кхм, озарения. Данный писеводел аж из лона, куда внедрен, пронзает, извините за каламбур, плоть времен. И пишет дрянь, которую потом переиздают в редакциях, специализирующихся на дряни. Как опять-таки верно подмечено в комментах, превращая говно в бренд.

поделиться:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • Одноклассники
  • Blogger
  • RSS
  • Блог Li.ру