С каждым годом уровень образования проседает еще на пару-тройку делений, хотя казалось бы — куда дальше-то? Я уже привыкла, что самодеятельные авторы делят слова, как черт на душу положит: «ни чего», «не чего», «ни кто», «не кто», «ни когда»; не ставят дефисов: «кто то», «кто нибудь», «все таки». Но теперь у них возникла новая манера ставить дефис там, где его никогда не было и быть не могло. Заскакали по страницам дебильные «всё-же», «все-равно», «почему-бы», «в конце-концов»… Последнее вообще не понимаю, откуда вылезло, но встречается регулярно и особенно радует в текстах существ, свято верящих, что они наделены литературным талантом.
Именно от них, недотыкомок, исходит нескончаемое нытье: «Ищу бету и гамму, извените за опечатки» (какие опечатки, суслики? это не случайные промахи, а полноценная картина дисграфии и дислексии), «Не бечено, но бета уже работает, ловлю тапки» (предложение «кидать тапки» можно считать просьбой о помиловании — таких аффтаров надо бить по ребрам канибадамскими сапогами, а не тапочками забрасывать), «Если видите ашипки, пишите в личку» (графоманам в голову не приходит, что описывать все их «ашипки» в личку значит переписывать опус, не пропуская ни единой фразы). Как любитель кулинарии, проведу аналог: если бы я, подавая гостям нечто пересоленное, переперченное, подгоревшее до черноты и приготовленное из несовместимых продуктов, предлагала «великодушно извинить мелкие недочеты», после чего сожрать эту гадость, урча, и искупать повариху в овациях — какое чувство я бы вызвала у гостей?
Полагаю, у половины визитеров немедля появились бы неотложные дела, а у второй половины — неизлечимые болезни, которые сдерживает исключительно диетотерапия. Хотя один-два визитера непременно высказали бы мне прямо в лицо, что думают о моем кулинарном таланте. Я и есть такой визитер-правдоруб — прихожу на сайты самодеятельных литераторов и смотрю, что эти дети Сети считают литературой или почти литературой. Пока вижу лишь одно: повальную неграмотность в наш век тотального высшего образования. Признаюсь, у меня нет ни малейшей мотивации разбирать композицию, фабулу, идеи и образы в сетераторских опусах — их там попросту нет. В отличие от кретинизма, явленного в тысячах и тысячах единиц «небеченного».
Талант талантом, но какого лешего люди, не знающие русского языка даже на уровне средней школы, пытаются на этом языке писать? Разве они гении наподобие Андерсена, Мелвилла и Астафьева? Почему тогда их текст не демонстрирует и следов гениальности? Кстати, мой совет начписам: не надо уговаривать себя, что, дескать, критика вещь субъективная, критик младоаффтору завидует и сводит с ним счеты из каких-то личных соображений, оттого и не видит искры божьей в вашей писанине. При виде большого таланта и я бы возрадовалась: надо же, есть еще порох в пороховницах! Литература не умрет с нами, старыми пнями!
Увы. Какой сайт ни откроешь, везде такой, прости господи, порох… Если, о чудо, в экзерсисе на удивление мало грамматических ошибок (чего у сетераторов нет и, полагаю, не будет никогда, так это грамотности), то речевые и стилистические ошибки громоздятся горой.
Сто лет назад, Ваш предок Илларион Гриффиндор был убит. К сожалению, найти, кто это сделал, не удалось, так как убийца убил себя сразу после преступления. Так, Англия лишилась своего представителя в Палате. Другие маги ничем не могли помочь Англии, так как это была не их страна. — Нечто, награжденное за грамотность. Запятые где попало, любимое графоманами «ваш» с прописной буквы, но не в официальной переписке (единственный вид текстов, где оно уместно), а в устной речи (вот интересно, как в устной речи звучат местоимения с прописной? перед ними положено бить челом об пол или целовать край плаща объекта обращения?). Мало того, маслица в огонь подливает стройная графоманская логика: найти, кто убил жертву, не удалось, потому что убийца покончил с собой; заграница помочь не смогла, потому что была за границей…
Сделав необходимое, у меня закружилась голова. Я облокотился на стул. В глазах всё еще плыло и я снял очки… Опа! Я всё вижу! Стоп, это делали, чтобы я больше на Джеймса был похож? Какая наглость! Я вышел из комнаты и встретившись с угрюмым взглядом гоблина я направился домой, пока не забрел еще куда-нибудь. А с моей везучестью всё может быть. Я вошёл домой и встретился с угрюмым взглядом тётки. От нее веело тёмной магией. Странно, раньше я такого не ощущал. — И шляпа слетела. Подъезжая к станции Входя домой (заметьте, не приходя, а входя, как будто «дом» и «дома» — это одно и то же, поэтому нет разницы между «пришел домой» и «вошел в дом») и глядя в окно на то, как от тетки веЕло темной магией.
Тонкости и красоты русского языка гибнут в грязных лапах дорогого нашего пролетариата (дорого, очень дорого обошедшегося русской культуре). Ему ведь не за кем тянуться, некому подражать, чтобы расти и умнеть — успешные авторя́, признанные писаки, награжденные тем и сем, пишут так же криво, как черт-те что с фикбуков-самиздатов. Живут тем, что сами себя хвалят или собирают компашки, где выдают друг дружке по собачьей розетке с гордым названием «Национальный бестселлер», «Русский Букер», «Большая книга», хотя оно и не книга, и не бестселлер, и уж тем паче не букер и даже не подобие оного.
Обычно те, кто сюда заглядывает — серые мышки с очками на носу. Им не нашлось места среди сверстников и они прозябают свои годы в библиотеке. — Поневоле вспоминается Козьма Прутков: «И так Ефима вопрошает: «Что? хорошо ль растенье прозябает?» — «Изрядно, — тот в ответ, — прозябло уж совсем!»
Русалки, по всем источникам очень даже не против искушать человечинку, а тем паче магического мясца. — Опять ни малейшего понимания разницы между «отку́шать» и «искуша́ть».
То, что первое относится к еде, а второе — к искушениям (которые у русалок имеют несколько более широкий спектр, чем ухи из свежей рыбки пожрать), не понимает ни фикрайтер, ни фикридер. Они выросли на кривых, калечных образцах литературы. Эти образцы помаленьку создали в неразвитом мозгу фикопера образ квазилитературы. Подвизаясь в ней, автору незачем ничему учиться, включая грамоту. Ну а читателям положено автора хвалить, как покойника, а если он похвалы не стоит, то ни в коем разе не критиковать. Как можно, человек же старался!
Пас, покорив себя за тупость, позвал домовика и велел ему принести воды. — Что мешало данному недотыкомке написать «укорив» или «коря»? Неужели ему, тупице, никогда не встречалось слово «покорить» в смысле «привести к покорности, поработить»?
У Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора было прекрасное настроение. Интрига, которую он закрутил 10 лет назад, скоро предстанет во всей красе. Скоро он увидит свою марионетку, и ему будет совсем весело. — А это уже речевая ошибочка. «Совсем весело» — саркастическое выражение, не слишком литературное, но весьма распространенное. И означает оно противоположное сказанному, то есть что кому-то будет совсем не весело.
Мой принц драконы могут иметь на протяжении жизни несколько партнеров. Но не редки были случаи, когда после гибели партнера драконы подымались ввысь, и падали в пропасть. Это зелье «Спящая красавица» и проснется наш Дракончик только от поцелуя истинного. Да ну и начудил профессор полная защита. — А давайте вообще откажемся от проклятых зОпятых? — сказал себе аффтар. Ну нах, еще учить цельных двенадцать правил их применения, пущай чейтатель интуитивненько расставляет. Все равно смысл от этого не страдает — нет его в сетевой писанине. Зато пару лайков от «ценителей» срублю и пойду на урок к злющей русичке счастливым. Щясливым.
Вместо того, что бы вернуться на материк, где ему прогнозировали прекрасное будущее, в Реддле заиграл патриотизм. За несколько недель он сколотил своих школьных знакомых и возглавил политическую партию. — Опять слетевшие шляпы и фикерские анаколуфы. Сколоченные не то Реддлом, не то его патриотизмом знакомые долго в реанимации валялись, али под игры патриотизма быстро опочили?
Смерть стояла за пазухой каждого воина и не имела жалости. Только выжидала чужого часа и рубила косой наотмашь. — Компактная такая смерть, практически карманная. Стояла за пазухой и рубила оттуда наотмашь в случае ближнего боя.
«Счастливый, он заразно рассмеялся». — Ну никакой эпидемиологии в воображаемых графоманских мирах. А то некоторым заразным типам люди в биохимзащите рты-то заткнули бы!
— Теперь придется искуплять свою вину за то, что защищал тебя все это время. Не одному тебе здесь хреново, мальчик, — выплюнул профессор. — Каковы миры, такова в тех мирах и профессура. Прямо сердце радуется: «искуплять», «херово»… Правду говорят, что писатель не в силах придумать персонажа умнее себя. То-то у него и профессор — не более чем тупой гопник. Такой же, видимо, как сам аффтар.
Было солнечно, и я видел старые полуразлушеные стены, окна зияли пустотой, но в них заливался духмяный ветерок, охлаждая мою кожу. — Это вы с кем сейчас разговаривали? И не пробовали ли вы писать в трезвом, не укуренном состоянии?
— Он подзуживал! — со злостью ударив по двери ногой, младший Гете открыл раздевалку. — Я видел в алчных глазах его прошлое перед боем. — Так подсуживал или подзуживал? У этих слов очень разный смысл. Да и алчные глаза, в которых виднеется прошлое (как в телевизоре, что ли?) — очередной «фиковый листок», прикрывающий откровенную анти-литературность текста.
И опять чертову Поттеру повезло. Жалобная курица спасла его! Салазар бы побрал этих сердобольных фениксов! — Жалобная курица — это вам не жалостливая курица. Это курица, которая, судя по всему, больна кверулянтским синдромом и всюду рассылает жалобы. Определенно, такая курица необходима всякому Поттеру: пара жалоб (или пара десятков) в соответствующие инстанции — и ребенок свободен от домашнего насилия, а манипулятор Дамблдор — от двух третей занимаемых должностей.
И это будто прорвало платину внутри меня. — Платину прорвало? Ну вы подумайте, что за самородок. И что же сделала с его нутром платина, химический элемент с атомным номером 78?
Я люблю дождь и гром, люблю запах сырости и свежести, который наполняет каждую мою клеточку, заставляя шевелиться волосы у меня на шее. — Так и представляется шея, волосатая, но аккуратно разлинованная в клеточку.
Как было сказано выше, если в опусе графомана чудом не обнаружится грамматических ошибок, то речевых будет предостаточно. На второй уровень безграмотности выходит мало народу, большинство увязает в трясине школярской малограмотности, но стилистические тонкости недоступны практически никому из тысяч и тысяч свалившихся на нашу читательскую голову писателей.
— Вот гавнюк, — прошептал Гарри,прикосаясь к укусанному месту. — «Гавнюк», «прикосаясь», «укусанному» — три ошибки на семь слов, не считая предлога. Кто бы мне объяснил, что дает йуным аффтарам всё то позорище, которое они выкладывают в Сеть на посмешище? Зачем эти несчастные дети лезут туда, где ничего не могут и, полагаю, не смогут никогда?
