Помню, однажды в газетах эффектно подали заголовок про «неизлечимую болезнь» Дэниела Рэдклиффа и народ ринулся читать статью про болезнь Гарри Поттера всех времен и народов. У того оказалась диспраксия (судя по описаниям, то была апраксия одевания — апраксия, проявляющаяся затруднением одевания; наблюдается при поражении париетоокципитальной области коры большого мозга, чаще правого полушария) и у него были трудности с завязыванием шнурков.
Всего-навсего? — пренебрежительно спросила публика. Ой, фууу, а мы-то думали… Ох и кровожадная это тварь — толпа! Посмотрела бы я, как они сами жили бы с диспраксией. Или с дислексией. Когда снижается восприятие вербального текста, замедляется реагирование на раздражители, расстраивается память и мелкая моторика. Да, это не смертельно, если человеку трудно самостоятельно завязывать шнурки и он никогда не научится шить и вязать. Как говорится, не очень-то и хотелось. Но вот реагирование на раздражители… Тест IQ как раз на скорости реагирования и построен. При нынешнем, почти молитвенном отношении к этому далеко не безупречному тесту человек с диспраксией-дислексией обречен на низкие показатели и, как результат, на низкую самооценку.
Кстати, считается, будто легче всего выбирать, когда выбирать не из чего. И если у человека вместо одного решения проблемы возникает три, то он поневоле притормозит, делая выбор. Значит, плакал его IQ даже в том случае, если он не диспраксик, а гений.
Что в таких случаях с человеком делают? На него вешают табличку «тупой» — и зачастую на всю жизнь. Примерно так и характеризуют диспраксиков и дислексиков так называемые друзья детства. Не потому ли среди голливудских звезд столько дислексиков, что снять с себя табличку «тупой» можно только в Голливуде? Впрочем, там тоже нельзя: ближайшее окружение по-прежнему будет считать тебя тупым. Зато миллионы фанатов по всему миру станут онанировать, любуясь на твою фотку. Со стороны кажется, будто секс-символу ничего не стоит компенсировать нехватку интеллекта за счет липкого смога сексуальных фантазий, который его окутывает и сопровождает. Хотя вряд ли этот смог полноценная замена уважению со стороны круга общения. Особенно со стороны дальнего круга, который человека, в общем-то, не знает — но охотно судит.
Причем именно по тому, насколько человек умело обращается со словами.
Реальность все жестче требует от нас, чтобы все мы жонглировали словами, как профессионалы, даже если мы природой не для этого созданы. Даже если образное или математическое мышление перекрывает каналы усвоения и трансляции вербальной информации. Ведь именно так работает мозг художника, музыканта, режиссера, актера… математика. Чтобы поймать за хвост гениальное озарение в сфере образов, надо перестать болтать! И получить проблему с выражением своих чувств, ну и, разумеется, скороспелое обвинение в глупости.
Хотя между глупостью и неумением выразить свои ощущения/мысли в словах — «дистанции огромного размера».
Думаю, вам тоже не раз доводилось замечать в Сети дисграфиков — людей, неспособных писать грамотно и после получения пары высших образований. Дисграфик зачастую выглядит неумным и малограмотным, невзирая на то, сколь глубокую мысль он вкладывает в свои неправильно написанные слова. Между тем у меня есть знакомые дисграфики и с тремя дипломами о высшем образовании, причем я доподлинно знаю: дипломы те не в переходе куплены.
К ошибкам рядовых комментаторов я отношусь равнодушно, в конце концов, человек может жить в другой стране и тихо-мирно забывать язык, некогда бывший родным — но вот писатели… Честно признаюсь, что не выношу неграмотных рукописей и сетевых проб пера, написанных явно очередным кошмаром русички. Дорогие наши МТА, которых практически поголовно требуется учить правописанию «не» и «ни», «тся» и «ться», наречий, «не» с глаголами. Превеликое множество графоманов, для которых всё имеет пол: лицо имеет пол, час имеет пол, яблоко имеет пол. Пол яблока. Двуполые яблоки рассекают по страницам произведений МТА — и никто, похоже, не замечает этих монстров.
Предположим, писательство не в соблюдении правил состоит. И начинается порой задолго до того, как человек выучит правила родного языка и закончит школу. Некоторым людям важно для всего на свете подобрать слова, описания, обозначения. Таких называют вербалистами.
Мир все отчетливей впадает в вербализм. А что, собственно, такое этот вербализм?
В психологии так называют синдром, складывающийся в дошкольном возрасте. Он характеризуется резким преобладанием развития вербальной сферы (устной, а иногда и письменной речи, словесной памяти) над другими сторонами психического развития ребенка. Впервые его описал Л.С. Выготским на материале умственно отсталых детей, компенсаторное обучение которых строилось целиком в речевой форме. Однако вербализм может сформироваться и у нормального ребенка, если взрослые, озабоченные его умственным развитием, сосредоточивают свои усилия исключительно на вербальной сфере (учат с ребенком большое количество стихов, заботятся о расширении его словарного запаса, очень рано начинают учить его читать и писать и т. п.), не уделяя внимания остальным формам детской деятельности — в том числе и тем, которые необходимы для общего психического развития. В дошкольном возрасте ребенок с вербализмом часто оценивается окружающими как вундеркинд, однако в процессе школьного обучения выявляется недостаточность развития мышления, произвольности, познавательных мотивов. В конечном итоге это обычно приводит к неуспеваемости и конфликтам ребенка (а часто и его родителей) с социальным окружением.
Вербализм является психопатизирующим психологическим синдромом. Он ведет к нарушениям общения со сверстниками, порождает неадекватно завышенную самооценку и личностный инфантилизм. Коррекция вербализма представляет собой очень серьезную психологическую проблему, поскольку требует восполнения глубоких и многочисленных пробелов в психическом развитии ребенка. Но родители, мечтающие о настоящем живом вундеркинде в семье, так далеко не заглядывают, им бы лишь бы побольше стихов в деткином исполнении прослушать. Хотя вербализм всего лишь противоположный полюс дислексии, та же психологическая жопа, только в профиль, а вовсе не гениальность и даже не признак большого интеллекта.
Ну хоть грамоту знает, думают родители юного болтуна и графомана — и то хлеб. Уж на хлеб-то наверняка заработает, вон сколько профессий построено именно на умении хорошо болтать! И таки да, в наше время полным-полно сфер, где ценится умение болтать на автомате, прерываясь только на вдох, но не мысль.
Однако умение хорошо болтать и литературный талант — вещи разные. Даже желание найти верные определения тому, что чувствуешь, и вербализм — разные вещи, разные состояния ума и разное видение мира.
В качестве примера хочу привести одно свое, сугубо писательское воспоминание: как-то я проснулась на операционном столе. Такое бывает, если анестезиолог плохо рассчитал дозу. Так вот, ощутив в собственном солнечном сплетении холодные и жесткие чужеродные предметы, я даже не замычала от ужаса, а вместо этого принялась придумывать текст, которым опишу все, что сейчас чувствую. Пока придумывала, снова заснула.
Не могу сказать, что это прекрасно, когда вместо реальных переживаний тебя всю жизнь сопровождают слова, которыми можно передать свои впечатления широким читательским массам. Или нельзя передать. Когда ошибка в тексте или коряво написанная фраза может вызвать почти физический дискомфорт. Когда через четверть часа любования на красивый пейзаж лезешь в ноутбук и принимаешься лупить по клавишам. Когда описание для тебя не практически то же самое, что и действие — или даже в чем-то важнее. Когда литература для тебя значимей людей, которые ее создают и потребляют. Но писательство — это именно такая жизнь. Жизнь под дамокловым мечом слова.
