Электричество на полдня отключили (у нас такое редко бывает) — то-то я оценила особенности современного бытия и быта! Оказывается, вокруг меня все держится на электричестве! Даже телефон издох. Пришлось в диспетчерскую с мобильного звонить. Хорошо хоть холодильник у нас заинька, еще сутки без электроэнергии морозит, поэтому находящиеся в нем продукты не пострадали. Зато приготовить их не получится — духовка-то электрическая. Только плита (она, к счастью, газовая, но на ней в сегодняшнем меню ничего жарить не собирались — я вообще нечасто ем жареное). Пирог с капустой забубенить собиралась — теперь ни процессор для шинковки не включить, ни планетарный миксер, ни духовку.
Однако самое неприятное — невозможность работать без электричества. Кажется, нафига писателю электричество белым днем? В окошко солнце светит, сиди да пиши, води ручкой по бумаге. Ага. Вы бы еще гусиное перо и пергамент посоветовали. Мало того, что без пропавшего вместе с электричеством интернета возникает чувство выученной беспомощности (вдруг понадобится что-нибудь уточнить, а в словаре иностранных слов, медицинской и Советской энциклопедии этого нету?), так еще на бумаге и не перенесешь абзац, не отыщешь автоматом нужное место в рукописи, не поругаешься на редактуру ворда. И чистый лист, замечу, гораздо безжалостней к автору, чем чистый экран.
Чистый лист беспощаден. От него исходит насмешливый сарказм. На него не действует азартное «В первый раз, что ли?», с которым я порубила капусту (вот и сечка пригодилась — а была бы сабля, еще задорней получилось бы). Чистый лист, в отличие от монитора (который не такой уж и чистый, есть на что взор перевести), заставляет шлифовать первую фразу и шлифовать, перекатывать ее в мозгу до написания, вертеть так и эдак, пытаясь придать ей не только смысл, но и посыл на будущее. Кстати, о посылах и первых фразах.
Как нарочно, мироздание подкинуло повод для размышления и вместе с тем иллюстрацию к ненаписанному посту: в некропост (чему я обычно не препятствую и даже не сетую, если в старый пост приходит коммент) пришел, очевидно, фанат с намерением защитить некую Юлию Жукову. Обожаю этих грязных бродяг благородных рыцарей с их извечным «А давайте я вам объясню элементарные вещи, вы из-за незнания их так и не поняли, что имеете дело с большим толандом». Рыцарям кажется: если я не прочла УГ, о котором упомянула вскользь, до последней строки, то наверняка не поняла, с кем и с чем дело имею. Сейчас они мне усё разъяснят и я полюблю отвергнутого аффтара всей своей темной драконьей душой.
Не полюблю. Хотя бы потому, что большинство аффтаров по нескольким абзацам в самом начале книги видны, как облупленные и препарированные.
Вот почему с первыми фразами надо быть очень, очень осторожным. Мало того, что вокруг полным-полно дур вроде не раз мною упомянутых Певзнер и Сетелизы, неспособных понять: на протяжении книги интонация текста меняется, поэтому не надо определять жанр по первым страницам. Зато, если ты достаточно образован, сможешь определить уровень владения словом по первым страницам, а уровень грамотности — и вовсе по первым строкам. Сюжет можно оценить, прочитав не менее четверти книги, а чтобы оценить стиль — и четверти главы довольно. У текста много сторон, для оценки которых нужны разные объемы прочитанного.
В любом случае снятие пробы никогда не означает поедание всего блюда, а тем паче всей кастрюли. Иногда довольно запаха, чтобы не прикасаться к продукту. Исключений, вроде дуриана, байкальского омуля, масла из трюфелей и лимбургера, пахнущего носками, не так уж много. Но вам будут совать и совать в нос пресловутую «гениальную десятую главу», которой может и не быть, но к которой вы должны героически продираться сквозь пустопорожнее чириканье вроде этого.
Работать в космосе я хотела почти с института, с тех пор как стала встречаться с одним пилотом. Очень уж неудобно, когда его по два-три месяца на Земле не бывает. А так была бы романтика, он пилотирует, я за санитарией слежу. Да и платят в восемь раз больше, чем на Земле за то же самое. Но пробиться, конечно, оказалось непросто даже по блату. Уже и запал схлынул, и пилотик мой сгинул, и вот наконец я вырвалась с родной планеты на вольный воздух, вернее, вакуум. (Хотя зелёные последнее время ворчат, что мы так засорили космос воздухом, что скоро уже дышать можно будет).
Однако всё у меня вечно не как у людей, а точнее, всё как всегда -— тут уж кому какая философия ближе. За три дня полёта я успела перекидать об стенку столько туфель, что можно было записываться в сороконожки. Конечно, дело всё было во мне: всегда-то меня всякие мелкие несовершенства в окружающем мире раздражают. Кто угодно другой, наверное, принял бы как должное… Ну начальница противная, но не смертельно. Ну работа не такая, как мечталось, зато платят хорошо.
А вообще за иллюминатором звёзд тьма тьмущая, если так можно выразиться. Солнышко далеко-о-о светит. Земли уже четыре дня как не видно. В стекло можно ткнуть пальцем, появится менюшка: выбирай объект, увеличивай, любуйся. Можно посмотреть, куда летим, хотя это ещё через два Сфинктера. (На всеобщем языке они Воротами называются, по функции, ну а наши, конечно, по внешнему сходству обозвали).
Хотя давайте уже перестанем ханжить и признаем: после такого начала никаких сомнений не остается — перед нами ЖЮФ самого дрянного пошиба. И дело не в иронических (да есть ли тут ирония?) интонациях, благодаря которым вообразившие себя критиками трололо могут записать автора и в ЖЮФицы, и в средние писателя́, и в графоманы. Дело в общем идиотизме написанного: мысль мечется, как вошь по бане. Роман с пилотом-бабки за санитарию-зеленые человечки ебанько-защита вакуума-бросание туфель в стену-запись в сороконожки-начальница противная-мы в жопе движемся к Сфинктерам. Я что тебе, психоаналитик, девочка? За выслушивание потока сознания платят, ты в курсе, аффтар?
Приведенный фрагмент взят из романа Юлии Жуковой «Замуж с осложениями». Лично мне первые абзацы сказали о пресловутом опусе всё. Однако существо по имени Ксения Ершова пришло и рискнуло здоровьем указать мне на мою опрометчивость: «Прошу прощения за поднятие довольно старой темы, но всё же рискну. «„Уже и запал схлынул, и пилотик мой сгинул, и вот наконец я вырвалась с родной планеты на вольный воздух, вернее, вакуум. (Хотя зелёные последнее время ворчат, что мы так засорили космос воздухом, что скоро уже дышать можно будет).“ — Зеленые, защищающие вакуум, вперлись в текст внезапно и непонятно, за каким чертом. Космическая эпоха настала, а зеленые не изменились.»
В данном случае героиня на протяжении всего произведения нередко поднимает тему взаимодействия человечества и природы, природопользования и т. д. И на мой взгляд упоминание зелёных в начале произведения в речи от её имени описывает её характер. А уж изменятся ли зелёные — это дело совсем уж непредсказуемое, хотя на мой взгляд в космическую эру они «чистоту» вакуума тем более будут изучать«.
Первое, что испытала лично я, было изумление перед дивным невежеством человека (и даже не одного), полагающего, будто вакуум есть полная пустота и за эту пустоту можно и нужно бороться. Надо не знать о космосе и атмосфере ни-че-го, чтобы представлять себе, будто атмосфера заканчивается четко, как отрезанная: по сю сторону еще воздух есть, а за чертой уже зась! Засорение вакуума! Надо ничего не знать о кометах, газово-пылевых облаках, газовых гигантах и вообще о космосе, чтобы бухтеть нечто подобное. И это чмо садится писать НФ. А другое чмо мне сует первое чмо в качестве автора, пишущего про взаимодействие человека и природы.
Ахдаж! Это ж шутка юмора. ЖЮФецкая несмешная и неумная шутка, сразу дающая понять, какого рода мука вас ожидает.
Детачки (сколько бы вам там ни натикало)! Коли вы с природой и с наукой общаетесь на уровне горшка на окошке и новостей от британских учОных, не надо лезть к образованным людям со своим куцым умишком. И по ушам не прилетит, и реплики свои тереть поспешно не придется. Тем более что это бесполезно: если вы меня своей тупизной изумили, я все равно про вас напишу. И любимцам вашим тоже достанется. Думайте, так ли они хороши и так ли хороши вы, чтобы оспаривать мое о них мнение.
А теперь спросим (себя, фоннат все равно не ответит): какой характер описывает начало опуса? Отсутствие концентрации, гиперактивность, неспособность придерживаться заявленной темы разговора — то есть, судя по всему, инфантилизм и дебилизм? Я понимаю, многие безграмотные и откровенно глупые люди любят прийти и разъяснить мне, сиротинке, охуительность очередного ЖЮФописева, но характер, характер-то где оно тут углядело? Даже из названия опуса больше узнаешь. Героиня сперва была чиста, а после перестала, но и потом все больше переписывалась.
После моего более чем нелюбезного ответа мамзель Ершовой (При чем тут занятия зеленых в далеком светлом будущем, когда речь об апофенической фразе аффтара? А проще говоря для таких, как вы, это бессвязна херня по типу «В огороде бузина, в Киеве дядька».) защитница самиздатописева быстренько потерла коммент и растворилась в нетях — и черт бы с ней. А заодно и с осложнениями Жуковой в плане замужества, что креатуры, что креатора.
Подумалось внезапно: защитники самиздатописева, что, действительно не понимают, насколько херово пишет их подзащитный — или им до усрачки важно переспорить меня? Ведь это не знаю в который раз приходит человечек с СИ (из фанфикшена, из издательских шестерок, из форумных недотыкомок, из насикомых, из сикомых, из диарейных) и пытается меня убедить, будто совершенно бессмысленное, я бы даже сказала, безмысленное щебетание есть полноценный текст.
Они и правда верят, что эти громыкообразные книжонки (раньше громыкоиды ее ведьм тырили, нынче тырят космоолухов, к которым человек со вкусом и многометровым шестом не притронется), где все и вся кучей — зеленые, пилотики, туфли, сороконожки, сфинктеры — по мере натяжения на глобус превращается в нечто осмысленное и даже глубокомысленное? Про взаимодействие человечества и природы, а также природопользование, кое, очевидно, и позволяет ГГ выйти замуж, пусть и с осложнениями.
Хорошо, предположим, так и есть. Я проверять не собираюсь, мне попросту неинтересно. Но речь, собственно, не о том, какие темы поднимет (или не поднимет) автор впоследствии. Речь — о херовом стиле, об апофенических фразах, которые гробят интерес к книге до прочтения оной.
