Когда-то, будучи подростком, я считала развлекательными книги Твена и Дюма, Рида и Буссенара, Скотта и Вудхауза. Не выделывалась, а всерьез считала: именно такая литература считается развлекательной, предназначенной для легкого чтения. А сегодня оказывается, что некоторые из нас всю свою юность корпели над классиками, как последние заучки. И выросли снобами, которых в тексте интересуют всяких глупости типа литературного стиля, хорошо изученной матчасти и следов зверя по имени Обоснуй. А без этого мы не в состоянии вовлечься в зажигательно-идиотическую современную литературу, которая наши претензии имела знаете куда?
Когда я пишу о гиперсексуальных, но глубоко вторичных фанфиках, тихой сапой подменяющих собой литературу, ко мне потом непременно приходят с возражениями в духе (далее цитаты):
а) произведение принадлежит не автору, «а читателю — настолько, насколько читатель способен его удержать»;
б) «мне, как читателю, не очень интересно, записывают нечто в Славные Ряды Литературы или нет, мне интересно, может ли быть от фанфиков польза и удовольствие, и мне, как читателю, и культуре в целом»;
в) «критика — всегда субъективна, наукой она не является при всей ее полезности»;
г) «критик вправе сказать мне, читателю: «Я в восторге от вот этого автора, а вон того хочу зверски убить».
И неудивительно, что у меня тоже возникает желание зверски убить. Даже если человек вежливо аргументирует свое мнение и явно не собирается разводить срач. Просто позиция у него такая.
Ущербная. Но распространенная. Подменяющая интересы культуры — собственным нехитрым утилитаризмом. И подобное отношение медленно, но верно убивает любую сферу, в которой доминирует.
Судите сами: уровень развлекательной интеллектуальной продукции падает по мере нагнетания в него утилитарности и дилетантизма. Это как удешевление товара, который с ручной выделки переводится на конвейерное производство, с качественного сырья — на гнильцу, с мастеров — на портачей. И вскоре перестает существовать, потому что кредит потребительского доверия иссяк. Примерно то же происходит сейчас с литературой: кредит читательского доверия выбран подчистую, тиражи и гонорары падают — и поделом. Поделом авторам, поделом издателям. Работать надо было лучше, учиться продавать качественный товар, а не производство удешевлять, пользуясь детским трудом. Не надо было издательскому бизнесу эксплуатировать желание фикописца-сетератора почувствовать себя пейсателем. Итог был предсказуем еще в 90-е, в эпоху планомерного заваливания книжных магазинов сериальным литмусором.
Меня постоянно обвиняют в снобизме, не понимая, что сноб отметает, не пробуя. Он говорит: даже прикасаться к этому не хочу, потому что оно не классика, не фирма, не вудсток и не веджвуд. Ах ты ж божечки мои, думаешь, принцесса на вибраторе. В отличие от принцессы, вполне удовлетворенной классикой, я постоянно куда-то лезу, проверяя, не пришло ли очередное самостийное и самодеятельное движение в препорцию, пригодную для чтения. Затем я и начала изучать отечественную фэнтези, откуда, естественно, пришла на Самиздат, на литературные форумы, в фанфикшен и в прочие странные места, для сноба ИЗНАЧАЛЬНО обозначаемые словом «жопа». Не могу сказать, что сноб так уж неправ в своих огульно раздаваемых характеристиках.
Да, по закону Старджона, полной жопой хуйней чушью воленс-ноленс является 90 % чего бы то ни было. Поэтому вполне закономерно из десяти опусов начинающих авторов лишь один выделить как приемлемый для прочтения. Хотя на деле содержание приемлемых для прочтения опусов в среде МТА не превышает 1 промилле — читабелен оказывается один из тысячи. А это мало. Это не 10 % и даже не 1 %.
И если литература для взрослых хоть как-то, но держится, то уровень приемлемого в современной подростковой литературе также упал до 1 промилле.
Именно потому, что зверь Обоснуй, матчасть и литчасть не являются важными оценочными категориями для МТА (аббревиатура, которую вскоре начинаешь переводить не как «молодые талантливые авторы», а как «малоталантливые авторы»). А что МТА числят среди истинных ценностей?
Его Величество Сюжет.
Только он и более никто способен дать такого поджопника придать такое ускорение аффтару, чтоб тот летел не то что до самой вершины Олимпа — до самой стратосферы. Современные йуные аффтары, издатые на бумаге или пока еще плавающие в унитазе сети, фапают на сюжет так же, как собратья их фикописцы — на своих кумиров. Они свято верят в спасительность сюжета для откровенно слабой книженции, написанной отвратным языком про картонные миры со штампованными героями.
Кстати, профессиональные писатели зачастую раздражаются, если им предложить «сюжетец — зашибись». Потому как придумать хитровыебанный сюжет — не то чтобы элементарно, Ватсон, но это лишь часть работы. И довольно небольшая часть. Создать атмосферу места действия и породить персонажей, к которым читатель прикипит душой — на порядок сложнее. Вот только об этом помнит все меньше молодых и далеко не профессиональных писателей. Вообразивших себя писателями после опубликования своего фанфика-ориджинала на бумаге. И ценящих прежде всего хитровыебанный сюжет, к которому вся книжка сводится.
Какие, на хрен, атмосферы-персонажи-главные идеи? Мы что, литрой занимаемся?
Ага. Литрой. Ли-те-ра-ту-рой, дружок. Той самой, которая не компьютерная игра и не развлекательное кино, даже если довольно-таки развлекательная. Она должна активизировать и развивать воображение читателя — для того и существует. И даже самые ранние формы литературы справлялись с этой задачей лучше современных.
Вспоминается случай, как некто попытался мне сделать комплимент за то, что я знаю словосочетание «атмосфера места действия». Да, существуют комплименты на грани оскорблений. Между тем многие сами не в силах понять, что сказали. А ведь человек, не знающий подобных словосочетаний, вряд ли способен подняться выше читательского отзыва. Но я-то себя объявила критиком! Причем критиком вполне приличным, готовым забыть про собственные пристрастия ради объективной оценки качества произведения. А тут меня — хопа! — ловят и хвалят за знание трех не самых сложных слов, знакомых с детства. Мило. Спасибо.
Но вернемся к нашим баранам.
Которые не верят в критику, потому что не представляют критики в других формах, кроме травли и рекламы. Хотя это — ни разу не критика. Это пиар и вкусовщина. Или — повторяю — читательский отзыв.
А когда нормальный, качественный критик ничего об опусе сказать не может, кроме того, что он создан под таким-то и сяким-то влиянием, это мягкий намек на вторичность, если не на плагиат. Притом, что некоторые граждане всерьез не понимают, чем так плох плагиат. Ну вот не понимают и все.
Зачем, спрашивается, произведению собственная атмосфера и созданные с нуля персонажи? Они нужны, чтобы обогатить внутренний мир читателя знанием о том, как развиваются люди внутри ситуации, а не голимая ситуация, в которой люди взаимозаменяемы и не важны. Чтобы создать у человека (в особенности у человека, активно познающего окружающий мир) ощущение значимости личности. Не плюшек-артефактов, захапанных в замену личной доблести, стойкости, ума. Не преданных соратников, набранных из компанейских побуждений. Не везухи, выраженной в плотности роялей на единицу площади кустарника. Собственных. Личностных. Качеств. Которые нужно растить в себе и применять на деле.
Этот подход к жизни помогает взрослеть. Помогает брать на себя ответственность. Определяться.
А что мы имеем в качестве «литературного определителя индивида»? По большей части пересказ того, как сюжет волочет героя через квест за шкирку, награждая плюхами и плюшками. Так уставшая мамаша тащит за руку хнычущее чадо, принимая за него решения, потому что положиться на решения, принятые чадом, смерти подобно. Он же ничего в жизни не понимает, маленький. Его надо развлечь, чтобы отвлечь. Чтоб он не страдал от дискомфорта и позволил уже мамочке, ети ее конем, купить продукты на ужин и доползти до дома одним куском, не развалившись по дороге.
Если человек уже взрослый, определившийся с тем, висит ли он на мамином (женином) локте или идет по жизни своими ножками, ему без разницы — читать хню или классику. Он достиг своего уровня самостоятельности. В отличие от подростка, которому до СВОЕГО еще идти и идти. В чем искусство может ему помочь, а может помешать.
Надо признаться, я и к подросткам, и к детям с большим пиететом отношусь. Ведь будущее они. Наше, не наше, а будущее. Станем объедками кормить — больные вырастут. Им все самое лучшее надо. Чтоб оно их учило и развивало, помогало и вело, а не стопорило: незачем тебе никуда двигаться, детка, оставайся в болоте — мелко, грязно, зато знакомо. Ну что хорошего в том, чтоб запереть ребенка в рамках инфантилизма и всю жизнь решать его проблемы, потому что сам он их решить не в состоянии?
А ведь искусство это может — запереть и ограничить. Сколько раз убеждалась.
Ну и какое искусство для детей и подростков оставит в истории наша эпоха? Мне почему-то кажется, что самое непритязательное и эпигонское.
