Люди отчего-то верят, что все без исключения любят деньги. Что любовь к деньгам у каждого из нас в древних структурах мозга прописана наравне с инстинктом размножения. Хотя… где теперь пресловутый инстинкт размножения? Причем не только тот, который заставляет производить потомство, но и тот, который заставляет заниматься сексом? Сексологи напрямую говорят о распространении боязни секса, о падении либидо из-за стресса, переработок, антидепрессантов, стероидов, черта лысого. Социологи сетуют на крушение семейных-родительских ценностей в рядах молодежи и зрелых людей, напоминая согражданам: рожать, между прочим, давно пора, поскольку биологические часы как бы намекают…
Так же обстоят дела и с желанием разбогатеть: желание-то у народа есть — абстрактное. Приди к подобному мечтателю с рискованным проектом, объясни, что на выходе может получиться круглый счет в банке — согласятся. Иначе никакие МММ бы не возникали. С одним «но»: устрой проект таким образом, чтобы мечтателю ничего не нужно было делать, решать и контролировать. Завяжи ему глаза и отведи в даль светлую.
Если бы речь шла не о деньгах, а о любви, это бы походило на любовь к голливудской звезде: все равно ж не встретимся, однако я ее так люблю, так люблю, мечту мою ненаглядную. Если бы она приехала ко мне домой (внезапно), я б ее, конечно, за порог не выгнал — пусть поживет, вдруг понравится! Любовь, чо. Большая и чистая, словно помытый слон.
Деловые люди, которые ради получения денег (и неважно, легальным или криминальным способом) готовы жизнь свою изменить, а то и на карту поставить — особая каста. Они действительно любят деньги, им нравится считать эти хрустящие бумажки, держать в руках, наблюдать за графиками на мониторе. Ради них они, не чинясь, работают в непрестижных сферах деятельности и носят дешевое шмотье. Счета важнее, чем понты. Нет, если ношение запредельно дорогих брендов привлекает деньги, деловые люди наденут на себя костюмы за бешеные тыщи баксов. Да хоть плащ с кровавым подбоем, хоть форму стюардессы. Всё для вас, дорогие, идите к папочке, гули-гули.
Рядом с деловыми людьми, смешиваясь с теми в единую сверкающую толпу, всегда вьются понтярщики, которым нравится носить, есть, курить и юзать дорогое, престижное, стоящее непомерных бабок. Самая крутая тачка, самый последний айфон, самая огромная плазма, самый дорогой курорт. И брюлики, разумеется. Можно ли сказать, что понтярщики любят деньги? Нельзя. Эти люди деньги ненавидят. И как только у них в карманах заводятся отвратительные, антисанитарные бумажонки с пейзажами, портретами и цифирками, их немедленно тащат прочь, пускают по ветру. Невозможно представить себе понтярщика, считающего гроши (копейки, центы, шекели) во имя округления капитала. Он скорее пропашет в своем бюджете дыру, возьмет кредит для погашения кредита, чтобы уж точно денег не иметь и не иметь головной боли, что с теми деньгами делать.
Как в старом анекдоте: «Я детей не люблю, но сам процесс…»
Те, кому нравится округлять доходы, и те, кому нравится увеличивать расходы — антагонисты по сути своей. Почему их столь радостно путают — неизвестно.
Может, потому, что зарабатывание денег вообще не в наших национальных генах? Попил бабла и спускание миллионов на понты — в наших. А накопление, округление и разумное вложение — нет. И мы радостно подменяем одно понятие другим, не замечая: подменное понятие противоположно первоначальному.
Мне лично довелось посмотреть на разные варианты так называемой любви к деньгам:
— когда желание сохранить драгоценности (кучку штамповки из золота низкой пробы с более чем средними камушками) заставляло взрослую женщину отказываться от обмена жилплощади на нормальный вариант и переезжать из Москвы в область;
— когда желание шикарно пожить за границей заставляло семью продавать за бесценок три (ТРИ!) квартиры в столице и покупать хижину на Кипре;
— когда не понимающие, чем обладают, люди проебывали перспективный бизнес за смешную компенсацию типа пары дорогих иномарок, дешевеющих с каждым днем;
— когда бизнесмены и бизнесвумены год за годом платили зарплаты сотрудникам, которых можно охарактеризовать лишь словом «челядь» — наглая, вороватая, зажравшаяся челядь;
— когда жена ставила мужа управлять производством, в котором тот понимал не больше, чем в высокой моде — и вообще всегда мечтал быть ментом полицейским.
Если бы я была деньгами, в каждом из перечисленных случаев я бы уходила, солнцем палима, повторяя: суди его бог. И не возвращалась. Потому что меня здесь явно не любят и видеть не хотят.
А знаете, что особенно забавно? Разговоры о деньгах всегда ведутся на некоем абстрактном уровне. Практически никто не говорит, каковы его взгляды и установки в данной области. Считает купюры в чужих карманах и обсуждает, как бы он применил всю эту груду резаной бумаги. С пользой. Но я, пожалуй, рискну показать, что такое любовь к деньгам, на конкретном примере — на примере себя.
Не могу сказать, что я скупердяйка или имею привычку считать деньги в чужих карманах. Скорее уж в моих карманах кое-кто бабло пересчитывает. И сколько я трачу, и сколько зарабатываю, и сколько мечтаю заработать… Регулярно приползают личности, намекающие на мою зависть к гонорарам ужасти до чего удачливых авторов «Альфы» и «Эксмо» (притом, что в «Эксмо» я проработала несколько лет, про тамошние золотые россыпи мне доподлинно известно). Хотя если вдуматься: нафига завидовать доходам бездарей? Почему бы не позавидовать гонорарам, например… что-то никак не соображу, кого из писателей назвать, все, кто мне нравится, как назло, не гонорарами прославились… Ну ладно, пусть будут гонорары Пенелопы Крус или Джуди Денч — они мне, конечно, ни разу не коллеги, зато нравятся и как люди, и как профессионалы.
Заодно признаюсь: я люблю деньги. Настолько люблю, что смогла похерить свое положение в обойме издающихся на бумаге и уйти в книггеры — когда за книги перестали платить и начали впаривать гонорар натурой или посулами. Я из всех издательств уходила, как только у конторы кончались деньги и начинался наеб сотрудников. То есть в первую очередь — авторов. Меня не могли удержать обещания сказочного успеха и сказочных же прибылей… в отдаленном будущем. Чутье говорило: это «варенье на завтра» скисло еще позавчера. Делай ноги, крошка.
«Мне денег, дядя, денег надо!» (с)
По сей день приходят предложения издаться-переиздаться (благо, допечатками рынок полнится все эти годы), но на таких смешных условиях — хочется послать в ответ гигантский ржущий смайлик. Мне известно, что такое потерять авторские права на свою книгу за медный грош — так происходит «прописка» в любом издательстве. А в нынешних обстоятельствах вряд ли твои ставки поднимутся настолько, чтобы ты мог сберечь иллюзию: да меня почти не наебали! Хе.
Куда более перспективными в плане зарабатывания денег представляется книггерская пахота и попытки самостоятельного освоения рынка электронных текстов, раз уж наши светочи легальности на данном рынке — это «Литрес» и «Аймобилка», муахаха. Причем я не рассчитываю ни на халяву, ни на чудо, ни на Тот Самый День, Когда Я Проснусь Знаменитой. Скорее уж на закономерную смену носителя с громоздкого и дорогого на компактный и дешевый. У меня на глазах такая смена происходила трижды: с бобин на кассеты, с кассет на диски, с дисков на цифру. И каждый раз тот, в чьих руках был прежний носитель, пытался перегородить задницей реку, объясняя преимущество пленки перед цифрой и вообще.
Конечно, есть и преимущества. А смена носителей все равно неизбежна. Ибо прогресс не остановить.
Впрочем, это я так, к слову. Решила показать: не настолько я боюсь перемен, чтобы цепляться за уходящую эпоху. Однако и не настолько бесстрашна, чтобы вдруг взять и пойти в телеведущие. Кулинарного шоу, например. Или в пиар-директоры в фирму. Моя любовь к деньгам безгранична в пределах разумного. Ради них, прекрасных, сходить с ума и предаваться экстриму И.В.Ципоркина не готова и никогда готова не будет. Оттого и надеяться на многомиллионные прибыля с моей стороны смешно и глупо. Деньги предпочитают более действенные формы любви, а я могу предложить лишь трудоголизм и нерастрату, но никак не пылкие безумства и полную покорность.
«Нам не быть с тобою, Джеми», как писал Роберт Бернс в одной из своих бесчисленных слезливых баллад. Я, конечно, тоже могу всплакнуть, шепча аналогично-слезливое — вот только слез отчего-то нет. Совсем. Видимо, горечь осознания факта, что я попросту не рождена купаться в деньгах, перебивается всякими разными сторонними ценностями и мечтами. Не хватает концентрации и мотивации. Между тем деньги любят, чтобы человек хранил им верность и ставил их превыше остальных ценностей. В том числе превыше себя и своих близких.
Не мой случай.
