«Жрица, Постум, и общается с богами»

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
И. Бродский. Письма римскому другу (из Марциала)

Сколько эдаких вот «жриц» вокруг нас, подумалось недавно. И ведь чем дольше живешь, тем больше их встречаешь. И даже начинаешь к ним привыкать. Вот только верить в их общение с богами отчего-то не получается.

Задалась неожиданным для себя вопросом: почему я разлюбила фантастику? В детстве и юности, помню, читала ее запоем, практически выросла на этом жанре. Некоторые любимые книги, на которых ты вырос, в зрелом возрасте не теряют своего ностальгического ореола, ты даже может перечитать сто раз прочитанную… «Тысяча и одну ночь». Пьесы Лопе де Веги. Сборник рассказов Тэффи. Да хоть четырехтомник «Туве Янссон»! Но не Стругацких и не этих, как их, ну вот же я и щелкаю… платье полосатое… музей… Но почему? Да все потому же: критерии оценки текста изменились с обычных, типа «мое-не мое», на профессиональные. Про тех, кто пришел со своим тестом на старые дрожжи (те же Олди), и говорить не хочется. Да что там, меня не устраивает и стиль Толкина. Повторюсь: стиль. Сюжет поистине великолепен. Впрочем, язык у Толкина меня ужасает в двух сценах — кошмарный образ и вирши Тома Бомбадила; еще более кошмарные вирши и присюсюкивания энтов — на этих фрагментах я едва не бросила читать. Хотя в общем и целом стиль «Властелина колец» не оцениваю: в оригинале книгу не читала, а перевод… Перевод всегда раскритиковать можно.

Однако тут делаю себе пометку и пытаюсь разобраться, почему к той же Урсуле Ле Гуин у меня отношение лучше, чем к обожаемому читательскими (и отнюдь не читательскими) массами Профессору. И понимаю: всё, что меня почти не интересовало в юности, в зрелости, а тем паче в старости приобретает особое значение, словно бы годами выношенное. Признаюсь, я и в юности высоко ценила мастерски сказанное слово, запоминала красивые фразы на всю жизнь, будто в сборник цитат собирала. Была в этих вербальных эскизах необъяснимая (тогда необъяснимая) прелесть. Сейчас-то я понимаю, что именно ее называют поэтикой. Именно ее наши критики-хвалитики, воспитанные то ли крысами, то ли тараканами, пытаются всунуть туда, где ее нет и быть не могло.

Верно заметил А. Кузьменков, что филологи чуть ли не полвека назад писали: термин «поэтика» окончательно выходит из употребления, сливаясь с термином «стилистика». Само понятие расплывчато, имеет множество вариантов. В своем историческом развитии поэтика постоянно меняла характеристики, то сокращаясь до перечня поэтических правил, то сравниваясь с историей эстетики. Сегодня поэтика в узком смысле этого слова изучает превращение речи в поэтическое произведение и систему приемов, благодаря которым это превращение совершается; поэтика предполагает изучение не только речевых, но и других структурных моментов художественного текста. Словом, речь в том или ином ключе идет о стилистике.

В большинстве современных произведений поэтика отсутствует, а стилистика оных выдает отсутствие литературного слуха и кривое чувство языка. А как иначе охарактеризовать целый набор типичных для современного писателя черт?

1. Практически полное отсутствие чувства ритма, мешающее построению фразы: писатель не понимает, что порядок слов имеет значение, он швыряет их как попало, горстью. В результате текст приобретает какой-то корявый, сырой вид — зато аффтар при попытке критики громогласно хвалит себя за спонтанность, живость и непричесанность текста. Как будто нам мало спонтанно-непричесанных и даже неумытых пописулек в соцсетях, где на обширнейших кладбищах слов в общих могилах валяется это «живое»… В свое время одно существо с Самиздата критиковало меня за следующее: «Такое ощущение, что автор думает над каждой фразой!» Действительно, меа кульпа. А не надо было думать, для самиздатышей думающий автор — классовый враг!

2. Неряшливость в отношении правил русского языка, возведенная в абсолют. Страшненькое представление критиков о прекрасном подпитывается невнятным представлением о том, что такое поэтика. Как там разорялась А. Жучкова насчет А. Кузьменкова, недовольного отсутствием грамотности у ПИСАТЕЛЕЙ? «Все пишут безграмотно. Безграмотно, Карл! Из выпуска в выпуск «Черной метки» — разговор о грамматике вместо поэтики». Ежели вспомнить, что эта биологическая особь слово «вправе» пишет раздельно, то, конечно, кандидатке филологических наук оскорбительны требования выучить русский язык, раз уж назвался писателем или критиком… О поэтике надо говорить, а не о грамматике, понятно?!

3. Плюс неряшливое обращение со словом в силу незнания точного значения оного. Вокруг литературы вьются, точно пушкинские бесы, какие-то Васи Владимирские, ноющие: «Кто пустил мульку про слово «нелицеприятный»? Кто сказал, что оно означает «объективный», а не «резкий»? Я вот встречал и такое значение этого слова!» Васи и примкнувшие к ним мелкие бесы! Эту мульку пустил профессор Дмитрий Николаевич Ушаков. Ну а до него — русский язык, подаривший данному слову синонимы «нелицеприимный», «неумытный», «честной». Развелось вас в масс-медиа, сторонников развития языка и реформаторов от общей безграмотности. Всё отмахиваетесь разговорами про развитие языка от необходимости засесть за учебники.

4. Неумелое сочетание «гопояза», молодежного сленга со всем подряд, от исторических реалий до «священных заклинаний»; канцелярит головного мозга; непонимание уместности употребления тех или иных оборотов. Все это разрушает единство стиля. Какая уж тут поэтика, когда самая простая стилевая целостность не соблюдена, автор сам не понимает, пишет он высоко или низко, пафосно или просторечно, то и дело скатываясь в канцелярщину, язык учета противоправных деяний и запротоколированных злоумышлений. Р. Шмараков о подобной манере Е. Колядиной: «Как всякий нынешний дилетант, Колядина отождествляет стиль с маркированной лексикой, с мешком «особых слов», которых чем гуще, тем лучше, а что касается синтаксиса и даже сочетания «особых» слов с «неособыми», это уже как кривая вывезет; и когда ее «виталища» и «носопырки» со специфически омерзительным звуком наталкиваются на «инициативу» и «мифологию», она глядит на это из окошка с блаженной улыбкой глухого».

И это я еще масслита не касаюсь! А между тем именно масслитом фантастика и является. Чем такое позиционирование жанра чревато? Да всё тем же, что авторы слышат от «хозяев литературной жизни»: пишите просто, для дураков! Ну и как, позвольте, МНЕ это читать, для дураков писаное? Это ж не Зощенко. Не тот уровень простоты. Простота, которая хуже воровства, у современных литераторов обнаруживается в препорции. А вот простота, для которой нужно чутье и талант…

Кто-то когда-то почему-то решил: фантастический жанр создан для простого языка. И к чертям всех Мэри Шелли, Говардов Лавкрафтов и Эдгаров По — их времена прошли. Если нынешний фантаст возвысится в плане стилистики-поэтики до мистических вершин, его станет трудно продавать — маркетологи против! И опять за писателя решает мракетолог, как ему писать…

Может быть, дело еще и в том, что в фантастике даже «культовые фигуры» усердно отмежевываются от остальных литературных жанров — им, дескать, закон не писан. Фантастика дело особливое, у ней свои законы. Законы чего? — спрошу я вас. Если писать какой-нибудь, скажем, «магреализм» проще и веселее, чем исторический роман — нет нужды изучать матчасть, чтобы грамотно передать язык, быт, сознание людей описываемого времени — то это не закон, а уловка, способ обойти закон. В данном случае закон литературы.

Так и возникает из воздуха мысль, что подмена понятий (закон — уловка) оправдывает разрушение структур их устарелостью и необходимостью расчистки площадей для новаций. Например, эстетических. Новая эстетика без склада и лада, без знания и ума. Ну и жрецы в этом храме будут соответственные, не говоря уж о богах.

поделиться:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • Одноклассники
  • Blogger
  • RSS
  • Блог Li.ру

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *