Прочла я однажды пост о матерях и дочерях за авторством Божены Рынской. И там же набрела на знакомую — blondinka1287 — Екатерину Шпиллер, с которой когда-то, до ее отъезда в Израиль, работала в паре журналов. Насколько я поняла, Катя написала исповедальную книгу «Мама, не читай» о своей матери, писательнице Галине Щербаковой, авторе известной повести «Вам и не снилось». После чего на Екатерину, как тонна кирпичей, обрушились все интернетные блюстители нравственности. То есть те, кто считает, будто сор из избы выносить нельзя, какой бы засранной ни была эта самая изба.
Очевидно, я из породы тех, кто не думает, будто нападение — лучшая защита. Я-то по большей части в осаде время провожу. Мне главное — не сдавать позиций. Зато убеждение оппонента в том, что он неправ, представляется мне пустой тратой времени. Людям современности свойственно верить, что даже их преступления служат на благо жертвам этих преступлений. Мы не обладаем чистосердечностью зверей лесных и гадов морских, которые наверняка понимают: ежели они кого и съели, то уж не ради нравственности поедаемого. Подобная открытость целей и средств отошла в прошлое вместе с эпохой викингов. Наше время — время изощренных оправданий.
Так что если наш современник говорит: я делаю для тебя все! я на тебя жизнь кладу! — лучше не проявлять чрезмерной доверчивости. Даже если эти слова произносит твоя собственная мать.
Приходится признать: случаев жесточайшего соперничества родительниц с дочерьми вокруг удручающе много. У всех на слуху Эдипов комплекс, а вот про комплекс паники закрывающихся дверей (который заключается в возникающем в зрелом возрасте (40 лет и старше) страхе утратить привлекательность для потенциального или реального партнёра и проявляется в придании чрезмерного значения внешнему виду и внешним проявлениям сексуальности, стремлением к омоложению, контактам с более молодыми партнёрами) знает далеко не так много народу. Хотя в наши дни он жжет и рулит. Причем не только в возрасте после сорока и не только в сфере сексуальной привлекательности. Как в детстве начинается у девочки женский вариант Эдипова комплекса — комплекс Электры, так до седых волос соперничество с женской половиной своей семьи все продолжается и продолжается. Некоторые матери уже не за мужчину с дочерьми соперничают, как герром Зигмундом заповедано, а просто — за всех и за всё.
Стараясь, подобно героине «Женитьбы Бальзаминова», доказать, что «я лучше тебя и во всем превосходнее», они не знают удержу. Постоянно доказывают, что достойны тотальной любви и уважения. Что они — тот самый золотой червонец, который всем нравится. А как такое докажешь, если оно в принципе невозможно — нравиться всем? Только одним способом: закатив соперницу под плинтус, чтобы та помнила: уж она-то не нравится никому, поганка и уродина.
Но поскольку безудержность в закатывании собственной дочери под плинтус на раз откликается общественным осуждением, следует придумать какое-нибудь эффективное (и эффектное) оправдание своему буйству средств и драйву целей. Например, регулярно выводить дочь из себя в присутствии свидетелей, дабы продемонстрировать ее тупость, злобность и психическую неуравновешенность. Для столь высокого свершения нельзя пренебрегать ничем: глумление, манипуляция, подтасовка, очернительство, передергивание и прочая пойдут в дело. Строем.
И если мамаша, одержимая комплексом паники закрывающихся дверей, будет вести свою линию с иезуитской тонкостью, то прищучить ее будет сложно. Даже для аналитика. Не все матери совершают поступки, которые могли бы котироваться как преступления. Не все бьют детей смертным боем, морят голодом, обкрадывают, закрывают глаза на творящееся в семье насилие или даже инцест… По большей части происходит та самая фигня, о которой я писала не раз: дочурке не разрешают носить модный прикид, не одобряют ее кавалеров, ругают за безделье, обвиняют в своих проблемах, высмеивают за странные предпочтения в искусстве… Подобные конфликты неизбежны. Без них не обходится ни одна семья.
Отличие нормальной семьи от той, что горит на костре комплексов — в количестве таких претензий и их интенсивности. Если родительница не в силах смириться ни с каким выбором дочери, выбирает ли та одежду, парня, вуз для поступления, работу, собаку, комп или подводку для глаз, на определенном этапе стоило бы задаться вопросом: может, мамочка просто не в силах смириться с тем, что рядом с нею — ДРУГАЯ личность, а не ее клон, насквозь проникшийся рабским обожанием? И, кстати, была бы она в восторге, если бы дочурка стала таким клоном — только более молодым, более сексуально привлекательным, более гладким, здоровым, долговечным… И черт возьми, пусть уже свалит куда-нибудь, не путается под ногами у зрелых очаровательниц и покорительниц сердец!
Вот и получается: те проявления дочерне-материнского соперничества, которые я называю (да и считаю) фигней, могут действовать с методичностью палача-китайца — капать на макушку ледяной водой и отрезать кусок за куском, пока жертва не утратит остатки разума.
А политика «приличного поведения», то есть упорного умолчания и тихой фрустрации загоняет жертву в депрессию или в спираль жестокости, когда человек, измученный перенесенными в детстве обидами, принимается вымещать их на собственных детях. Потому что ему неизвестно, что такое уважение, терпение, снисходительность и прочие свойства, необходимые родителям не меньше, а даже больше, чем чадолюбие. Кругом более чем достаточно примеров родительского садизма. При всем при том множество людей всерьез заявляет (в частности, мне заявляет): как вы, авторы книг по психологии, смеете писать о налаживании отношений между родителями и детьми, если у вас у самих не идеальные отношения с родителями?
Да уж так. Поскольку психологи открыто заявляют: отношения дочери и матери некорректируемы. Их можно только «подштукатурить», то есть снять наиболее острые проявления. Если повезет. Но исправить — никогда. Знают участники конфликта, что он существует, или воображают себя нежными фиалками на залитом солнцем поле — неважно. Эта глубинная психологическая структура демонтажу и перепрошивке не поддается.
Ну а коли подходить к разговору о конфликте матери с дочерью объективно, то что, спрашивается, может знать о таких вещах человек, у которого войн на выживание с родителями не случалось? Психолог он или нет, но подсознательная вера в невозможность планомерного загнобливания собственного ребенка в нем присутствует. И если психолог хотя бы теоретически представляет, как подобные ситуации возникают и развивается, то индивид без профессионального и личного опыта в данной области будет талдычить, словно муэдзин с минарета: так не быва-ает… не быва-ает та-ак… люба-ая ма-ать — самый близкий и родной человек для своего дитяти-и…
Увы и ах. Если кто-то считает, что врач в первую очередь должен быть идеально здоровым человеком, то он рискует остаться без врача и всю жизнь бегать по бабкам-шептуньям. А тот, кто не видит очевидного — да той же родительской жестокости, прочно укоренившейся в окружающем мире — рискует стать жертвой первого же манипулятора, которому понадобится марионетка. И ему не потребуется даже изощренного оправдания для садиста, он поверит и оправданию, шитому белыми нитками. Типа «я уничтожаю личность своего ребенка, потому что хочу ему добра».
