Разговорились с подругой про ошибки. Всякие — орфографические, жизненные, трудовые и воспитательные. Вопрос главным образом состоял в том, как к ним относиться: разрешить себе ошибаться или ходить за самим собой, словно сова в рассказе Салтыкова-Щедрина, вот так прямо на ранней зорьке подкрадываться к своему «внутреннему орлу» и жужжать ему в уши: «Вв… зз… рррр…» — и учить, учить, исправлять, исправлять… А ну как он в духе щедринского орла отреагирует? Помните?
«- Уйди, постылая! — кротко огрызнулся орел.
— Извольте, ваше степенство, повторить: бб… кк… мм…
— Второй раз говорю: уйди!
— Пп… хх… шш…
В один миг повернулся орел к сове и разорвал ее надвое».
Хотя на деле это не мы решаем, как нам с ошибками обходиться, а совсем даже наоборот — это механизм обработки ошибок рулит нашей жизнью. Скажем, я бы рада делать четкие выводы из своих и чужих промахов и бежать по жизни дальше легкими стопами — ан нифига-с. Выводы-то я, может, и сделаю, да только бежать дальше налегке не получится. Ибо добрый совет «не пилить опилки» у меня среди установок не значится.
У моих родителей место снисхождения занимало чувство юмора (равно как и у моих друзей). Весьма, как говорится, своеобразное. А если без иносказаний, то злое и инфантильное. Как, кстати, и у многих людей. Не могу сказать, что среди детей и молодежи (а родители малышей дошкольного возраста, как правило, сами довольно молоды) высок процент зрелых и деликатных личностей. Желание самоутвердиться, рулящее человеком в детстве и в молодости, не щадит никого — ни друзей, ни родных. Поэтому ухохатываться над неуклюжестью или над непонятливостью мелкого дитяти — это вроде как норма.
Словом над промахами моими народ ржал от души. И я ржала вместе с народом. Да только я-то смеялась сквозь зубы. И ни единого из тех смешков мимо моей злопамятной особы не пролетело.
Детки тоже разные бывают. Бывают незлобивые и к чужому мнению равнодушные. Им пофигу смешки, они своим делом заняты. Есть дети обидчивые и притом открыто выражающие свое неудовольствие. Им скажешь: «Да что ты дуешься, ладно тебе, на конфетку!» — и снова у вас мир-дружба-сосиска.
Вот на этом втором пункте публику обычно накрывает амнезия. Публика не хочет верить, что есть и ЗЛОПАМЯТНЫЕ дети. Публике страшно помыслить о долговременной памяти ребенка. Памяти, аккуратно пополняющей список обид и унижений. И, вероятно, ищущей, к кому бы тот списочек применить. Какого лешего, спрашивается, год за годом снимать фильмы про маньяков, убивающих прохожих бензопилой от застарелого чувства детской обиды? Чтобы тупая публика так и не поняла: детская обида может стать судьбой? Причем не только для обиженного, но и для обидчика.
Знаю, мелочно и глупо хранить всю эту фигню и подчиняться ее ядовитым эманациям. Так то ж я знаю, женщина за пятьдесят, прожившая богатую если не событиями, то размышлениями жизнь. И когда я действую, то действую подумав. Иначе, чем пятилетка, так и не выросшая, зато навсегда затаившая злобу на пересмешников. А значит, если действовать приходится быстро, навскидку, «из души», внутренний бёрновский Ребенок любую ухмылку парирует так, что обидчика просто разбрызгивает. А потом лишь плечами пожимает: пардон, это не мое, это инстинктивное.
Кто бы злопамятному ребенку в его три-четыре-пять объяснил доходчиво: учись, малявка, быть выше, умнее и глубже собственных родителей и друзей, несмотря на их изрядный возраст и авторитет, который тебе сейчас кажется неоспоримым. Знающей наставницы-совы у моего внутреннего орла не было, просвещать его было некому, а всех сов, которые к нему явились позже, он, ничтоже сумняшеся, надвое разодрал.
С возрастом удалось даже понять: существуют ошибочные ходы и ошибочные стратегии. Ошибочный ход можно и нужно простить. Есть надежда, что такое больше не повторится. Или повторится, но только разок. Самый-пресамый последний. А вот ошибочная стратегия… Можно, конечно, засучить рукава и поучить стратега уму-разуму. И даже преуспеть. Если только упомянутая стратегия не является основополагающей и жизненно важной. Тогда все, оставь ошибающегося его судьбе и займись своей собственной.
Словом, механизм обработки ошибок — удивительная и могучая сила. Которую мы не контролируем, зато охотно обсуждаем. Так, словно от нас зависит дать ей такую установку или сякую. Что поделать, главный залог высокой самооценки — иллюзии.
